этого сам.
счастливым из-за этого. Я собираюсь домой.
Эйса, что я думаю?
них. Наверное так они и возникают. Они эволюционируют и из других
жизненных форм. Не знаю, но думаю, что в один прекрасный день буду знать.
Мое ученичество заканчивается. Я вырос.
сознание, что не потеря способности Кошарика строить для нас дороги во
времени, а потеря самого Кошарика породила эту пустоту.
теперь знаю путь и собираюсь домой.
хочу унести с собой твое пожелание.
вырывали из моего тела. Я хотел сказать их, я должен был сказать их, но,
сказанные, они причиняли мне боль:
удачи. Я теряю тебя, Кошарик.
Ниоткуда пронесся холодный порыв ветра, и черная пустота сменилась
серостью, которая превратилась в ничто, и вот я снова стою в заброшенном
саду, возле курятника, глядя на опустевшую яблоню.
включились прожектора и усадьба превратилась в кричащий кошмар, со
стражами в униформе, тяжело ступающими вдоль забора туда и назад. Но эти
несколько мгновений темноты были мне нужны, они были милосердны, я ждал
их.
боялся, что буду пошатываться, но нет. Я шел связанно, прямо, как
сломанная игрушка. Хайрама нигде не было, и Боусера тоже. Более чем
вероятно, что он где-то охотился на сурков, хотя для этого было немножко
поздно. Обычно они уходили в поход вскоре после заката.
выжидательно глядя на меня.
чего он хотел: попрощаться.
понимаешь ли. Время его ученичества прошло.
не правда ли?
вам, когда. На притоке...
слишком грубы. Давайте оставим себе другие пути. Что-то, возможно, у нас
осталось. Попробуем спасти хоть что-нибудь.
законник...
Сафари, а это два миллиона в год.
Мастодония Эйсы и моя!
сказал Куртни, и голос его был резким и холодным. - Вы должны пустить их в
Мастодонию, или не получите ничего вообще.
Может быть, ты еще думаешь, что это шутка? Говорю тебе, нет. И скажу
кое-что еще. Вы никогда не отправите никого в Мастодонию. Я уже объяснил
это однажды. Расстояние до исторических времен недостаточно. Во время
Мастодонии были люди. Охотники на мамонтов в Испании. Сколотые кремни во
Франции.
немногое, что мы имеем...
миллионами! Черт с правительством и бунтовщиками!
Мастодонию, мы рискуем сокрушить все, что имеем сейчас, всю человеческую
расу, живущую на Земле сегодня.
- другом. Мастодония принадлежит нам двоим, и никто другой не попадет
туда. Сейчас ясно, что мы не должны запачкать ее. И вот что еще...
повернулся и вывалился за дверь. Я прошел через холл, едва ли соображая,
куда иду, а потом через переднюю дверь к воротам. Часовому у ворот я
сказал: "Пропустите меня", и он посторонился.
контуры деревьев за дорогой, которая вела к Уиллоу-Бенду. Большая
автостоянка Бена была пуста, и я двинулся к ней. Я не знал, куда иду, и
это меня не интересовало. Я хотел только одного - убраться подальше.
должны будем потерять все. Под давлением того, что уже было сделано, мы
будем вынуждены впустить все эти орды в Мастодонию. И больше всего мне
причиняло боль, что Бен и Куртни были среди тех, кто оказывал на нас
давление.
Я не видел его снаружи с тех пор, когда вернулся домой из Европы, но тогда
было на что посмотреть и кроме забора - толпы народа, новая автостоянка,
киоск с сосисками, люди, которые продавали баллончики - так что я едва
разглядел забор. Но теперь я увидел его во всей его гротескности и
чужеродности, и это заставило меня припомнить, как это было раньше, когда
здесь еще не было никакого забора. Стоя там, я ощущал потерянность и
одиночество того, кто потерял свой дом - не только старую ферму, но и
Мастодонию тоже. Потому что я знал, что потеря Мастодонии - вопрос
времени. И с ней вместе исчезнет дом из камня со многими каминами, который
планировала строить Райла и о котором мы проговорили так много ночей.
совсем недавно она без малейшего колебания сделала выбор между двумя
миллионами в год и Мастодонией.
паршивая сторона твоего бизнеса. Когда все подошло к последней черте, ты
отбросила позу и сделала свой выбор. Неважно, как все это созрело, и ты
все еще была той девушкой, которую я любил давно, на раскопках на Среднем
Востоке, девушка, чье лицо всегда было грязно, потому что ты обтирала свой
загорелый зудящий носик пыльной рукой".
догадался попросить Кошарика сделать туда дорогу? Несколько дней назад,
так, чтобы она была готова, когда в ней появится нужда? Если бы у нас был
миоцен, пусть бы Кошарик ушел, мы бы сохранили Мастодонию.
дереве. Наконец он узнал, что он такое и чем станет.
хорошего. Для меня больно потерять тебя.
одно с ним, как это много раз бывало раньше, когда он брал меня внутрь
себя, чтобы я видел то, что видит он, знал то, что он знает.
мне не рассказывал. Осознавать, даже если я не могу их понять, вещи,
которые он мне показал.
точности такие, какими он показал их мне, и глядя на них его глазами,
внутри его, я ясно увидел, как соединить их вместе и как они могут быть
использованы.