Чтение 45–й страницы книги ~Буря столетий~

Детская спальня вподвале похожа теперь на реанимацию. Такое может
случиться после ужасной трагедии, как если бы все эти дети стали жертвой
стрельбы в школе.

Урсула придвинула койку к кровати Салли и спит, держа руки дочери в
своих. Майк и Молли рядом с Ральфи, Мелинда сидит с Пиппой, откидывая волосы
со лба девочки. Робишо рядом с Гарри, Карверы - с Бастером, Брайты - с
Фрэнком, Линда Сент-Пьер - с Хейди. Рядомс ней Сандра Билз, тоже одна.
Влажной материей она любовно стирает крошки от пончика с губ Дона. Они так
крепко спят, что их можно принять за ангелов небесных. Даже Дона.

В углу сидит со сложенными руками преподобный Боб Риггинс и молится,
никому не мешая.

Откинув занавеску, появляется Хэтч, останавливается и глядит, как снова
мигает свет. Свет возвращается, и Хэтч идет к родителям и детям.

-- Без перемен? -- спрашивает ону Мелинды.

Она качает головой.

-- У всех без перемен?

-- Без, -- тихим и безнадежным голосом отвечает она.

-- Но дыхание у них нормальное, рефлексы нормальные, и если отвернуть
веко, зрачок реагирует на свет. Это все хорошие признаки, -- говорит Молли.

Хэтч садится рядом с Мелиндой и пристально смотрит влицо Пиппы. Видит,
как дрожат и подергиваются ее веки.

-- Ей что-то снится, -- говорит он.

-- Им всем что-то снится, -- отвечает Майк.

Они с Майком переглядываются, и Хэтч оборачивается кСандре.

-- Сандра, где Робби?

-- Не знаю.

"И знать не хочу" - слышится в ее тоне. Она вытирает рот Дону, но
крошек уже нет - она простоего гладит, любит его всем своим материнским
сердцем.

В зале заседаний Робби Билз сидит водиночестве - будь он хоть сто раз
избранный менеджер или кто, а на личном уровне охотников общаться с ним
мало. За его спиной видны люди, разговаривающие между собой, помогающие
Тавии, Тесс и Дженне вставлять свечи в декоративные подсвечники настенах.
Робби запускает руку в карман своей куртки и вытаскивает пистолет, который
мы у него видели в первой части. Кладетего на колени и задумчиво
рассматривает.

Начинает мигать верхний свет. В такт ему мигают, включаясь, аварийные
лампочки на стенах. Люди нервно глядят вверх. Женщины начинают расставлять
свечи чуть быстрее. Еще больше людей приходят им на помощь.

Робби не в настроении помогать и нереагирует на перспективу неизбежного
исчезновения электрического света. Он живет в мире своих мыслей, где
толькоместь имеет значение. Поглядев еще секунду-другую насвой пистолет, от
сует его обратно в карман куртки, чтобы был под рукой. Потом все так жесидит
и смотрит в пространство. Разозленный менеджер города, который ждет, чтобы
показался Линож.

В кухню заходит Джоанна Стенхоуп и тревожно смотрит на мигающий свет.

Мы видим генераторный сарай ночью. Мотор чихает... плюется... и наэтот
раз не схватывает снова. Он с хрипом замолкает, и слышен только вой ветра.

Там, где спят дети, верхний свет гаснет. После момента полной черноты
загорается робкое аварийное освещение из ящика, установленного высоко на
стене и в самой глубине комнаты.

-- Поможешь со свечами? -- спрашивает Майк Хэтча.

-- Ты как? -- обращается Хэтч к Мелинде.

-- Пойди, помоги, -- отвечает она.

Майк и Хэтч встают и идут на выход.

Они проходят через занавес и идут к лестнице.

-- По радиоговорили, что шторм к полуночи сильно выдохнется, -- говорит
Хэтч. -- Если Линож собирается что-то сделать...

-- В этом можно не сомневаться, -- отвечает Майк.

"x x x"

В кухне, где сейчас Джоанна, очень темно - там только две аварийные
лампы, работающие от аккумуляторов, но одна из нихсовсем не работает, а
вторая еле светит тоненькой желтой ниткой. КогдаДжоанна пересекает кухню,
лампочка отключается совсем.

Джоанна наощупь пробирается к кухонной полке - сейчас она видится
лишьтенью среди теней. Ударяется обо что-то бедром и тиховскрикивает -
скорее от нетерпения, чем от боли. Дойдя до полки, она вынимает из корбки
одну свечу. На полке еще лежат пачки вощеных спичек и кучка подставок для
свечей. Джоанна зажигает свечу. Когда пламяразгорается, она насаживает
основание свечи на иглуподставки.

Потом берет остальные свечи, аккуратно складывая коробки стопкой на
руке. Когда она поворачивается уходить, на столе, прибранном наночь и теперь
абсолютно пустом, лежит трость Линожа с волчьей головой.

Джоанна ахает, поворачивается... и прямо передней стоит Линож, и его
улыбающееся лицо освещает свет от свечи Джоанны. Оно похоже на лицо гоблина.
Она ахает еще раз, и все свечи - и коробки, иодна зажженая - выпадают изее
рук. Зажженная свеча гаснет, еще раз оставляя ее (и нас) в темноте.

-- Привет, Джоанна Стенхоуп, -- говорит Линож. -- Рада, что старая сука
сдохла? Я тебе оказал услугу, о да! Тыходила с вытянутым лицом, а в душе
джигу отплясывала. Я знаю, я это по запаху твоему чую.

Джоанна начинает кричать - на этот раз по-настоящему, в голос. И
зажимает себе рот двумя руками, едва успев начать. Но над этими руками -
вытаращенные в ужасе глаза, и мы понимаем, что по своей воле она не
замолчала бы.

-- Тихо... тихо... -- ласково говорит Линож.

По коридору мэрииидут Майк и Хэтч. Здесь темно, гориттолько пара
аварийных лампочек, которым остро не хватает напряжения, несколько свечей,
фонариков... может, даже одна-другая зажигалка. Сквозь окна видно, как
женщины зажигают свечи в зале мэрии.

-- Что там с генератором, Майк? -- спрашивает СтенХоупвелл.

-- Он теперь до конца бури отключился? -- спрашивает кто-то еще.

-- А как с теплом? -- возникает третий. -- Эту проклятую дровяную печку
разобрали еще три года назад! Я им говорил, что не надо, пригодится в сезон
вьюг в этом году или следующем, так кто же теперь стариков слушает...

-- У нас хватит тепла и света, не волнуйтесь, -- бросает Майк, не
останавливаясь. -- И шторм должен пойти на убыль после полуночи. Так, Хэтч?

-- Так.

Преподобный Боб Риггинс шел за Майком и Хэтчем и несколько отстал на
лестнице (он мужчина не худой), но теперь догнал.

-- Майкл, эти добрые люди беспокоятся не о свете или тепле, и ты это
знаешь.

Майк останавливается и оборачивается. Шепот в коридоре стихает. Риггинс
коснулся обнаженного нерва; он говорит от имени всех, произнося то, чего не
могут остальные, и Майк это знает.

-- Когда появится эта личность, Майкл, мы должны дать ему то, что он
хочет. Я молился, и такое указание Господь...

-- Мы послушаем и тогда решим, -- прерывает его Майк. -- Согласны?

Неодобрительный говор прошел по коридору.

-- Как ты можешь так говорить, -- начинает Орв Бучер, -- когда твой
ребенок...

-- Потому что я никогда не подписываюсь втемную, -- отвечает Майк.

И поворачивается уходить

-- Есть время упорствовать, Майкл, -- обращается кнему преподобный Боб
Риггинс. -- Но есть времяотпустить вожжи ради большего блага, как бы тяжко
это ни было. "Перед падением возносится сердце человека, а смирение
предшествует славе". Притчи.

-- "Отдавайте кесарю кесарево, а Божие - Богу", -- отвечает Майк. --
Евангелие отМатфея.

Преподобный Боб Риггинс злится, чтоМайк пытается переспорить его по
Писанию, но когда он делает шаг вслед за ним - может быть, чтобы продолжить
спор, - Майк качает головой.

-- Прошу вас остаться. Ситуация у нас под контролем.

-- Я знаю, что ты в это веришь, -- говорит священник. -- Но мы не все в
этом убеждены.

-- И тебе не грех быпомнить, Майкл Андерсон, что у нас все еще
демократия! -- вставляет Орв Бучер. -- Хоть в шторм, хоть не в шторм!

Одобрительный ропот.

-- Уверен, если память меня подведет, ты мне напомнишь, Орв. Пойдем,
Хэтч.

Они заходят в кухню - и останавливаются в удивлении и страхе.

-- Заходите, заходите! -- приглашает голос Линожа.

На столе и на полке - зажженные свечи. Щегольски одетыйЛинож стоит,
положив обе руки (сейчас пока без желтых перчаток) на волчью голову трости.
И еще мы видим Джоанну Стенхоуп. Она парит возле стены, почти касаясь
головой потолка, и ноги ее висят в воздухе. Руки ее расставлены в сторону на
уровне пояса - не совсем распятие, но наводит на мысль о нем. В каждой руке
у нее - зажженная свеча. По пальцам течет расплавленный воск. Глаза ее
широко открыты. Двинуться она не может... но она в сознании и в ужасе.

Майк и Хэтч остановились, где вошли.

-- Заходите, мальчики, -- говорит Линож. -- Быстро и тихо... если
только вы не хотите, чтобы я заставил эту суку сжечь себе лицо.