кров когда-нибудь обрушился и раздавил меня, чтобы на стенах этих выступала
кровь всякий раз, как здесь прозвучит мое имя я больше никогда не стану
принимать вашей великодушной помощи, не хочу жить на ваши деньги. Вы не
знаете, - порывисто добавила миссис Радж, - на что могут пойти эти деньги, в
какие руки они могут попасть! А я это знаю - и отказываюсь от них.
Хардейл.
уже и пошли на такие дела, от которых мертвые перевернутся в могилах. Эти
деньги не принесут мне добра, они могут навлечь новую кару божию на голову
моего дорогого мальчика, и он, ни в чем не повинный, будет страдать за вину
матери.
глядя ей в лицо. - О какой вине толкуете? К каким людям вы попали в руки?
Вас вовлекли в какое-нибудь дурное дело?
зло и способствовать ему. Ни о чем больше не спрашивайте меня, сэр, и только
поверьте, что я заслуживаю скорее жалости, чем осуждения. Я должна завтра
покинуть свой дом, потому что, пока я живу в нем, его будут посещать
призраки прошлого. Для того чтобы они меня оставили в покое, никто не должен
знать, где я поселюсь. Если мой бедный сын когда-нибудь забредет сюда, не
старайтесь у него выведать, где мы живем, и не следите за ним, когда он
будет возвращаться домой: если нас начнут разыскивать, нам придется снова
бежать куда-нибудь. Ну, вот, теперь я все сказала, и на душе стало легче.
Умоляю вас, сэр, и вас, дорогая мисс Эмма, - верьте мне и, если можете,
думайте обо мне так же хорошо, как до сих пор. Если мне нельзя будет открыть
мою тайну даже в смертный час (а это может случиться), мне все же легче
будет умирать с сознанием, что я поступила так, как надо. На смертном одре,
как и всю жизнь до последнего дня, я буду молиться за вас и благословлять
вас обоих. И никогда больше я не стану вас беспокоить.
удержали ее и стали ласково успокаивать. Они умоляли ее подумать о том, что
она делает, а главное - довериться им и рассказать, что ее так сильно
мучает. Видя, однако, что она остается глуха ко всем их уговорам, мистер
Хардейл, в качестве последнего средства, предложил, чтобы она открыла все
только Эмме, думая, что с женщиной, и притом молодой, она будет откровеннее
и смелее. Однако и это предложение вдова отклонила все с тем же необъяснимым
упорством. От нее удалось добиться только обещания, что она подождет мистера
Хардейла, который приедет к ней завтра вечером, а тем временем еще раз
обдумает свое намерение и все, что они ей говорили. Взяв с нее такое
обещание, хотя она и предупреждала их, что ни за что не переменит своего
решения, они, наконец, неохотно отпустили миссис Радж, так как она
решительно отказалась поесть или вы пить чего-нибудь у них в доме. И она с
Барнеби и, конечно, с Грипом ушла, как пришла, по боковой лестнице и через
сад, так что никто в доме их не видел и они ни кого не видели по дороге.
видом хитрого мошенника, который притворяется, будто занят чтением, на самом
же деле прислушивается к тому, что говорят, не упуская ни единого слова. И,
видно, подслушанный разговор крепко засел у него в памяти: когда они
остались втроем, он, хотя несчетное число раз отдавал приказ немедленно
подать чайник, но делал это как-то рассеянно, словно по скучной обязанности,
а вовсе не для того, чтобы угодить друзьям и быть, как говорится, душой
общества.
оставалось еще целых два часа, а они устали и проголодались, Барнеби стал
горячо уговаривать мать пойти в "Майское Древо". Но она не хотела
встречаться с теми, кто знавал ее много лет назад, к тому же боялась, как бы
мистер Хардейл, передумав, не послал туда за нею, и потому сказала, что
лучше в ожидании посидеть на погосте. Барнеби весело согласился купить и
принести туда какой-нибудь еды, и скоро они уселись за свой скудный обед.
Ворон по-прежнему был в глубокой задумчивости.
прохаживается пожилой джентльмен, заложив руки за фалды сюртука; при этом
Грип критическим оком оглядывал надгробные памятники, словно читая надписи
на них. Время от времени, после долгого изучения какой-нибудь эпитафии, он
стучал клювом по могильной плите и хрипло выкрикивал: "Я дьявол, я дьявол, я
дьявол". Относилось ли это к тому, кто, по его предположению, покоился в
данной могиле, или высказывалось просто в виде общего замечания, сказать
трудно.
было связано с печальными воспоминаниями: здесь был похоронен мистер Рубен
Хардейл, а близ склепа, в котором покоился его прах, стоял памятник ее мужу,
и краткая надпись поясняла, когда и как он погиб. Вдова, задумавшись, сидела
здесь, пока отдаленный звук рожка не возвестил о приближении дилижанса. Как
только затрубил рожок, спавший на траве Барнеби мигом вскочил, а Грип, тоже
как будто понимая, что означает этот звук, сразу же полез в свою корзину и
принялся оттуда умолять всех вообще "никогда не вешать носа и не трусить",
как бы иронически намекая на одолевающий людей на кладбище страх смерти.
Скоро вся компания уже сидела на крыше дилижанса и катила по дороге в
Лондон.
Джо не было дома, вышел только сонный, как всегда, Хью, чтобы передать
посылку, за которой и заезжал кучер. Появления на дворе самого Джона нечего
было опасаться. С крыши кареты видно было, что он крепко спит в своем уютном
местечке за стойкой. Таков был обычай старого Джона. Он считал долгом чести
всегда спать в часы прибытия дилижанса, находя для себя унизительным
выбегать ему навстречу и поднимать суету. Джон рассматривал дилижансы, как
нарушителей общественного спокойствия, как нечто предосудительное, что
следовало бы запретить. По его мнению, такие изобретения, беспокойные и
шумные, возвещающие о себе трубными звуками, просто унижают мужское
достоинство и годятся разве лишь для ветреных бабенок, у которых только и
дела, что переливать из пустого в порожнее да ездить по лавкам.
какой-нибудь проезжий неосторожно обращался к нему за справками относительно
этого ненавистного вида транспорта. - Мы их сюда не приглашали и рады бы их
в глаза не видеть - от них только шум да треск, беспокойства больше, чем
проку. Коли хотите дожидаться дилижанса, ждите, но меня про него не
спрашивайте, я ничего не знаю: может, придет, а может, и не придет. А с нас
хватит и возчиков - во времена моей молодости все ими довольствовались.
поднимала ее, пока он стоял тут и о чем-то шептался с Барнеби. Тревога ее
была напрасна, ни Хью и никто другой не заговаривал с ней, не обращал на нее
внимания, она не возбуждала ничьего любопытства. И она, как чужая, покинула
деревню, где родилась, жила веселым ребенком, а затем красивой девушкой, где
стала счастливой женой, где изведала свою долю радостей жизни и ее
жесточайшие страдания.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
ней - старые друзья, и уж кто-кто, а вы, конечно, должны ее понимать.
Этого я не решился бы сказать ни про одну женщину. Не так-то легко их
понять. Но, разумеется, то, что вы мне рассказали насчет Мэри, удивило меня
меньше, чем вы ожидали, сэр.
кое-что такое, что меня обеспокоило и подорвало доверие к ней... Она завела
дурные знакомства - каким образом и когда, не знаю, но в одном я уверен: у
нее в доме укрывается один грабитель и разбойник... Вот, сэр, теперь вы все
знаете.
полуслепым, чтобы я мог не верить своим глазам. Я эту тайну хранил до сих
пор, и надеюсь, что она останется между нами. Но от вас я не скрою, что сам
видел однажды вечером в передней у Мэри того самого разбойника с большой
дороги, который ограбил и ранил мистера Эдварда Честера и угрожал мне...
меня и не отпускала, пока он не улизнул.
произошло в ту ночь.
честный слесарь принимал своего гостя. Мистер Хардейл пришел к нему с
просьбой отправиться вместе к вдове - он надеялся, что Гейбриэл имеет на нее
больше влияния и поможет ему переубедить ее. Эта просьба и вызвала разговор
о миссис Радж.
Потому что никому это не принесло бы пользы, а ей могло бы сильно повредить.
По правде говоря, я надеялся, что она придет и объяснит мне, в чем тут дело.
Однако она упорно молчала, хотя я после этого вечера не раз и не два
встречался с нею, - нарочно выискивал предлоги для встреч. Да, она молчала и
только смотрела на меня такими глазами... Верите ли, эти глаза говорили
гораздо больше, чем любые слова. Они как будто умоляли: "Ни о чем не
спрашивай". И я не спрашивал. Знаю, сэр, вы, наверно, думаете про меня: "Вот
старый дурак!" Что ж, ругайте меня, если этим можете облегчить душу...
помолчав. - Как вы думаете, что все это значит?
Шилова Юлия
Панов Вадим
Лукьяненко Сергей
Прозоров Александр
Конан-Дойль Артур
Майер Стефани