приалдашских камышах то был не по сезону ранний помет - к весне у Акбары
народилось четверо щенков.
он, наверное, подумал бы прежде, стоит ли туда лезть. Не сразу отыскал он
нору в расщелине. Выручил опыт - тщательно рассматривая снежный наст, он
обнаружил четкую цепочку следов - понятное дело, соблюдая предосторожность,
волки ступали все время по старым следам. Дальше Базарбай нашел в кустах
среди завалов камней целое кладбище обглоданных, полуизгрызенных костей.
Значит, звери нередко притаскивали сюда часть добычи и не спеша доедали
здесь. Судя по количеству мослов и сочленений, оставшихся от волчьих трапез,
звери жили здесь давно. Теперь отыскать ход в логово не составляло труда.
Трудно сказать, почему Базарбай не побоялся лезть в расщелину, где могли
оказаться и взрослые звери. Но проголодавшиеся несмышленыши, все время
поскуливая, выдавали себя с головой и как бы звали к себе.
охоту с Ташчайнаром - для волков наступили тяжкие предвесенние дни, когда
вся живность отощала, когда наиболее слабые дикие козы и архары в
окрестностях были уже выбиты, когда в ожидании приплода козьи стада ушли в
труднодоступные скалы, а домашние отары по этой же причине содержались
теперь только в закрытых кошарах. В этих условиях кормить молоком постоянно
подсасывающий выводок было не так-то легко. Акбара отощала, была на себя не
похожа - головастая, цыбастая, сосцы обвисли. Волки вообще-то исключительно
выносливые звери - могут несколько дней подряд обходиться без пищи, но
кормящая волчица не может так ограничивать себя в еде. Жизнь вынуждала
Акбару рисковать - идти на большую охоту, но если бы ей суждено было
погибнуть, погибли бы и ее сосунки.
- быстро выйти на добычу, быстро одолеть ее, быстро нажраться мяса,
заглатывая пищу кусками, и быстро прибежать назад в логово переваривать
пищу, для волчицы ведь главное - питать сосунков молоком.
стылости в теневых местах. Однако волки, не сбавляя хода, напористым скоком
шли по горам. В это время года, когда мелкая живность хоронится под землей,
а до диких и домашних стад ие добраться, жизнь осложняется тем, что
охотиться на крупных животных - на лошадей, на рогатый скот, на верблюдов -
нельзя без напарника. Как ни могуч был Ташчайнар, ему не дотащить крупную
добычу до логова. В последний раз, дня два тому назад, он загрыз осла,
забредшего в предгорья. Ночью Акбара отлучилась из логова и нажралась
ослиного мяса, но ведь не каждый день ослы бродят так беспечно по
предгорьям. Обычно при них бывают люди. Вот почему Акбара пошла на вылазку
сама - насытиться на месте охоты.
раз-другой даже хотела вернуться с пути - беспокоилась за волчат: ведь им
постоянно требуется и тепло и молоко, - но пересилила себя, заставила забыть
на время о логове. А когда уже у приозерной зоны вышли на след, охотничий
инстинкт возобладал в ней над всем.
обширную лощину, где одиноко паслись на отшибе три яка, должно быть,
отбившихся от стада, - волки с ними уже имели дело год тому назад, и тоже по
крайней нужде. Тогда им, пришлым волкам, ничего другого не оставалось, как
брать то, что подвернется. А теперь времени было в обрез. Людей поблизости
не оказалось, и волки, оглядевшись, открыто пошли в атаку. Завидев
подбегающих волков, яки пустились в бегство, неуклюже взбрыкивая и ревя, но
волки настигали, и яки остановились - бока у них ходили ходуном - и пошли
рогами на волков. Другого выхода у них не было. На какое-то мгновение в мире
воцарилось изначальное равновесие: солнце в небе, пустынные горы, полная
тишина, отсутствие людей в равной мере принадлежали как жвачным, так и
хищникам. Жвачные хотели избежать столкновения, но хищники не могли просто
так повернуться и уйти, не могли забыть о терзавшем их голоде. Они неминуемо
должны были вступить в борьбу и загрызть хотя бы одного из яков, чтобы
выжить самим и дать жизнь потомству. Яки были не крупные, но и не мелкие,
средней упитанности, к концу зимы обросшие косматой шерстью. И эти быки с
конскими хвостами поняли неизбежность борьбы. В страхе и злобе они опустили
головы к земле, глухо мыча и роя копытами землю. А в небе по-прежнему
светило солнце, и горы, где уже начал таять снег, безмолвно обступали
открытую желтую лощину, где лицом к лицу встретились травоядные и
плотоядные. Волки кругами ходили около яков, перемещались прыжками, выжидая
удобный момент. Времени у Акбары было в обрез - волчата ждали ее
возвращения. И она кинулась первая, рискуя собой, к тому яку, которого сочла
послабее. Глаза яка были налиты кровью, и все же Акбара разгадала в его
взгляде неуверенность, хотя она могла и ошибиться. Но раздумывать было уже
поздно. Акбара кинулась яку на шею. Дело решали секунды. Пока взбешенный як,
тряся головой, пытался скинуть волчицу, чтобы пригвоздить ее рогами к земле,
Ташчайнар должен был подскочить с другого боку, впиться яку клыками в горло,
да так, чтобы с ходу рассечь ему шейные артерии, пустить кровь, вывести из
строя мозг.
прижать ее к земле и теперь ревел и подкидывал ее рогами - еще бы чуть-чуть,
и он окончательно раздавил и затоптал бы ее, но Акбара выскользнула из-под
рогов, как змея, и снова прыгнула на голову яка, вгрызлась в его крепкий
загривок, поросший жесткой, режущей пасть, как осока, шерстью. В этом
нападении проявилась ее жестокая волчья сущность, сказалось жестокое волчье
предназначение - убить, чтобы жить. Но тут ей попалась жертва не из
безобидных - не сайгак и не заяц, безропотно покоряющиеся насилию. Свирепый
як, хоть и истекал кровью, мог еще долго сопротивляться, а то и выйти
победителем. И все-таки воссияла звезда - хранительница Акбары: почти в ту
же минуту Ташчайнар бросился сбоку и вцепился в глотку яка, увлеченного
схваткой с волчицей. Убийственный бросок, убийственная хватка были у
Ташчайнара. В этот бросок он вложил всю свою силу. Як зашатался, захрипел,
захлебываясь собственной кровью, и рухнул с перерезанным горлом, мыча и
содрогаясь. Глаза его стекленели. Пока шла битва, два других яка, оставшиеся
в живых, пустились наутек, отбежав на приличное расстояние, перешли на шаг и
не торопясь побрели дальше по лощине как ни в чем не бывало.
пока добыча испустит дух. Некогда было разбираться, с какого конца ее
поедать. Акбара рвала яку пах, помогая себе лапами и когтями, и тут же
заглатывала куски еще горячего, живого мяса. Ей нужно было наглотаться как
можно больше таких кусков и как можно быстрее отправиться назад к логову,
где ее ждали малые волчата. Ташчайнар не отставал от нее. Свирепо урча, он
сокрушал мощными челюстями сочленения суставов, раздирая тушу на
бесформенные части, как варвар мясник.
путь, чтобы побыстрее добраться до логова, а ночью снова вернутся, чтобы еще
раз наесться и оттащить оставшееся мясо куда-нибудь про запас, но это потом.
А пока волки, давясь, глотали куски...
волчата поневоле поскуливали, сбивались клубком, чтобы согреться,
расползались и снова собирались кучкой, и когда снаружи послышался шорох -
это в логово вползал Базарбай, - они еще пуще заскулили и устремились на
неверных ножках к выходу, чем очень облегчили человеку его задачу. Базарбай
весь взопрел от напряжения. Он пробрался в тесный лаз ощупью, в одном
пиджаке, полушубок скинул, похватал и, держа последнего, четвертого,
пятерней за шиворот, выполз на свет. А когда выполз, зажмурился - так
сверкали высокие горы. Вдохнул полной грудью воздух. Тишина стояла
оглушающая. Он слышал лишь свое дыхание. Волчата за пазухой заелозили, а
тот, которого он держал за шиворот, попытался высвободиться. Базарбай
заторопился. Все так же тяжело дыша, он подхватил полушубок, рванулся к
ручью, а уж дальше все пошло как по писаному. Четверых волчат, которых он
решил похитить и продать, очень удобно будет поместить в курджун. В том, что
сумеет продать их выгодно, он был более чем уверен: в прошлом году один
чабан продал в зообазу целый выводок, за каждого волчонка огреб по полсотни.
высыпал овес на землю, сунул по паре волчат в каждую сумку, перебросил
курджун через седло, подвязал его седельными ремнями, чтобы не болтался,
взнуздал коня и не мешкая вдел ногу в стремя. Надо было убираться, пока не
поздно. Вот это удача так удача! Но нужно унести ноги, пока не появились
волки, - это Базарбай хорошо понимал. О недопитой бутылке с водкой,
прислоненной к камню, он вспомнил, когда уже был в седле. Но и на водку
плюнул. Бог с ней, он столько выручит за волчат, что купит не один десяток
таких поллитровок. С тем и торопил коня. Надо было как можно скорее, пока не
зашло солнце, выбраться из ущелья.
поостерегся - у него ведь и оружия при себе не было - полезть в логово. А
что, если бы волчица, а то и сам волк оказались поблизости... Ведь на что
олениха смирная, а и та защищает своих детенышей - кидается на врага...
померещится расплата за содеянное. А в тот час он понукал гнедо-бурого коня,
чтобы тот бежал побыстрее по каменистому дну Башатского ущелья, и все
поглядывал на солнце, садящееся за спиной в глубине гор, откуда как бы
вдогонку надвигались ранние сумерки. Да, надо было поспешать, побыстрее
выбираться в предгорья, к обширному приозерью - там места открытые, куда
хочешь, туда и скачи - в любую сторону, не то что в тесном ущелье...
уверенней и даже нахальнее становился он. Ему уже хотелось побахвалиться
удачей, и он подумывал, а не стоит ли по дороге завернуть к какому-нибудь
чабану из своих собутыльников, чтобы показать добычу да обмыть ее, ну хотя
бы по сто грамм за каждого из четверых - ведь он в долгу не останется, как
только сбудет живой товар. Он начинал сожалеть, что впопыхах оставил у ручья
недопитую чуть не на две трети поллитровку: ах, хватить бы на ходу прямо из
горла... До чего ж хотелось ублажить себя! Но рассудок все-таки подсказывал,
Сертаков Виталий
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Гуль Роман Борисович
Шилова Юлия
Каргалов Вадим