мальчишкой-хуторянином, - сказал я.
путь и стараюсь использовать эту возможность для разведки. Правда, скажу
тебе, дело это малоприятное.
постоянно. По моему убеждению, то была Кина, а не Душелов. Она все еще
пыталась соблазнить меня обещанием вернуть Сари.
замелькали огненные шары.
Могаба, проявляли недюжинное упорство. Этот сукин сын умел подбирать хороших
солдат и побуждать их сражаться. Прабриндраху Драху приходилось расчищать
развалины, разбирая один дом за другим. Все, что могло гореть, шло на
топливо.
дюймов - и это поверх твердой ледяной корки. Ну и весна! Интересно, когда
наконец прекратятся эти проклятые вьюги. Длиннотень-то небось сидит в тепле,
под своим хрустальные куполом. Кстати, в последнее время он нас почти не
тревожит. С чего бы это? Я бросил взгляд на дымящиеся руины Кьяулуна.
Хотелось верить, что князь оставит целыми хотя бы несколько зданий, чтобы
добрые люди - вроде меня - могли пересидеть в тепле то время, пока он
выкуривает последних партизан. Я устал жить, как барсук.
Создается впечатление, будто он сам себе враг. Или настолько ошалел, что уже
ничего предпринять не может. Такое случается. Вроде бы и знаешь, что делать,
но уже не веришь, что из этого выйдет толк.
сознания.
нуждался. Я нуждался в эмоциональной поддержке. Для чего мне стоило бы
провести недельку-другую со своей женой.
знаю, что у них на уме - ежели у них вообще есть ум.
долг чести.
в этом духе?
такой маленький гарнизон. В стенах Вершины никогда не собиралось более
тысячи человек, включая слуг, домочадцев и тех беженцев, которые оказались
там до разрушения лесов. Обычного, земного, способа отбить многочисленные
атаки при таких обстоятельствах не существовало.
сможет отсиживаться сколько угодно под защитой могущественных чар.
прочерчивали огненные шары. Налетевший ветер подхватывал бумажных змеев с
подвесными корзинами: их притащили в обозе из самого Таглиоса. На таком
ветру они могли подняться до гребня стены. Костоправ заявил, что привез их
вовсе не для этого. Но для чего именно - распространяться не стал.
саркастическим лозунгом команды. Многие бывшие сослуживцы за это время
плюнули на все и задали драпа на север. Служба у Таглиоса, с ее постоянным
напряжением, не устраивала никого, кроме Госпожи.
В обстановке, когда паранойя представляясь единственным здравым способом
совладать с реальностью, она чувствовала себя как рыба в воде.
поставленная им перед Отрядом, может быть предметом насмешек.
это чувство в коматозное состояние, на манер Копченого.
Старика портится, разумнее всего быть от него подальше.
Глава 49
всяком случае до тех пор, пока не вернется и не будет введен в курс дела
Дрема. Но те редкие случаи, когда я или Костоправ пытались взвалить на него
эту работенку, послужили убедительным доказательством того, что Дрема нам
жизненно необходим. Потому как работник из старого пердуна был аховый.
Впрочем, в его возрасте оно и неудивительно.
прогулки с Копченым небезынтересных фактах. Нет, записать он ни хрена не
записал и детали, ясное дело, запамятовал, да и рассказал об увиденном не
сразу - но ведь лучше поздно, чем никогда. Разве не так?
ним вернулись к моменту, имевшему место вскоре после того, как Нарайан
посетил Ревуна и их доверительный разговор был бесцеремонно прерван вконец
распоясавшейся бандой озверелых приспешников Госпожи.
***
говорила. Нарайан явно чувствовал себя неуверенно в ее присутствии, хотя она
была маленькой даже для своего возраста. Не обращая на него внимания, она
примостилась за рабочим столом и подвернула фитиль маленькой лампы.
Любопытно было видеть ее за той же работой, какой я занимался чуть ли не
каждый день. Я ошарашенно следил за тем, как ее крохотная ручонка выводит
слова на языке, которого я не знал, и как понял вскоре, на котором и сама
она не умела ни читать ни писать. Ибо едва осознав, чем она занимается, я
метнулся в прошлое в поисках объяснения. И выяснил, что она засела за
писанину неделю тому назад.
молитвой и достичь того состояния, в какое впадала Дщерь Ночи, когда она
касалась богини. Он предпринял, наверное, сотню попыток, но ни одна из них
не увенчалась успехом.
желал лишь дозволения понять. На сей раз, едва его веки смежил тяжелый сон.
Дщерь Ночи принялась трясти его за плечо.
когда-либо, с того дня как узнала, что ей суждено стать орудием Кины, руками
богини в этом мире.
ей убраться на ее тюфяк, но он по-прежнему оставался преданным служителем
богини, готовым исполнить ее волю. А воля дочери - как бы то ни осложняло
жизнь - считалась воплощением воли ее божественной матери.
камушки, перочинный ножик - все необходимое для письма. И большая
переплетенная книга с чистыми страницами. Быстро.
скорее. Она опасается, что времени на то, чтобы завершить работу здесь, в
безопасности, осталось совсем немного..
проснувшийся и полностью сбитый с толку.
сомневаются в том, что они существуют. Если вообще существовали.
вернуть в этот мир. Она скажет мне, что записать.
Года Черепов. Первая Книга - самая важная. Я еще не знаю, как она
называется, но к тому времени, когда закончу писать, смогу ее прочесть и
использовать для создания остальных Книг. А потом научу использовать их,
чтобы открыть путь моей Матери.
таглианцев. И подобно большинству неграмотных, испытывал трепет перед
умением читать и писать. Связавшись с Длиннотенью, он повидал немало чудес,
но по-прежнему считал грамотность самым могучим колдовством.
Семенова Мария
Прозоров Александр
Гюго Виктор
Доценко Виктор
Каменистый Артем
Херберт Фрэнк