лодки. Я взяла узел со своими пожитками и позвала кошку. Она спрыгнула на
землю и пошла за мной к берегу.
взвивалась пыль, сильно затруднял возможность видеть, но я порадовалась
шайрину, он полностью защищал меня. Другие обмотали тряпками рты и
натянули на глаза капюшоны. Я еле-еле различала нечеткие, далекие силуэты
на испачканной пылью голубизне и гадала, как это караванщики что-то
увидели. А затем услышала низкий, гундосый стон рога. Это и послужило
сигналом, хотя в фургоне я его не слышала.
нам по выщербленной песком реке. Наконец к выветрившемуся берегу чуть ниже
по течению причалили пять длинных некрашеных судов, определенно больших,
чем лодки, как их называли люди Герета. Невысокие, с поднятым носом и
кормой, устремленной вниз по кривой, вырезанной в виде хвоста большой
рыбы. Каждое обладало единственным парусом, но их сняли с мачт и
действовали только весла, выстроенные в ряд.
спрыгнули люди. Очень темнокожие, темнее, чем любые, среди которых мне
пока доводилось жить. Везде, где я побывала, похоже, преобладали черные
волосы, но кожа и глаза были чаще всего светлыми, а среди племен степей
попадались также блондины и шатены. Эти же были оливково-бронзовыми -
почти серо-бронзовыми, словно они, как и ветер, переняли цвет этой земли.
И черные глаза - истинно черные, когда невозможно отличить радужную
оболочку от зрачка. А волосы, очень коротко подстриженные, а зачастую и
вовсе сбритые с оставшейся на головах тенью щетины с иссиня-черным
отливом, которого я никогда раньше не видела. И еще одним их отличием,
возможно, самым странным, служила черная грубая одежда, не расцвеченная
никакими украшениями. Даже среди степных племен в одежде то тут, то там
поблескивало цветом или металлом, и это указывало на индивидуальность ее
хозяина. А эти не носили ничего, кроме коротких ножей на поясах; одежда же
отличалась отчетливой одинаковостью - почти как обмундирование, хотя она и
не была им.
остальными, ждущими сзади. Мрачное лицо не выдавало никаких чувств. Гребцы
и караванщики уже разгружали фургоны и укладывали товар на корабли.
видом. Приблизившись ко мне, он поднял глаза, и выражение его лица мигом
сделалось кислым.
два-три дня.
не так ли?
женщин на этом берегу. С охраной, конечно. Старая Уасти никогда не
переправлялась с нами.
видела, что ему это не понравилось.
забралась на палубы пяти судов и расположилась среди бухт канатов
неподалеку от кормы. Когда я поднялась на пятый корабль, они неуверенно
взглянули на меня и начали перешептываться. Тут до меня дошло, что когда
они доберутся до хуторов за Водой, покупатели могут устроить пир, а также
предложить другие развлечения. Судя по несчастным лицам оставшихся мужчин
и еще более несчастным и удрученным лицам женщин, так оно и было.
Естественно, гости не хотели брать с собой целительницу. Меня это не
беспокоило. Я испытывала непреодолимое стремление переправиться, почти
отчаянное желание добраться до страны за рекой, и если им это не
нравилось, пусть подавятся.
как раз когда гребцы поднимались на борт и готовили весла, оцарапала меня
и прыгнула через борт на гальку. И стала совершенно неподвижно, глядя мне
в лицо своими серебряными глазами и вздыбив шерсть. Чувства гнева и потери
заставили меня впервые осознать: я не вернусь обратно.
буря, яростно и без спадов. Путешествие отличалась монотонностью -
бесконечный скрип весел и шпангоута, шлепки густой воды, кружащая резкость
ветра. На середине реки, когда сквозь пыль и даль нельзя было разглядеть
суши, мы проплыли мимо каменной глыбы, торчащей футов на десять из
голубизны. Она была совершенно гладкой, за исключением грязной резьбы,
оставленной на ней стихиями.
смущенный моим присутствием.
стенающую, протяжную песню. Говорили они на другом языке, нежели
караванщики, но песня была опять иной и, казалось, не имела смысла. Я
подумала, что она была искаженной и сокращенной версией чего-то более
древнего.
Их сила и выносливость казались непонятными, даже зловещими, так как я
заметила, какими невыразительными и пустыми были их лица. Они казались
почти погруженными в транс, бездумными, но я полагала, что такими их
сделала тяжелая жизнь.
облаками небеса. Мы увидели каменистый край суши, к которой стремились, и
через час достигли ее. Она показалась на первый взгляд еще более плоской и
бесплодной, чем другая сторона под Кольцом. Высилась приземистая каменная
башня - вот и все. Но как только корабли причалили, нас провели в пещеру,
вниз по подземному склону, и несколько минут спустя мы вышли на
поверхность - невероятное дело - среди деревьев.
стволами, напоминавшими мне оставленные нами на том берегу истерзанные
каменные фигуры. На ветвях торчком стояла черно-зеленая листва, жесткая,
словно высеченная. За деревьями тянулось хаотичное поселение темнокожего
народа, окруженное с трех сторон скальными стенами, но открытое на восток,
где все еще виднелся ярко-голубой кусок реки, уходящей вдаль. Между
скальными стенами тянулась нить ручья, и на его берегах находились
небольшие делянки овощей и злаков, питаемых водой. В остальном поселение
выглядело бесплодным, если не считать странных деревьев, торчавших то тут,
то там среди домов, сооруженных из глиняных кирпичей, - деревьев, похожих
на гигантских хищных птиц, подстерегающих добычу.
вставленными в глиняную почву грубо обтесанными камнями. Крыша из
волокнистого коричневого материала, а непосредственно под ней несколько
щелей, обозначавших окна. Дверью служили каменные стойки с перемычкой, и
вот к ней-то и направились Герет, Оролл и темнокожий, с которым они
говорили прежде.
неразгруженных товаров, и три женщины принесли нам глиняные чаши с водой и
густым желтоватым молоком. Эти женщины были худыми и костлявыми, одетыми в
такую же грубую одежду, как мужчины, с волосами, закрученными на макушке в
узлы, и они тоже выглядели мрачными и молчаливыми. Я не видела ни детей,
ни даже собак или коз - обычной накипи такого поселения. Стояла полнейшая
тишина, если не считать раздающегося иной раз сухого змеиного шороха
листьев. Через некоторое время Герет и другие вышли из большого здания,
сопровождаемые еще одним темнокожим, очень высоким, с ожерельем из белых
камней на шее. Этот явно был у них королем или вождем. Он протянул руки и
гортанно произнес, обращаясь к нам:
этом неприятном месте, чтобы заставить их порадоваться хоть одной
проведенной здесь лишней секунде.
подходит для женщины. Они самые настоящие свиньи, эти черные, но... - Он
оборвал фразу и усмехнулся. - Видишь вон ту старуху? Иди с ней, и она
найдет тебе место для ночлега. Я приду за тобой завтра, примерно на
закате. Мы тогда поплывем обратно на тот берег.
согнутую почти пополам. С кожи аллигатора меня прожгли взглядом свирепые
черные глаза. Узел у нее на макушке поседел.
тоже не говоря ни слова - повернулась и пошла впереди меня. Мы перебрались
через ручей по грубо сложенному мосту из дерева и камня, прошли между
деревьев-хищников, вверх по склону, в пещерный вход в одной из скальных
стен. Снова короткий проход в темноте, а затем плоское плато, совершенно
бесплодное, покрытое глинобитными хижинами. Здесь я увидела нескольких
женщин и немногочисленных детей; очевидно, они жили отдельно от мужчин.
времени ко входу приближались взглянуть на меня какая-нибудь женщина или
ребенок.
не знала, как поступить - я чувствовала, что если выйду из хижины и
направлюсь обратно через проход в скале, женщины могут остановить меня. На
самом-то деле, я и не собиралась приближаться к зданию из глины и камня, а
Никитин Юрий
Маккарти Кормак
Лондон Джек
Прозоров Александр
Лукьяненко Сергей