проклятых тварей, чуть что готовых выскочить из-за угла, перерезать
человеку глотку и сожрать его. Что, несомненно, с ним и произошло,
поскольку он вдруг очутился в аду.
имел в виду местность в трех днях пути к северу оттуда, где моря почти
сходятся вместе. Климат там был просто невыносимый, а туземцы -
кровожадные звери, которые раскрашивают тела красками и не ценят даров
цивилизации,- можно подумать, что римские орлы пытаются украсть у них
их вонючий остров! Провинция... Вроде меня. ("Да ты не обижайся!").
назначения нести гарнизонную службу в Эборакуме - как вдруг...
омовениям, удача не оставила бы меня. Но я всегда считал, что если
человек содержит себя и свое оружие в чистоте, то обо всем остальном
голова должна болеть у его офицеров. Осторожно с этим проходом, он
заколдован.
еще разбавленным доброй дюжиной различных наречий. Но ведь если в
газетном тексте вымарать каждое третье слово, суть все равно будет
ясна.
интригах в Шестом легионе, и не узнал ничего, что было бы мне
интересно. Иунио и понятия не имел, как попал сюда и почему: он
считал, что умер и ожидает дальнейших распоряжений в
пересыльно-сортировочных бараках ада. Я же все еще не мог принять его
гипотезу.
899-й от основания Рима.
помнил, когда был основан Рим, и не мог опознать его "Цезаря" даже по
полному титулу, потому что этих цезарей было очень много. Но Адрианова
стена уже была построена, а Британия все еще оккупирована римскими
войсками; следовательно, Иунио существовал где-то ближе к третьему
веку.
поскольку воплощал мерзейший порок варвара - трусость. Я не спорил, но
вряд ли сам почувствовал бы отвагу, если бы под дверью у меня рычали
саблезубые тигры. А были тогда саблезубые тигры? Ну ладно, сойдемся на
"пещерных медведях".
хлебцем, сыром и чашкой в руках. Мне он еды не предложил и, я думаю,
вовсе не из-за барьера. Прежде чем начать есть, он выплеснул немного
питья из чашки на пол. Пол был земляной, стены - из грубого камня,
потолок опирался на деревянные балки. Вероятно, для Иунио сделали
имитацию жилища римских солдат времен оккупации Британии, но я,
разумеется, не специалист.
что я проголодался, во-вторых, я чем-то обидел Иунио. Я так и не
понял, с чего он завелся, но он с холодной тщательностью разобрал по
косточкам мои манеры, происхождение, предков, внешность и способы,
которыми я зарабатываю себе на жизнь. Иунио был вполне приятным
человеком до тех пор, пока с ним соглашались, не обращали внимания на
его ругательства и выказывали ему уважение. Такого отношения к себе
требуют многие старшие, даже при покупке в аптеке тридцатицентовой
банки талька. Постепенно привыкаешь оказывать им почтение
автоматически, без лишних раздумий, в противном случае прослывешь
нахальным юнцом и потенциальным несовершеннолетним преступником. Чем
меньше уважения заслуживают старшие, тем больше они требуют его от
молодежи. Я ушел, потому что легионер все равно ничего толком не знал.
его, я просто сказал тихо, что хочу пройти, и барьер исчез. Войдя в
арку, я обнаружил, что он снова закрылся за мной.
не стал, потому что она могла уже уснуть. Дверь ее комнаты была
приоткрыта, и я заглянул. Крошка сидела в позе портного на своем
невероятном восточном диване, баюкала мадам Помпадур и плакала.
зовя ее. Крошка высунула из двери улыбающееся личико без малейшего
признака слез.
Ты меня разбудил. А у тебя что нового?
робот-коридорный, почти такой же, как и первый, только спереди на нем
светился выложенный золотом треугольник с тремя спиралями.
вовсе не стоило выполнять. Но подчиняться автомату мне еще не
доводилось.
отвечать не стоит. Он понял мои слова буквально.
доставила нас к лифту, затем мы быстро шли коридором к гигантскому
проходу-арке, увенчанному треугольником со спиралями, а затем машина
загнала нас в небольшой загон подле стены. То, что это был загон,
стало ясным, когда я попытался шагнуть в сторону, и путь мне преградил
все тот же барьер из плотного воздуха.
треугольной формы, огромное пространство нигде не разорвано ни
колонной, ни сводом; потолки такие высокие и стены так далеки друг от
друга, что я не удивился бы, разразись здесь ураган. Я сам себе
казался муравьем в этом помещении, хорошо еще, что очутился подле
стены. Однако зал не был пуст, в нем находились сотни существ, пустым
он показался вначале, потому что все разместились вдоль стен, оставляя
свободным голый гигантский пол.
узнать его, даже окажись совсем рядом с ними, потому что один
черволицый отличается от другого не больше, чем отрезанная голова от
отрубленной. Но, как нам объяснили, присутствие или отсутствие того
или иного конкретного преступника не имело никакого значения для этого
суда. Судили черволицых и - все тут.
центре зала, но поодаль от черволицых. Ее чириканье еле долетало до
того места, где стояли мы, но я отчетливо слышал все, что она говорит,
в английском переводе - звуки английской речи лились из стены над
нашими головами и в них также явно чувствовалась Материня, как если бы
она пела по-вегански подле нас.
как дающий показания регулировщик уличного движения: "В 9 часов 17
минут пятого числа, находясь на дежурстве в районе..." - и так далее.
Сухой перечень фактов. Свой рассказ о событиях на Плутоне Материня
ограничила моментом взрыва.
выговором в нос, напомнивший мне одного бакалейщика-янки, у которого
мы покупали продукты как-то летом, когда я был маленьким. Он никогда
не улыбался и никогда не хмурился, говорил мало, и все одним и тем же
тоном, будь это: "она хорошая женщина", или "он родного сына надует",
или "яйца стоят восемьдесят пять центов" - холодным, как звон
кассового аппарата. Вот и этот голос был того же сорта.
когда я залез рукой в ящик с конфетами.
прослушивали записи, надиктованные мной, когда я лежал пластом на
спине на Веге.
касалась черволицых. Да и то не полностью - излагались лишь факты, а
мое мнение о них было опущено.
приземлились корабли, а кончался тем, как последний ослепший
черволицый свалился в яму. Рассказ не занял много времени, потому что
и отсюда много вырезали,- в частности, наш марш по Луне. Мое описание
Черволицего оставили, но поджали так, как будто я говорил о Венере
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Березин Федор