что было с вами и как вы попали на прииск. Только поподробней! Меня все
интересует. Мы здесь отдохнем еще часок, и никто нас не потревожит.
Дорогой Жозеф, взгляните-ка на неприятельский берег. Оттуда ничего больше
не слышно. Неужели они отказались от преследования? Я бы не возражал...
окинув реку, катившую в невидимую даль свои желтые воды.
ее простота и полное отсутствие хоть каких-нибудь особенных событий или
случайностей на всем огромном протяжении моего пути. Когда ты исчез, мы с
Жозефом, Зугой и бушменом бросились искать тебя. Его преподобие и мастер
Виль присоединились к нам, это само собой понятно, хотя я должен отдать им
справедливость - они оба вели себя чрезвычайно корректно. И вот однажды мы
неслись на плоту по разбушевавшейся реке. Шел проливной дождь, и наш плот
швыряло, как щепку. И тут со мной сделался приступ лихорадки. Я потерял
сознание и не знаю, сколько времени болел. Очнувшись, я увидел нашего
проводника и бушмена. От плота ничего не осталось. Жозеф, его преподобие и
мастер Виль исчезли. А я не держался на ногах. Малейшее движение вызывало
у меня невероятную слабость. Кроме того, я испытывал страшные боли, они
начинались в затылке и расходились по всей спине. К физическим страданиям
прибавлялась тревога за вас. Так что положение было отчаянное. Мои славные
чернокожие кое-как объяснили мне, что я провел в буйном бреду пять дней и
пять ночей. Потом они смастерили носилки, уложили меня и понесли в
надежде, что мне помогут какие-нибудь кочевники, если только удастся
повстречать их в пустыне. Вы уже, вероятно, заметили, что Зуга очень
толковый и очень сердечный малый. Он ухаживал за мной самым преданнейшим
образом. А в это время бушмен лечил меня методами бушменской медицины. Он
построил крохотный шалашик из ветвей, плотно закрыл его широкими листьями,
придав этому несложному строению форму улья, и оставил в нем боковое
отверстие, через которое я мог просунуть голову. Когда все было готово, он
меня раздел донага и ввел в шалашик. А там тлели сухие ветви и куски
какого-то ароматного дерева и стоял густой дым. Если бы я не высунул
голову, я бы сию же минуту задохнулся. Я отделался длительным копчением, в
результате чего сильно пропотел - пот лил с меня прямо-таки ручьем. Едва я
вышел из этой парильни, как Зуга накинул на меня мою сорочку, которую
предварительно намочил в ледяной воде. Я сразу лишился чувств!
возразил: "Не бойся, вождь. Это прекрасное лечение: так лечился сам Дауд,
когда у него была лихорадка. Прекрасное лечение!" Мне только и оставалось,
что склониться пред авторитетом Ливингстона и дать себя коптить,
массировать, растирать и обливать водой. Но три дня этого варварского
лечения, и я был совершенно здоров. Что еще сказать вам? Я пустился в
путь, едва мне позволили силы. И я направился на север. Мои добрые
спутники поддерживали меня, их преданность не ослабевала ни на минуту. К
несчастью, у меня не было оружия - оно пошло ко дну, когда на одном из
поворотов реки разбился наш плот. Но Зуга и бушмен добывали для меня пищу.
Мы питались корнями, дикими ягодами, почками и даже насекомыми.
подлинный друг человека. В этом я убедился на опыте. Затем, время от
времени мы закатывали себе пиры, - когда находили гнездо страуса.
но мы до того настрадались от голода, что нам и они казались вкусными.
Затем мы попали в места, более богатые дичью, и удачно охотились. Это меня
и спасло. И так дни шли за днями. Мы все-таки продвигались вперед и
вперед, и в один прекрасный день я услышал рев большого водопада. Так что
для меня все это громадное путешествие сводится к трем ощущениям:
лихорадка, голод и ходьба.
тревожусь. Они не пропадут, и мы их еще увидим. Я не думал, что в таком
глухом месте я найду прииск и белых. Поэтому я отправился на разведку
один, а неграм наказал не беспокоиться, если меня долго не будет. Когда я
вошел в палатку, там стоял страшный шум: это наш Жозеф сражался с кем-то,
как настоящий дьявол.
кончается. А вы, Жозеф, - что вы можете нам рассказать?
вывалились из воздушного шара?..
быстро.
метров в длину.
подробно и не выматывайте душу.
лошадка. Зевру приручить - это большое дело. Она вила ногами, подымалась
на дывы, ложилась на землю, пыталась кусаться... Но, караи! Я с ней
погоборил, с чертобкой, и она меня поняла...
оратор. Вот он уже опять стал путать "в" и "б", и это лучше всего
доказывает, что он сильно волнуется.
прекрасно знаете, что мы шутим.
на плоту, я остался один. Мастер Виль тоже остался и стал ругаться, как
извозчик. Он ушел направо, я - налево. Так мы и потеряли друг друга из
виду. Он ушел ко всем чертям. Я тоже. На другой день я вдруг вижу
здоровенную змею. Она уцепилась хвостом за дерево и обвила кольцами бедную
зебру. Одним выстрелом я прикончил эту гадину и быстро связал зебру
лианой. Зебра тяжело дышала и отдувалась, как тюлень, а я связал ей все
четыре ноги. "Так, - думаю, - хорошо! Ты будешь иметь честь понести на
спине одного славного малого из французской Каталонии". Да не тут-то было!
Только я захотел взобраться ей на спину, мерзавка стала брыкаться. Ах,
бедная ты моя головушка! Что ж тут делать? Вот я и подумал, что из змеиной
кожи можно было бы сделать подходящие поводья, и стал раздевать эту
змеюку! Карай! Сделал поводья, надел на зебру и давай рысью. И зебра пошла
у меня не хуже, чем этот четвероногий страус, которого зовут жирафом.
Право же, она даже могла бы обогнать этого двуногого жирафа, которого
зовут страусом.
и завязал моей зебре глаза. И еще я сделал ей ножом дырку в храпе и
пропустил через храп ремень из змеиной кожи.
который мог бы сопротивляться, когда ему прокалывают храп и пропускают
ремень.
вправо, то влево. Как удила...
проехать к водопаду Виктория, а они ни за что не хотели отвечать. Они
смотрели на меня так, как если бы я свалился с облаков, и понимали меня не
лучше, чем если бы я говорил по-кастильски с поляком или хотя бы с простым
уроженцем Оверни... Тогда я решил держать курс по солнцу. И этак я ехал и
ехал, покуда не добрался до трактира, где мы и повстречались.
нахвалиться нашими неграми, но что касается белых... Дело было дня за три
- четыре до моего прибытия в Алмазный край. Я страшно устал и еле волочил
ноги.
есть, бедняжка. Затем рана в носу стала у нее гноиться. Это было после
того, как мы целую ночь проскакали по степному пожару.
львов, обезьян и страусов. Уйма была всякого зверя. Вроде хопо. Наконец
зебра свалилась. От голода, или от смерти, или, быть может, по другой
причине. Я продолжал дорогу пешком и повстречал огромный фургон,
запряженный быками. Я хотел купить поесть и предложил фунт стерлингов
золотом... Из тех денег, которые вы мне поручили нести... Они были при
мне... А тот чудак, который правил быками, грубо послал меня ко всем
чертям и швырнул мне мои золотой прямо в лицо!.. Карай! Не был бы я так
утомлен, я бы с ним расправился не хуже, чем с сегодняшним американцем...
Самойлова Елена
Никитин Юрий
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Посняков Андрей