Чтение 45–й страницы книги ~Звездный танец~

компьютер корабля до истощения по этому вопросу. Я не смог научиться
думать на этом языке.

Я хочу попробовать еще раз. Я теоретически заключил, что личное
столкновение с космосом как он есть, без преград, может помочь мне. - Он
сделал паузу и снова усмехнулся. - Глотание почек пейотля слегка помогло
мне в моих усилиях с навахо - как и обещал мне мой наставник. Я должен
почувствовать ваше восприятие мира. Я надеюсь, оно на вкус приятнее
почек.

Это была самая длинная речь, которую я вытащил со дня нашего
знакомства из скупого и точного в словах Чена. Я посмотрел на него по-
новому: с уважением и некоторым удивлением. И с возрастающим
удовольствием: вот друг, с которым я чуть не упустил подружиться. Боже
мой, а что, если старый Чен - Homo novus?

- Доктор Чен, - сказал я, когда ко мне вернулось дыхание, - пойдемте
поговорим с командующим Коксом.

Чен с полнейшим вниманием выслушал такое количество зачастую уже
знакомых ему инструкций, какого хватило бы на восемнадцать часов, и задал
сам весьма серьезные вопросы. Я готов побиться об заклад, что еще до
инструктажа он мог разобрать любую подсистему в своем костюме в полной
темноте. К концу я был готов побиться об заклад, что он мог бы собрать их
в
темноте из свободно плавающих в невесомости запчастей. Я сталкивался с
довольно большим числом выдающихся умов, но Чен произвел на меня
впечатление. Но я все еще не был уверен, что доверяю ему. Мы ограничили
отряд до трех человек, чтобы уменьшить число возможных неполадок - в
космосе неприятности редко приходят в одиночку. Я был очевидным
"вожатым скаутов": я провел больше времени в открытом космосе, чем кто-
либо из находящихся на борту, не считая Гарри. Линда инструктировала Чена
в течение прошлого года; она пришла, чтобы поддерживать непрерывность
классных занятий. И чтобы танцевать для него, в то время как я изображал
курицу, трясущуюся над цыплятами. И еще потому, думаю, что она была ему
другом.

Первый час прошел без происшествий. Мы все трое были в "кубике", я
следил за приборами управления. Мы отошли на несколько километров от
"Зигфрида", травя страховочный трос, и замерли, как всегда, точно в центре
бесконечности. Чен был скорее благоговейно тих, чем обособлен. Я верил,
что он способен воспринять это, столь огромное, чудо - и он действительно
вел себя так, словно всегда знал, что вселенная такая большая. И все же он
молчал, и молчал долго.

Так же как и мы с Линдой, кстати сказать. Даже на таком расстоянии
Сатурн был невероятно красивым. Слова не властны это описать. Эта
планета, без сомнения, должна быть самым чертовски привлекательным
местом для туристов в Солнечной системе. За всю свою жизнь я никогда не
видел ничего, что производило бы столь глубокое впечатление.

Но мы уже наслаждались этим в последние дни - все люди на корабле не
отходили от видеоэкранов. Мы пришли в себя, и Линда высказала Чену
какие-то последние соображения по поводу нашего способа танцевать, надела
шлем и вышла через шлюз, чтобы показать ему сольное выступление. По
предварительной договоренности мы все должны были молчать в это время,
и Билл тоже поддерживал радиомолчание на нашем канале. Чен минут
пятнадцать с большим восхищением наблюдал танец Линды. Потом он
вздохнул, бросил на меня странный взгляд и рванулся через весь "кубик" к
панели управления.

Я вскрикнул. Но ему всего лишь понадобилось радио "кубика". Он его
выключил. Затем он одним уверенным движением снял шлем, отключая тем
самым радио скафандра. Мой собственный шлем был снят, чтобы экономить
воздух. Я потянулся к шлему, когда увидел, что он отключил радио, но он
приложил палец к губам и сказал:

- Я буду говорить с вами конфиденциально. Его голос в разреженном
воздухе звучал выше и слабее обычного.

Я обдумал положение. Даже если предположить дичайшие
параноидальные фантазии, Линда обладала свободой действий и могла
видеть все, что происходит в прозрачном кубе.

- Разумеется, - согласился я.

- Я чувствую, что вам не по себе. Я понимаю ваши ощущения и отношусь
к ним уважительно. Сейчас я Собираюсь сунуть руку в правый карман и
вынуть предмет. Он безобиден.

Он так и сделал, вынув один из тех микрокордеров, которые напоминают
причудливую кнопку.

- Я хочу, чтобы между нами была только правда, - добавил он.

Только ли разреженность воздуха придала его голосу такую напряженную
резкость?

Я попытался найти соответствующий ответ. Позади Чена Линда грациозно
кружилась в космосе, величественно беременная, самозабвенная.

- Разумеется, - сказал я снова.

Он нажал ногтем на сенсор воспроизведения. Записанный голос Линды
сказал что-то, чего я не расслышал. Я покачал головой. Чен перемотал к
тому
же месту и мягко бросил устройство мне.

- Что я и хотела сказать, - повторился голос Линды. - Их интересы с
нашими могут не совпасть.

Та самая запись, о которой я говорил некоторое время назад.

Мой мозг немедленно перешел на компьютерную скорость работы,
превратился в гиперпроизводительную мыслящую машину, выполнил тысячу
последовательных программ анализа за несколько микросекунд и
самоуничтожился. "Застукали лезущего рукой в банку с вареньем. На
полпути вниз с горы отказали тормоза. Я мог бы поклясться, что закрыл этот
шлюз". Микрокордер ударил меня по щеке. Я инстинктивно схватил его и
нечаянно выключил - на том месте, где Том спрашивает Линду:

- А мы что, не люди?

Последние слова какое-то время эхом отдавались в "кубике".

- Только имбецил не сумеет посадить "клопа" в неохраняемый скафандр,
- бесстрастно сказал Чен.

- Ага, - хрипло каркнул я и откашлялся. - Ага, это было глупо. Кто
еще..? - Я замолчал и ударил себя по лбу. - Нет, я не стану задавать
глупых
вопросов. Ну и что думаете лично вы, Чен Тен Ли? Мы - Homo novus? Или
всего лишь одаренные акробаты? Будь я проклят, если я знаю.

Он дрейфовал в воздухе, направляясь ко мне спиной вперед, подобно
стреле в медленном полете. Так прыгают кошки.

- Возможно, Homo caelestis, - спокойно сказал он, и его приземление
было безупречным. - Или, возможно Homo ala anima.

- Аллах кто? А, "крылатая душа". Хмм. Ладно, пусть будет так.

Позвольте, я вам погадаю, док.

Могу поспорить, что вы сами - "крылатая душа". Потенциально по
крайней мере.

Его реакция удивила меня. Я ожидал увидеть бесстрастную маску игрока в
покер. Вместо этого его лицо захлестнуло неприкрытое горе, чувство страш-
ной потери и безнадежного стремления - все это как гравюра в свете
Сатурна. Ни до, ни после того я не видел на его лице такого искреннего
проявления чувств; быть может, этого не видел никто, кроме его старой
матери и покойной жены. Это потрясло меня до самых печенок и потрясло бы
и его самого, если бы он хотя бы смутно осознал это.

- Нет, мистер Армстед, - бесцветно сказал он, уставившись на Сатурн
поверх моего плеча. В первый и последний раз прорвался его акцент и аб-
сурдно напомнил мне Толстяка Хэмфри.

- Нет, я не один из вас. И ни время, ни мое стремление ничего здесь не
изменят. Я это знаю. Я с этим смирился.

В это время его лицо стало расслабляться, приобретать обычное
бесстрастное выражение - все это бессознательно. Я восхитился
дисциплиной его подсознания и прервал его.

- Но я не знаю, правы ли вы. Мне кажется, что любой человек, который
может играть в трехмерные шахматы, -первый кандидат на то, чтобы
оказаться Homo Как-его-там-черт...

- Потому что вы незнакомы с трехмерными шахматами, - сказал он, - и
незнакомы с вашей собственной природой. Люди играют в трехмерные
шахматы на Земле. Это было разработано при одном g, для игрока,
находящегося в вертикальном положении, и классические схемы этой игры
линейны. Я пробовал играть в невесомости, с набором фигур, который не
фиксирован по отношению ко мне в той позиции, что при наличии тяготения,
к у меня ничего не получилось. Я могу последовательно побеждать
Программу Мартина-Дэниэлса в плоских шахматах - (мировой класс) - но
в трехмерных шахматах в условиях невесомости меня легко победил бы
мистер Бриндл, если бы я был достаточно опрометчив, чтобы играть с ним. Я
довольно хорошо могу координировать свои движения на борту "Зигфрида"
или в этом, самом прямолинейном и прямоугольном из кораблей. Но я
никогда не смогу научиться существовать в течение какого бы то ни было
промежутка времени без того, что вы называете локальной вертикалью.

- Это появляется медленно, - начал я.

- Пять месяцев назад, - прервал Ли, - у меня в комнате сломался
ночник. Я тотчас проснулся. Мне понадобилось двадцать минут, чтобы найти
выключатель. Все это время я всхлипывал от горя и страха и потерял
контроль над своим сфинктером Воспоминание это оскорбительно, поэтому я
и потратил несколько недель, изобретая тесты и упражнения. Чтобы жить,
мне нужна локальная вертикаль. Я - обычный человек.

Я долгое время молчал. Линда заметила наш разговор; я подал ей знак,
чтобы она продолжала танцевать, и она кивнула. После того, как я все обду-
мал, я сказал:

- Полагаете ли вы, что наши интересы не совпадут с вашими?

Он улыбнулся - снова стопроцентный дипломат - и хихикнул.