татуированном лице - Вам плохо? - внезапно спросил он.
Он сидел на троне, когда я вошел. Потом метался вокруг дворца...
колотит. Лихорадка пройдет. Она подсушит старые раны.
***
успокоить, но ее тоже мучили воспоминания, связанные со скорбной датой.
Он заглянул в женские покои, и его гарем собрался вокруг него, стараясь
развеселить своего господина. Некоторые девушки умели играть на лютне,
остальные недурно пели. Никто из них не навязывался ему, не пытался
заманить во внутренние покои.
объяснила Зиана. Но если милорд желает...
всех спать.
Но вовсе не потому, что не хотел ее видеть.
и в этот вечер ее общество, возможно, стало бы для него целительным.
ее в роли императрицы?
нависавшие над ним небеса. Ни звезд, ни лун. Их закрывали густые тучи, и
порывистый ветер нес в себе заряды дождя.
Те, скорее всего, скрывались в тени. А может быть, их вообще не было.
отдохни, закатись в таверну, но только не крутись тут.
бутылкам.
подчиняться приказам.
Янона.
себя ненавистные мантии и швырнул их на пол. Потом зарычал и оскалил
зубы. Тени, у которых были глаза, исчезли за дверью. Он усмехнулся и
зашагал к постели.
первым.
нем нет.
пищи и питья. Возможно, ему помогала в том магия. А возможно - хорошее
обоняние. Он осушил одну чашу, потом другую. Годри расчесал его волосы,
распутал колтуны.
вообще не расчесывают волос? Они лелеют только макушку. Остальное
превращается в войлок.
заплетать косички. Вы хотите стать асанианином, сир?
притупляло тоску. Годри не имел навыков обходительного постельничего и,
сводя волосы господина в единый пучок, причинял ему боль. Эсториан
морщился и пытался схватить мучителя за руки. Наконец Годри справился с
нелегкой задачей.
Эсториан швырнул свое тело в постель. Годри укрыл его тяжелым
покрывалом, бережно, словно заботливая нянюшка, подоткнул края.
ступая, удалился в соседнюю комнату. Счастливец. Его дурное настроение
проходило так же быстро, как возникало. Он не знал ни сомнений, ни
страха. Ему было неплохо даже здесь, в Кундри'дж-Асане.
Одеяло царапало кожу. Он сбросил его на пол. Прохладный сквознячок
скользнул по ступне. Он повернулся на один бок, на другой, откинулся на
спину. Балдахин смутно белел в обступавшей его темноте. Он закрыл руками
глаза. Темнота стала другой, тускло мерцающей, словно вспышки далеких
зарниц. Он погладил руками свое лицо, шею, грудь. Его пальцы
подергивались. Он сжал их в кулаки. Он не плакал. Он просто лежал,
крепко зажмурив глаза.
делало свое дело, не давая ему вынырнуть из шелестящего мрака.
***
В ноздри бил раздражающий запах. Но тело его не двигалось, и даже веки
отказывались служить. Они стали каменными. С огромным трудом он разлепил
их. Тонкая полоса света прорезала мрак.
но он знал: кто-то еще находится рядом. Дышащий. Выжидающий.
Он был заперт в собственной спальне, в собственном теле. Он угодил в
ловушку.
пришпиленный к своей постели, словно огромная крыса. Он трусит и не
скулит только потому, что не может скулить. Даже крысы встречают смерть
с большим изяществом.
туманной мгле, она подкралась близко, но старалась пока не производить
шума. Она не знала, в каком он сейчас состоянии и на что способен.
убийца придет, он должен быть готов. Он должен двигаться. Двигаться.
Двигаться. Во что бы то ни стало.
над ним. Вуаль, тугие покровы... Женщина?
приторно. Что-то блеснуло в его руках. Сталь.
металл, а не черное железо, не потемневшую от времени бронзу. Сталь
видна далеко.
отвечали.
без глаз. Она покачнулась.
Ну же! Еще! Еще!
сумрак, куда-нибудь.
костей.
покрытое татуировкой, было имя... Годри!
ног. Жизнь медленно возвращалась в оцепеневшее тело, отмечая свое
возвращение болью. Он двинул руками, потом ногами.
сильную волю. И она приказывала ему - убей! Он упал на распростертое
тело, руки его вцепились в глаза ненавистного черного короля.
Убийца выхватил второй нож, уже черный, изогнутый, словно коготь рыси.
Татуированный воин отпрянул, грозное лезвие коснулось его шеи, но -
плашмя, не оставив следа. Годри вскинул руку и ухватился за жало клинка.
Дикарь, идиот, храбрец! О небо, пальцы его окрасились кровью, но он не
ослабил хватки. Два содрогающихся тела слились в жутком объятии,
слышался хруст костей. Тишину разрезал пронзительный крик, но убийца не
сдавался, он был все еще силен, он наседал.
дернулся, как от толчка, и как подкошенный рухнул наземь. Так падают
срубленные деревья, вяло подумал Эсториан.