Чтение 45–й страницы книги ~Кононов Варвар~

соуса, Альгамбра взирала на Кима с восхищением, а Дрю-Доренко
занимался делом - собирал стальные диски. Ким поискал глазами
Дашу и улыбнулся ей - растрепанная и прекрасная, она походила на
валькирию.

Кто-то под его ногами застонал и завозился. Отодвинув стол и
стулья, он извлек сероглазого, хрипевшего и хватавшегося за грудь
- видно, приложило краем столешницы, - и поставил на ноги.

- Как тебя? Зайцев? Ну, прыгай отсюда, пока на шашлык не
пустили.

- Чьи? - выдохнул тот. - Вы чьи? Тамбовские или норильские?
А может, казанские?

- Мы хайборийские, - ответил Ким. - А вон та девица, - он
покосился в Дашину сторону, - у нас за главаря. Лучше на нее не
наезжать - лютая беспредельщица! Рыжей Сонькой кличут... Не
слыхал?

- Анасу Икрамовичу это не понравится, - пробормотал
сероглазик. - Сильно не понравится!

Пошатываясь, он направился к выходу, а Ким поспешил к Даше.
В зале возник Славик с блокнотом, стал бродить туда-сюда, что-то
шептать и записывать - видимо, подсчитывал убытки. Киселев
посмотрел на Леонсона и промолвил:

- Брось ты с рубашкой возиться, Лайонз! Ты вокруг взгляни и
впечатлись!

- Чем? - кисло спросил Леонсон.

- Это же кино голливудское! Такая сека и заруба! Роман можно
сбацать - Конан против чеченской мафии! Давай на пару, а? По
свежим впечатлениям? Конан есть, - он кивнул на Кима, - а
Дашенька будет у нас прототипом...

- Дашеньку ты не трогай, это мой типаж, - произнес Ким и
обнял ее за плечи.

Подошел Дрю, погромыхивая сталью.

- Диски от пильной машинки... хм, оригинально! Ты где же,
Мэнсон, научился их кидать? И драться? Не замечал я у тебя таких
талантов... - Повернувшись к окну, он заметил дрожащих лесбиянок,
подмигнул им и сказал: - Что, перепугались, секс-меньшинства?
Дуйте отсюда да поживей. Милиция скоро приедет, и заметут вас как
подозрительный элемент.

Девушки пискнули и ринулись к дверям.

- Милицию я уже вызвал. - Славик Канада приблизился, вздыхая
и заглядывая в свой блокнот. - Милицию, спецназ, ОМОН и ФСБ.
Кто-нибудь да приедет... Скорее всего мой знакомый, капитан из
райотдела. - Он пошуршал листами, горестно сморщился. - У нас,
Дарья Романовна, поломанных столов - четыре, стульев - девять,
разбитых зеркал - одно и сотня пуль в стенах и чучеле демона.
Еще, разумеется, посуда... Но это мелкие потери, а главный убыток
- престиж! Кто к Нам пойдет после такого разбоя?

- Не пойдут, а побегут и в очередь встанут, - возразил
Доренко. - Нынче у вас самое жареное место во всем Питере! Ты,
юноша, видел тех, с телевидения? Как эти ребятки глядели! Завтра
к вам наедут и прославят на весь город - и ресторанчик ваш, и
хозяйку, и тебя! - Он ухмыльнулся Киму.

- Это уже лишнее, - сказал Кононов и предложил: - А не пойти
ли нам отсюда? Есть помещение наверху, очень уютное и с черным
ходом.

- Идите, - кивнул Славик. - Мы тут чуть-чуть приберемся, а с
милицией я лично побеседую, с моим знакомцем-капитаном. Скажу,
бандиты наехали, под "крышу" брать, а чьи, не знаю.

- Что про него соврешь? - Дрю похлопал Кима по спине. - И
про хряка, с которым он бился?

- А, это... Это у нас аттракцион такой. Для развлечения
публики, вместо стриптиза.

- Толково, - похвалил Доренко. - Ну, показывай, куда идти.

* * *

Проводив гостей, Даша с Кимом встали у окна на кухне,
обнялись и выключили свет. Близилась полночь, но у гранитного
речного парапета еще маячили ротозеи, болтали, тыкали пальцами в
милицейского старшину и Селиверстова, охранявших дверь. Из-под
моста выплыл речной трамвайчик под флагом "Белые ночи",
притормозил, и гид, размахивая руками, принялся что-то объяснять
упитанным туристам; те загалдели, защелками фотокамерами,
расцветив катерок сиянием вспышек. На улицу вышли Славик Канада,
повар, официант Артем, за этой троицей - капитан и двое в
штатском.

В толпе произошло движение, и к ним метнулись какие-то люди
- видимо, корреспонденты.

- Так приходит мирская слава, - произнес Кононов.

"Ты о чем?" - полюбопытствовал Трикси.

"О том, что духу надо спать, когда его носитель общается с
любимой женщиной, - строго отозвался Ким. - Третий лишний,
понимаешь?" - Он поцеловал Дашины волосы и вымолвил: - Дрю,
похоже, прав - не будет у тебя отбоя от клиентов. Ты, солнышко, с
"Ультиматумом" свяжись, пусть еще бойца пришлют, лучше этого Сему
Кулрикса. С ним мы уже сработались.

- Погромщики были не из "Ультиматума", - сказала Даша,
прижимаясь к нему. - Я не знаю, кто они и откуда. Мой... ну,
Павел... он таких не держит. У него "шестерки" попроще, вроде
Петрухи и Гирдеева.

- Уже покойного, - усмехнулся Ким. - А эти, по словам их
предводителя, присланы от ананаса с икрой. Слыхала про такого?

Глаза у Дарьи округлились.

- Ананас с икрой?

- Я хотел сказать, Анас Икрамович.

Даша призадумалась.

- Бывал он у Павла... нечасто, раз в три-четыре месяца...
Муж... Павел... объяснил - партнер по бизнесу, фрукты с Кавказа
возит, водку дешевую, вино. Дагестанец или чеченец, но из наших,
из питерских. И образованный! Персидский знает и арабский,
по-русски чисто говорит, без всякого акцента, и очень вежливый -
цветы мне обязательно дарил и называл красавицей.

- Ну а теперь другой от него подарочек, тоже цветы, букет
абреков огнестрельных называются. В другом бы месте я их,
гадов...

Внезапная ярость опалила Кима. То ли матрица киммерийца еще
гнездилась в его душе, то ли гневался он на Дашиного супруга, на
всякое о нем упоминание. Горько представить, что Даша жила себе,
жила, не знала никакого Кима Кононова, вышла замуж за богатого,
ложилась с ним в постель, пусть поневоле, и кто-то, а не Ким,
дарил ей цветы и говорил комплименты Встретить бы ее пораньше лет
на пять, чистой, юной, вот тогда бы...

Он скрипнул зубами, ужаснувшись такому кощунству. Спасибо
судьбе, что встретил сейчас! Спасибо, что полюбила его, стоит с
ним у окошка, держит за руку, щекочет за ухом губами, целует и не
знает, что он подумал о ней... Спасибо!

Но что-то она почувствовала - может, инклин подсказал, а
может, обычная женская магия. Напряглась в объятиях Кима,
постучала по груди кулачком, шепнула:

- Что, киммерийцы не прощают оскорблений?

- Не прощают, - согласился Ким. - Мстительный мы народ,
дикий и нецивилизованный. Око за око, пасть за пасть. Только
кровавая месть снимает стрессовое состояние.

Даша расслабилась, мурлыкнула:

- А я не смогу помочь?

- Сможешь, - ответил Ким после недолгого раздумья. - Выброси
сапог.

- Это как же?

- Обычай такой у киммерийцев: если женщина с мужем
разводится, выбрасывает из жилья его сапог.

- Как все у вас просто, - сказала Даша и замолчала.

Часы в кабинете пробили полночь. На светло-сером небе
вспыхнула звезда, воды Фонтанки стали темными, как деготь, зеваки
разошлись, и только чья-то фигура еще маячила на набережной,
словно неупокоенный дух утопленника. Вздохнув, Даша высвободилась
из объятий Кима, приподнялась на цыпочки, поцеловала его в нос,
сказала:

- Ты иди, милый, ложись, я скоро приду. Позвонить мне надо.

- А не поздно?

- Не поздно, - ответила она. - Я знаю, что не поздно. Он,
когда злится, может не спать всю ночь.

* * *

Диалог девятый

Мелодичные гудки в мобильнике. Потом тихий щелчок.

- Павел?

- Ты, мое золотце?! Дашенька, голубка, я...

- Замолчи и слушай. Я к тебе не вернусь, Павел. Не вернусь,
хоть полк за мной пришлешь и золотом дорогу вымостишь! Ты лучше
обо мне забудь. Свет не без женщин, другую найди и успокойся.

- Я спокоен, хе-хе, спокоен, рыбка... Но ты ведь помнишь,
что я своим не делюсь, не отдаю и не дарю. Что мое, то мое.

- Уже не твое.

Долгое тяжелое молчание.