Отвинтив крышку он сделал большой глоток виски. Это его не согрело, но
приободрило. Бутылка выпала из рук, и ее содержимое полилось на дно лодки.
Он не мог четко мыслить. До него доходило только то, что значительная
часть Уэльса вместе с экспериментальной приливной электростанцией над
Северном находится сейчас под ним. Уэльс вызвал его мысль о Дилане Томасе
и о стихотворении, отрывки из которого он начал бормотать: "Только
глубокие, затопленные колокола часовен и колокольчики свеч..." ...как там
дальше?
все же он осознал, что небольшие волны - наверняка остатки больших валов,
гуляющих на просторах Атлантики.
фиолетовый шар Странника, на котором лежал свернувшийся в клубок золотой
дракон. Перед драконом поднимался треугольный золотой щит, и из-за чужого
шара постепенно появилось толстое белое веретено, словно блестящий кокон
огромной ночной бабочки. Дэю припомнилось сообщение по радио из
ненормальной Америки и у него появились определенные ассоциации: ночная
бабочка, ночная бабочка - Луна... Луна. Он неожиданно понял, что это,
скорее всего, ни что иное, как Луна, с которой он и Ричард Хиллэри
попрощались пятнадцать часов назад.
пока, наконец, он смог отвернуться от этого. Когда его охватила
конвульсивная дрожь, а скиф плыл все быстрее и быстрее, раскачиваемый
волнами, он поднял почти пустую бутылку и осторожно сделал глоток. Затем
выпрямился, сел, взял две доски, вставил их в уключины и начал медленно
грести.
энергии после отдыха он имел шансы на спасение, несмотря на то, что
находился ближе к Каналу Северн, чем к побережью Сомерсет, а прилив быстро
усиливался. Но он греб досками без особого желания, только бы скиф плыл на
запад, в открытое море и только для того, чтобы можно было наблюдать за
этим странным чудом на небе. Глядя на шар, Дэй бормотал и напевал:
владыка прибыл, чтобы уничтожить мир водами... Изнасилованная и
опозоренная любимая, Лона, ты красивее, чем когда бы то ни было. Из твоего
отчаяния рождается твоя новая форма... Хочешь ли ты быть белым кольцом?..
Я все еще твой поэт. Поэт Луны... одинокий... одинокий валлийский
мореплаватель, как Вольф Лонер, я доплыву сегодня ночью до самой Америки,
чтобы смотреть из тебя... У Ллойда колокол звонит затопленным кораблям и
городам, пока и его не заглушат волны, тогда его звуки будут расходиться
из глубины его вод по всему миру.
он увидел бы, что в полукилометре за носом лодки море резко бурлит, а сеть
бриллиантовых волн высоко разбрызгивается над буйствующей водой.
Хайнань - Бангог Банг, совсем маленький рядом с большим механиком из
Австралии наблюдал, как в пятидесяти метрах за носом "Мачан Лумпур"
медленно, метр за метром, из поблескивающей воды выплывает изъеденная
ржавчиной и поросшая водорослями труба.
выплескивалась через проеденные ржавчиной отверстия. Волны снесли бы даже
"Мачан Лумпур", если бы винт парохода беспрерывно не вращался. Тем
временем в Токийском заливе вода отступала к Южно-Китайскому морю.
реактивного самолета. Двое мужчин не обратили на это внимания. Откуда они
могли знать, что два часа с половиной назад началось извержение Кракатау,
вулкана в Зондском проливе. На поверхность воды выплыл покрытый илом и
раковинами остов затонувшего корабля. Течение начало слабеть, когда в поле
зрения показался весь корабль, Бангог узнал "Королеву Суматры".
висящему в западной части неба и тем самым совсем не преднамеренно, в
сторону Мекки, и тихо сказал:
поспешно встал и, указывая на остов судна шутливым жестом хозяина, весело
закричал:
сокровищами и взойдем на его борт, как короли! Наконец, друг мой, "Мачан
Лумпур" стал "Тигром Болот"!
блеском горящей нефти, которая вылилась из разбитых наводнением
резервуаров и поднималась на соленой воде, заливающей Джерси Сити.
сидел, попивая коньяк, закусывая разными сортами сыра. - Снова пожар в
здании?
уровень непрерывно поднимается.
исчезают под водой церкви. Я никогда не знала, что их так много в этом
городе: Церковь Святого Патрика и церковь Трех королей, Иисуса Христа и
Святого Варфоломея, Наисвятейшей Девы Марии и Муки Господней, в которой,
кстати, была начата эта антиалкогольная кампания; к тому же церковь Всех
Святых и церковь Святого Марка в Бовере, маленькая церковь на углу, а
также Синагога и Святыня Актеров.
Сэлли, на планете, которая сейчас поднимается над Эмпайр Стейт Билдинг,
сидит Кинг-Конг. Как тебе нравится эта идея? Может быть, мне удастся
вставить это в прессу!
песенку о Ноевом Ковчеге?
принимайся за работу.
крикнул Брехт охрипшим голосом с нарочитой веселостью. - Войтович, как вы
и предвидели - дорога завалена.
и влажным. Заходящее солнце бросало косые зеленоватые лучи; группа
единодушно сочла, что причиной такой окраски является вулканический пепел,
выброшенный в стратосферу, и только Фулби высказал мысль, что это
планетарная аура.
и начали сказываться последствия бессонной ночи.
полосы, оставленные огнем, от которого они едва успели убежать. У Кларенса
Додда была забинтована правая рука, которая обгорела, когда он придерживал
брезент, помогая затащить Рея Хэнкса и Иду в фургон.
проходе лопаты. Два час они копали этими лопатами песок и гравий, расчищая
засыпанный участок дороги в горах Моники, чтобы там можно было проехать.
Хантер выругался и задвинул лопаты под сиденье.
группу через десять минут после того, как они победоносно закончили гонку
с огнем. Большие темные портьеры туч заслоняли небо на востоке, а западная
часть неба уже начала проясняться.
предпоследнем горном перевале перед спуском в долину, где располагался
Ванденберг-Три и проходило шоссе 101, тянущееся из Лос Анджелеса к
Сан-Франциско.
Рама Джоан и Марго сразу за ним.
естественной, наполовину вырезанной в скале. Грозный серый скалистый
склон, покрытый светло-зеленой, оранжевой и черной порослью, был иссечен
трещинами и котлованами, из которых тут и там торчали валуны величиной,
без малого с фургончик.
выше голая земля указывало то место откуда он скатился.
Профессору.
верхом. Изящная машина резко контрастировала с мрачным окружающим
пейзажем. Однако, поблизости никого не было видно, и когда Брехт бодро
крикнул: "Привет", ему ответило только эхо.
подложили ему под спину одеяло и он говорит, что так удобней, но у него
поднимается температура.
отступил, словно невидимые нити потянули его назад. Когда он обернулся к
остальным его лицо показалось более зеленым, чем нынешний свет солнца. Он