Чтение 45–й страницы книги ~Путешествие и приключения капитана Гаттераса~

- Бедный капитан! - воскликнул Джонсон, забывая о своей участи. -
Верно, он ужасно страдает.

Доктор и Джонсон вернулись к своим товарищам.

Гаттерас стоял неподвижно, скрестив, по своему обыкновению, руки на
груди, устремив взгляд в пространство, как бы стараясь разгадать, что их
ждет в будущем. Лицо его приняло обычное выражение непоколебимой
твердости. О чем размышлял этот удивительный человек? Думал ли он о своем
отчаянном положении и разбитых надеждах? Или, быть может, ему приходило в
голову, что надо вернуться назад, поскольку обстоятельства, люди и стихии
против него...

Никто не мог разгадать его мыслей. Его лицо было непроницаемо. Верный
Дэк стоял возле капитана, не обращая внимание на тридцатидвухградусный
мороз.

Бэлл неподвижно лежал на льду; казалось, он лишился чувств. Это могло
стоить ему жизни, - он рисковал замерзнуть.

Джонсон, растолкав товарища, стал поспешно растирать ему лицо снегом и
не без труда вывел из оцепенения.

- Да ну же, Бэлл, пошевеливайся! - ворчал старый моряк. - Нельзя, брат,
распускаться! Вставай! Надо потолковать о наших делах да соорудить
какое-нибудь пристанище. Разве ты забыл, как строят снежные дома? Пойдем,
помоги мне, Бэлл. Вот этот айсберг так и напрашивается, чтобы его
поковыряли! За дело! Как начнешь работать, так к тебе и придет бодрость да
отвага, а без них тут пропадешь.

Бэлл, несколько ободренный этими словами, отправился за Джонсоном.

- А тем временем, - продолжал боцман, - доктор сходит за санями и
привезет их вместе с собаками.

- Сию же минуту пойду, - сказал Клоубонни. - Вернусь через час.

- Вы пойдете с доктором, капитан? - спросил Джонсон, подходя к
Гаттерасу.

Капитан стоял, погруженный в раздумье, однако он услыхал слова Джонсона
и ответил мягким тоном:

- Нет, друг мой, я, полагаю, доктор и один с этим справится...
Необходимо сегодня же принять какое-то решение. Я должен остаться один и
кое-что обдумать. Идите! Действуйте, как находите нужным, а я подумаю, что
предпринять.

Джонсон подошел к доктору.

- Как странно! - сказал боцман. - Кажется, гнев капитана уже прошел. Он
никогда еще не говорил таким ласковым голосом.

- Да! К нему вернулось прежнее хладнокровие, - ответил доктор. -
Поверьте мне, Джонсон, этот человек может спасти нас.

С этим словами Клоубонни нахлобучил капюшон по самые брови и с
остроконечной палкой в руке зашагал по направлению к саням в облаках
тумана, чуть озаренных лунными лучами.

Джонсон и Бэлл немедленно принялись за работу. Старый моряк своими
прибаутками ободрял плотника, который работал молча. Строить домик не
пришлось; достаточно было вырубить углубление в ледяной горе. Рубить
твердый лед очень тяжело, зато жилищу обеспечена прочность. Вскоре Джонсон
и Бэлл работали уже в вырубленном ими углублении, выбрасывая наружу куски,
отколотые от ледяной глыбы.

Гаттерас, ходивший взад и вперед быстрыми шагами, по временам
останавливался: по-видимому, ему не хотелось приближаться к месту гибели
его злополучного брига.

Доктор сдержал слово и быстро вернулся. Он привез Альтамонта, лежавшего
на санях и накрытого палаткой. Гренландские собаки, тощие, изнуренные,
голодные, с трудом тащили сани и глодали свою ременную упряжь. Пора было
накормить людей и животных и дать им отдых.

Пока Джонсон и Бэлл вырубали во льду пещеру, доктор нашел небольшую
чугунную печь, почти не пострадавшую от взрыва; ее погнувшуюся трубу легко
было выпрямить. Через три часа ледяной дом был готов; установили печь,
набили ее щепками, и она весело загудела, распространяя кругом живительное
тепло.

Американца внесли в дом и положили на разостланные одеяла; четверо
англичан, усевшись возле огня, стали подкрепляться остатками провизии,
находившейся в санях, - горстью сухарей и горячим чаем. Гаттерас не
говорил ни слова; все с уважением относились к его молчанию.

После обеда доктор знаком пригласил Джонсона выйти из хижины.

- Теперь, - сказал он, - мы будем составлять опись оставшегося у нас
имущества. Необходимо в точности знать, в каком состоянии наши
разбросанные повсюду богатства. Надо их собрать, потому что с минуты на
минуту может пойти снег, и тогда нам не отыскать ни малейших остатков
брига.

- Да, времени терять не следует, - согласился Джонсон. - Главное для
нас - продукты и дерево.

- Ну, так давайте начнем дружно искать, - сказал Клоубонни, - и
исследуем весь очаг взрыва, начиная с центра; постепенно доберемся до
окружности.

Джонсон и доктор немедленно отправились на место, где находился раньше
"Форвард". При бледном свете луны оба внимательно осматривали остатки
корабля. Начались лихорадочные поиски. Доктор отдался им если не с
удовольствием, то с увлечением охотника, и у него сильно билось сердце
всякий раз, как ему удавалось отыскать какой-нибудь почти целый ящик. К
несчастью, большинство ящиков оказались пустыми, и обломки их были
разбросаны по ледяному полю.

Сила взрыва была сокрушительна. От корабля остались лишь обломки и
пепел. То там, то сям валялись крупные части машины, исковерканные,
изломанные; лопасти винта, отброшенные от брига на двадцать туазов,
глубоко врезались в затвердевший снег; цилиндры были исковерканы и сорваны
с цапф, раздавленная, треснувшая во всю длину труба, с висевшими обрывками
цепей, высовывалась из-под огромной льдины; гвозди, крючки, железные
скрепы руля, листы медной обшивки - все металлические части, точно
картечь, разлетелись во все стороны.

Но этот металл, который мог бы обогатить целое племя эскимосов, не имел
в настоящее время никакого значения. Прежде всего необходимы были
продукты, а их доктор находил меньше всего.

"Плохо дело, - говорил он себе. - Очевидно, кладовая, находившаяся
возле крюйт-камеры, совершенно разрушена взрывом. Что не сгорело,
искрошено вдребезги. Скверно!.. Если Джонсон не окажется счастливее меня,
то я прямо не знаю, что с нами будет".

Доктор в своих поисках продвигался все дальше и дальше, и ему, наконец,
удалось собрать остатки пеммикана, около пятнадцати фунтов; четыре
уцелевшие глиняные бутыли, далеко отброшенные и упавшие в рыхлый снег,
содержали пять или шесть пинт водки.

Он нашел также два пакета семян ложечной травы, которая должна была
заменить лимонный сок и была неплохим противоцинготным средством.

Через два часа доктор и Джонсон встретились и сообщили друг другу
результаты своих поисков. К сожалению, уцелели лишь жалкие остатки
провианта: небольшое количество солонины, фунтов пятьдесят пеммикана, три
мешка сухарей, несколько плиток шоколада, немного водки и около двух
фунтов кофе, по зернышкам собранного на льду.

Не найдено было ни одеял, ни коек, ни одежды: очевидно, все это было
уничтожено взрывом.

Припасов, которые собрали доктор и Джонсон, могло хватить при экономном
потреблении всего на три недели; но этого было недостаточно, чтобы
восстановить силы изнуренных людей. Таким образом, по роковому стечению
обстоятельств, у Гаттераса сперва не хватило топлива, а теперь грозила
опасность умереть с голода.

Что касается топлива, состоящего из остатков брига, обломков мачт и
корпуса корабля, то его должно было хватить тоже примерно на три недели.
Но прежде чем пустить его в печь, доктор спросил Джонсона, не пригодятся
ли эти бесформенные обломки для сооружения небольшого судна или по крайней
мере шлюпки.

- Нет, доктор, - отвечал Джонсон, - об этом нечего и думать. Тут нет ни
одного куска дерева, который можно было бы пустить в ход. Этот хлам
обеспечит нас теплом на несколько дней, а потом...

- А что будет потом? - спросил доктор.

- Это уж как богу будет угодно, - ответил Джонсон.

Окончив опись, доктор и Джонсон направились к саням, запрягли в них
несчастных, измученных собак и вернулись на место взрыва. Нагрузив сани
жалкими остатками драгоценного материала, они перевезли его к ледяному
дому; затем, полузамерзшие, сели отогреваться у очага возле своих
товарищей по несчастью.

2. ПЕРВЫЕ СЛОВА АЛЬТАМОНТА

К восьми часам вечера небо очистилось от снежной мглы; звезды ярко
сверкали, холод усилился.

Гаттерас воспользовался переменой погоды и, ни слова не говоря, взял
инструменты и вышел из ледяного дома, чтобы определить по звездам
последнее местонахождение брига и узнать, не движется ли еще ледяное поле.

Через полчаса он вернулся, улегся в углу и оставался в полной
неподвижности, но, по-видимому, не спал.

На следующий день выпал обильный снег. Доктор мог поздравить себя с
тем, что начал свои поиски накануне, потому что вскоре ледяное поле
покрылось белым саваном и все следы взрыва исчезли под слоем снега в три
фута толщиной.

Целый день нельзя было выглянуть наружу; к счастью, ледяной домик был
уютен или казался уютным измученным путешественникам. Маленькая печь
работала исправно, за исключением случаев, когда сильные порывы ветра