Чтение 45–й страницы книги ~Крылья крепнут в бою~

утром пролетели над нашим аэродромом, Кобоной и военно-морской базой
Осиновец. Из штаба бригады поступил сигнал о возможном массированном ударе
по кораблям, судам и перевалочной базе. В 9 часов 40 минут радиолокационные
станции обнаружили южнее станции Мга и Шлиссельбурга несколько групп
самолетов. КП полка дал команду на взлет.

9 часов 45 минут - 9 часов 47 минут. Взлетела первая группа из шести
И-16. Ведущий Цоколаев, летчики: Суворкин, Дмитриев, Рочев, Стрельников,
Бедукадзе. За ней вторая группа из восьми И-16 под моим руководством.
Летчики: Кожанов, Байсултанов, Кузнецов, Петров, Кравцов, Куликов и Захаров.

Предполагая возможность звездного налета, то есть с разных направлений
и высот, группа Цоколаева начала патрулирование над Кобоной на высоте 2500
метров, моя - на 3 тысячах.

Командир полка, получив данные о приближении большого количества
фашистских самолетов, поднял в воздух и последнюю эскадрилью. Ведущий
Васильев, летчики: Лагуткин, Филатов, Творогов, В. Дмитриев, Кириллов,
Литвиненко и Пушкин.

С подходом третьей группы, в которой не оказалось никого из руководства
полка, я, занимая верхний эшелон, принял командование всеми истребителями.

Вскоре мы увидели бомбардировщиков и истребителей. Они подходили к
Кобоне с юга, юго-запада, запада и с севера на больших высотах группами по
6, 8, 10, 12 самолетов. Всего в налете участвовало 80 бомбардировщиков Ю-88
и Хе-111 и 24 истребителя Ме-109 и Ме-109Ф. Пятикратное превосходство.

Я дал команду Васильеву и Цоколаеву находиться над центром объекта на
высотах 2500 метров. Атаковать "юнкерсов" и "хейнкелей" на встречных курсах
в момент их нахождения на боевом. Противника не преследовать - атаковывать
вновь подходившие группы.

Своей восьмеркой я занял высоту 3500 метров и приготовился к бою с
истребителями. Наши зенитчики открыли огонь, но мы, не обращая на них
внимания, парами и четверками завязали бой с подошедшими группами
противника.

Уже в самом начале стало ясно, что тактика выбрана правильно: не
распылять силы, не отвлекаться на преследование врага, наносить короткие
удары по близким и наиболее опасным группам и отдельным бомбардировщикам.

Удерживая за собой высоту, моя группа отсекала истребителей прикрытия.

Сбив трех "юнкерсов" и одного "мессершмитта" в первые минуты боя, мы
почувствовали еще большую уверенность в своих силах и обескуражили врага.
Часть бомбардировщиков, не доходя до цели, начала поворачивать назад, однако
через восемь-десять минут они возвратились и повторили заход. Иные то и дело
повторяли этот маневр, но всякий раз теряли один-два самолета.

Тем временем наши силы тоже стали убывать. Вышли из боя раненые
командир эскадрильи Цоколаев и сержант Пушкин. Прикрывая их, ушли еще два
И-16. Фашисты лишились более двадцати самолетов и все же от объекта не
уходили.

На сороковой минуте неравной схватки, когда у нас кончались боеприпасы
и горючее, к Кобоне на высоте 3500 метров подошла большая группа врага:
пятнадцать Хе-111 и двенадцать Ме-109Ф. Расчет у них был точным. Ослабив
прикрытие главного объекта, тяжелыми бомбардировщиками нанести главный удар
по складам перевалочной базы.

Принять участие в отражении этой группы летчики 1-й и 2-й эскадрилий,
находившиеся ниже противника на 1000 метров, просто не успевали. Спасать
положение нужно было нам, 3-й эскадрилье, находившейся на высоте врага.

Дав команду паре Кузнецова прикрыть меня от "мессеров", я повел
шестерку в лобовую атаку на девятку "хейнкелей".

Атака удалась - один из бомбардировщиков пошел вниз, оставляя дымный
шлейф, но противник, потеряв компактный строй, продолжал лететь к объекту.
Трусливей оказалась вторая группа - позади. Она повернула в сторону озера,
облегчив наше положение. Но я напрасно жал на гашетку - пулеметы
безмолвствовали. Кончились боеприпасы и у пары Кожанова. Его лобовая атака
была ложной. Но и на этот раз мы резко развернулись на повторную атаку с
задней полусферы.

Зенитчики вели ураганный огонь, часть разрывов доставалась и на нашу
долю. Ничего, обошлось. Зато горел, продолжая полет по прямой, один из
"хейнкелей", два других, снижаясь, уходили от объекта, сопровождаемые
зенитками.

Оставшиеся четыре бросили бомбы без прицеливания. Видно было, как
большие черные чушки, одна за другой отделяясь от длинных фюзеляжей,
сыпались на лес южнее Кобоны, где тоже находились запасы продовольствия.
Добить бы стервятников, но чем? Я дал команду Захарову:

- Вася, вперед! Атакуй, прикрою.

Я рассчитывал, что у него еще есть боезапас, но Захаров, не отвечая,
продолжал лететь в левом пеленге. В этот момент нас атаковали сверху два
Ме-109Ф. Я положил самолет на крыло в глубокое скольжение, и очереди первого
"мессера", задев правую плоскость, прошли мимо. Уходить из-под огня второго
"мессера" было поздно. Он решительно шел на сближение, рассчитывая завершить
атаку с полусотни метров. Вася оказался правее и чуть ниже его, отсечь огнем
не успевал, да и патронов, наверное, уже не было. И тогда он принял
единственное решение: рванул своего "ишачка" вверх влево, и огненный шар на
месте двух истребителей, как взрыв большого фугаса, сверкнул в голубом небе
над Ладогой.

Так, спасая командира, отдал свою жизнь бесстрашный летчик Василий
Никанорович Захаров. Не стало юного боевого друга, с которым два месяца
летали мы крыло в крыло.

Около часа летчики-гвардейцы и зенитчики отражали упорный массированный
удар врага, сбив одиннадцать самолетов. А всего с помощью береговых и
корабельных батарей был уничтожен тридцать один самолет. У флота в судах и
боевых кораблях потерь не было. Пострадало несколько человек у пирса, а
также часть продовольствия и боевой техники. Мы потеряли летчика Захарова,
осуществившего воздушный таран, еще трое получили ранения, пять самолетов
были повреждены.

Вечером того же дня сто два самолета противника нанесли удар по
военно-морской базе Осиновец, но и там их встретили как следует, уничтожив
девятнадцать самолетов. Гитлеровцы и до этого часто бомбили наши объекты на
Ладожском озере, в Тихвине и Волховстрое, но таких крупных массированных
налетов не было. Пятьдесят сбитых самолетов в течение дня не помешали им в
следующий вечер нанести новый удар по обоим портам. В налете на Осиновец
участвовало более пятидесяти самолетов, на Кобоно-Кореджский порт и на рейд
- сто пятьдесят.

Противник рассчитывал на внезапность и на светлую ночь, зная, что в
сумерках истребители не смогут эффективно противостоять пикирующим
бомбардировщикам Ю-87, а зенитная артиллерия всех калибров будет ограничена
в прицельной стрельбе.

Эскадра Ю-87 и Ме-109 четырьмя группами пересекла линию фронта в районе
Шлиссельбурга и быстро приближалась к Кореджскому порту. Я вылетел навстречу
с восьмеркой, но сумерки быстро сгустились, и трех летчиков, никогда еще не
действовавших в таких условиях, пришлось вернуть на аэродром. Со мной
остались четверо отважных и готовых ко всему: мой заместитель Алим
Баисултанов, комиссар Петр Кожанов и командиры звеньев Евгений Цыганов и
Владимир Петров.

Мы знали, что большинство "юнкерсов" бомбят, ориентируясь по ведущему.
Его-то и следовало сбить в первую очередь. На этот раз три группы самолеток
Ю-87 подходили с одного направления. Выше их - несколько пар Ме-109. Против
такой армады наших сил явно не хватало. И я, распределив их, дал команду:
любой ценой уничтожить лидеров групп! Пройти с огнем через их строй, не
сворачивая! Того, что ближе всех к кораблям, взял на себя, на двух других
ведущих устремились пары Байсултанова и Петрова, Кожанова и Цыганова. Все
решилось в считанные секунды. Ведущие всех трех групп были сбиты и упали
вблизи кораблей. Остальных мы решили взять на испуг, имитируя таран. Почти
одновременно врезались в строй каждой группы, и фашистские летчики, видимо,
посчитав нас "смертниками", шарахались в разные стороны.

Каким-то чудом пройдя сквозь строй немцев, увидели перед собой
четвертую и самую большую группу, идущую двумя параллельными колоннами.
Используя тот же маневр, мы без команды всей пятеркой понеслись со стрельбой
в лоб на врага и с ходу сбили еще два 10-87, один из которых, ведущий,
пришелся на мою долю. Строй противника распался, мы повторили атаку с нижней
полусферы, одновременно укрываясь тем самым от истребителей, и опять сбили
два "юнкерса".

В этом редком в истории войны бою мы даже не имели серьезных
повреждений самолетов. Корабельное зенитчики, отражая атаки разрозненных
звеньев и одиночных самолетов, тоже сбили пятерых фашистов. Противник
потерял двенадцать пикировщиков из ста пятидесяти, удара по кораблям так и
не получилось.

Что же принесло редкостный боевой успех пяти советским истребителям в
бою с такой армадой врага? Прежде всего новизна тактического приема -
встречные атаки по ведущим в группах, высокая огневая и летная выучка
гвардейцев, дерзость и отвага в бою и, конечно, риск.

За этим неравным боем наблюдал командующей флотом, находившийся в это
время на одном из кораблей, он высоко оценил наш успех. Через час после
посадки на КП полка от командующего флотом пришел приказ о присвоении
внеочередных званий всем участвовавшим в бою летчикам. С этого дня я -
капитан.

Боями 28 и 29 мая, по сути, закончилась тяжелейшая борьба
истребительной авиации и зенитных средств, охранявших ледовую дорогу в
зимне-весенний период 1942 года.

К началу июня наш ратный труд принес неплохие результаты: в воздушных
боях за последние четыре месяца летчики 4-го ГИАП сбили девяносто два
вражеских самолета! Васильева, Цоколаева, Кожанова, Байсултанова и меня
представили к званию Героя Советского Союза.

В июне завершился первый год тяжелейших испытаний нашего народа.
Горькие вести шли с Южного: и Центрального фронтов. Пал Севастополь, наши
войска оставили Воронеж и ряд других городов. И на нашем фронте немцы не