Чтение 45–й страницы книги ~Стальная крыса на манеже~

демонтированы.

Он держал меня мертвой хваткой и, судя по интонациям, наслаждался
своими умозаключениями.

Боливар проскочил мимо нас и закричал:

-- А я прошел еще дальше! Заставь меня выйти первым, это твой долг.

-- Прошедший дальше должен выйти первым. В тон дворецкого вторглась
нотка растерянности. Он отпустил мою руку и потянулся к Боливару. Я пробежал
по коридору с криком:

-- А я -- еще дальше! Меня первым надо выгнать.

Робот держал Боливара за руку, но бриллианты уже уставились на меня.

-- Я дальше! -- крикнул я.

Раздался непонятный скрежет -- я надеялся, что это лопаются логические
цепи. Казалось, робот забыл о Боливаре. Вдруг дворецкий пошел за мной, не
выпуская его руки.

-- Эй! -- вскричал Боливар, пытаясь вырваться. А в следующий момент
робот и меня схватил за предплечье. Значит, время точить лясы вышло. У меня
не было желания подвергаться демонтажу. Я выхватил из кармана
молекуразлучник и показал роботу.

-- Знаешь, что это такое? А коли знаешь, советую припомнить остальные
законы роботехники. Не допускай, чтобы тебе причинили вред. А ну, отцепись,
не то манипуляторы отрежу! Учти, в наши дни безрукой жестянке нелегко найти
работу.

Снова раздался скрежет, и металлические пальцы разжались. Робот стоял
столбом, над макушкой курился дымок.

-- Молодец, папа. В диспутах ты силен. Особенно с роботами. Ну, а
теперь пойдем поищем.

Мы поискали, но ничего не нашли. Одну за другой осмотрели комнаты --
пусто. Боливар заглянул во все чуланы, а я поднялся в пентхауз. Ничего. И
ничего похожего на дверь, ведущую вниз. Хоть бы один винный погребок на всю
хоромину.

-- Робот должен знать.

-- Да, если только ты ему мозги не расплавил. Я топнул. Судя по звуку,
внизу -- земля.

-- Мы только в одном месте не посмотрели, -- сказал Боливар. -- В будке
у бассейна, где пульт нагревателя н фильтра.

Он не договорил, а я уже открывал дверь, ведущую к бассейну. Но в будке
не было ничего, кроме обычной техники. И стояло это сооружение на монолитной
плите.

-- Значит, в доме, -- решил я. -- Уверен, мы что-то проглядели. Давай
вернемся, я хочу осмотреть каждый квадратный сантиметр.

Так мы и сделали. Во всех комнатах. Отодвигали мебель, пинками
отшвыривали ковры. Даже холодильник оттащить попытались. Ничего.

-- Последняя комната, -- заметил Боливар, заглядывая в дверной проем. В
голосе сквозила тревога. -- Хозяйская спальня.

Сначала мы осмотрели ванную. Вся сантехника -- на своих местах, ничего
не сдвинешь. В спальне -- полированный паркет, между планками даже ногтю не
влезть. Посреди внушительной комнаты возвышалась кровать. Я тяжело опустился
на нее -- давали себя знать усталость и увечья. Уронил голову на ладони. До
чего же я услал...

Эге! А это еще что? Едва заметная царапинка на паркете. У ножки
кровати.

-- Ага! -- Я упал на колени и вгляделся.

-- Папа, что-нибудь не так?

-- Что-нибудь так! Погляди-ка. Видишь, на полу, у ножек, царапины?
Похоже, кровать отодвигали. Вот так.

Я изо всех сил толкнул ее. И ничего не произошло. Сначала.

Затем раздался металлический щелчок, и сопротивление прекратилось. Я
упал ничком, а кровать легко поехала но комнате. И в считанных дюймах от
собственного носа я увидел утопленную в полу ручку. Мы с сыном потянулись к
ней одновременно. Победила молодость. Боливар схватил ручку, повернул,
дернул на себя

Крышка люка была даже шире, чем в банке, но снабжена превосходно
отрегулированными противовесами и поднялась, как перышко. Снизу в отверстие
хлынул свет.

Анжелина смотрела на нас и улыбалась.

-- Какая замечательная картина! -- сказала она.

¶ГЛАВА 25§

-- Мы спускаемся! -- крикнул я.

-- Сделайте одолжение. С удовольствием бы сама к вам запрыгнула, но я в
связана. Ты там не видишь кнопку или рычажок?

-- Да, есть. В раме люка.

-- Нажми.

Она отошла в сторону.

Я до отказа вдавил кнопку. Загудел мотор, заскрежетали шестеренки и в
подвал спустилась металлическая лестница. Я оказался на ней еще до того, как
она коснулась пола. В доли секунды слетел, пересек комнату и заключил свою
подругу жизни в крепкие объятия.

-- Я... рада тебя видеть... даже с таким лицом... Но мне бы и вздохнуть
хотелось.

-- Извини. -- Я отстранился от нее, но удержал за плечи. -- Ты как,
цела?

-- Вроде да, хотя еще секунду назад уцелеть не надеялась.

-- А где наша Глориана?

-- Вон она.

Я посмотрел, куда указывал палец Анжелины. Свинка лежала без чувств.

-- Это газ, -- сказала Анжелина. -- Она жива? У Глорианы были закрыты
глаза, разинут рот. Я склонился над бедняжкой и погладил по иглам. Они
мешали добраться до кожи, проверить, стучит ли сердце.

-- Не могу сказать, -- признал я свое поражение.

Анжелина порылась в сумочке, достала косметичку, подала.

Я недоуменно открыл сумочку. Сообразил не раньше, чем увидел зеркальце.

-- Ну, конечно! -- Я склонился над неподвижным зверем и приблизил
зеркальце к пятачку. -- Ничего... Нет! Погоди! Запотевает! Она жива!

Боливар тоже спустился по лестнице и теперь рылся в карманах.

-- Наверное, это сонный газ. Сомневаюсь, что Кайзи доверил бы Игорю
ядовитый. Вот противоядие.

Я взял у него аэрозольный баллончик и брызнул нашей любимой свинке в
каждую ноздрю. Сначала ничего не происходило, затем встрепенулось веко,
открылись глаза. Глориана тихонько взвизгнула и с трудом поднялась на ноги.
Я почесал ей за ушами, и снова мир стал розовым.

Анжелина поцеловала Боливара в щеку.

-- Как я вам рада! Не беспокойся, я вполне здорова. Но без этого железа
мне будет еще лучше.

Она погремела цепью, что тянулась от оков на запястьях к толстой скобе
в полу.

-- Я и не заметил. Прости.

Молекуразлучник еще раз доказал, что в некоторых случаях он незаменим.

-- Это идея Игоря. Когда он спустился по лестнице, Глориана занялась
его лодыжками. И поработала на славу. Он удрал, потом вернулся и усыпил
Глориану. И пригрозил то же самое сделать со мной, если не дам посадить себя
на цепь. Поэтому я больше не смогла дотянуться до стены. -- Она указала на
выбоину в штукатурке, где виднелись провода. -- Хотела их перерубить,
надеялась устроить короткое замыкание. Может, электрики, выясняя причину
аварии, нашли бы меня.

И тут я впервые оглядел узилище своей драгоценной жены. На потолке
одиноко светился плафон из бронестекла.

-- Никогда не выключался, -- пожаловалась Анжелина, проследив за моим
взглядом. -- Трудновато засыпать.

Кровать, раковина с одним краном, унитаз без крышки, автокормушка.
Спартанская обстановка, как в настоящей тюрьме.

Мой гнев остыл, стянулся в тугой узел решимости.

-- Кайзи за все это заплатит. И дорого заплатит. Не деньгами.

-- Пошли отсюда, -- сказала Анжелина, хватая сумочку и направляясь к
лестнице. -- Мне срочно надо подкрепиться и выпить чего-нибудь освежающего,
и побольше. Эта машина набита обезвоженной едой. Я даже свинке брезговала ее
давать.

Глориана хрюкнула, услышав эти слова, -- ее словарь рос не по дням, а
по часам. А затем сосредоточенно полезла по узким ступенькам. Вслед за ней и
мы покинули бункер.

-- День! -- воскликнула Анжелина. -- Какая прелесть! А теперь ты должен
рассказать, что случилось в мире, пока я маялась в подвале.

Боливар сразу позвонил по телефону, и Джеймс уже подъезжал, когда мы
выходили из особняка. Опять -- трогательная сцена воссоединения, и вот мы
наконец едем прочь.

Пока я просвещал супругу, Джеймс запарковался подальше от других авто
-- не к чему, чтобы меня видели дети и чтобы им потом снились кошмары. Затем
мы пошли в ближайшую закусочную. К несчастью, ею оказалась "Забегаловка
Макальпо". Но Анжелину это вроде бы не смутило, и под мой рассказ она лихо
расправилась с "двойным доберманом". Глориана, сопя, уплетала огромную
порцию жареного картофеля.

-- Вот так обстоят дела. Облигации полежат в надежном месте, пока я не
приеду за ними. Думаю, Кайзи еще не знает, что я сорвался с крючка. Нам
больше незачем плясать под его дудку, а значит, пора строить планы на
будущее.

-- Согласна. При условии, что в эти планы войдет изощренная месть с
причинением телесных увечий одному наглому аферисту и его придурковатому
помощнику.

-- Помощник отпадает, вернее, уже отпал. Джеймс отвез Игоря в больницу,