Чтение 45–й страницы книги ~Отель "Империал": выход в WINDOWS~

важные государственные документы, а отчалил, когда убили еще одного
человека: в том же, кстати, доме?

-- Клянусь, я никого не убивал, никого, -- заплескался Хоупек, он уже
еле разговаривал, но еще шевелился.

-- Ну, ты еще тут заплыв устрой. Не брызгайся, я говорю, -- проговорил
Македон.

Этот второй был эдаким важным сморчком. Он был чрезвычайно смугл,
смуглость его еще сильней подчеркивали почти прямые, черные как смоль
волосы, черные глаза и особый мертвый цвет кожи в складках возле губ и под
глазами. Вот беда, ростом бандит не задался. Но по всему было видно, что в
этой бригаде Македон -- мозговой центр.

-- Я прилетел в Москву в четыре часа дня, а в город до аэропорта
добирался еще два часа. Как я мог кого-то убить, если я еще час устраивался
в гостиницу? Это все проверяемо. Послушайте, в моей сумке есть билет. О, это
счастье! Там есть билет на самолет в Москву из Карлсбада, посмотрите, там
должно быть время прилета.

-- Время? -- Македон вышел из комнаты и спустился к машине.

Еще двести лет прошло с тех пор, как он ушел. При этом Стас стал
забавляться с головой связанного Хоупека. Он легко нажимал на нее, и она
уходила под воду, потом Хоупек отталкивался ботинками от противоположной
стенки и выныривал обратно, фыркая и мотая головой.

-- Оставь его, -- приказал Македон, -- вот билет: прилет четыре сорок.
Он не врал.

-- А зачем он все-таки приезжал в Москву?

-- У меня там женщина, -- наконец выдавил из себя Ганс Хоупек.

ТАРАКАНЬЯ НАСТОЙКА И ШОКОЛАД

Алтухов втолкнул Похвалова в номер и запер дверь на ключ.

-- Вы меня, выходит, заранее вычислили? -- спросил Похвалов, валясь в
кресло. Ноги не держали его после ночных волнений и бега, отнимались от
усталости.

-- На этот вопрос я тебе завтра отвечу, -- когда сам узнаю. И слушай,
давай на "ты". Я тут по дороге смекнул кое-что. Вопросы у меня к тебе,
мафаня.

Похвалов улыбнулся и попросил включить электрический камин.

-- Слушай, братан, посмотри в холодильнике, там шоколад должен быть,
страсть как хочется шоколаду, -- еще попросил Похвалов.

Алтухов вытащил из холодильника шоколад и выбрал две бутылочки коньяка
"Не пей, Лион".

-- Начнем все по порядку, Виктор Степанович, -- произнес Алтухов,
откусывая от целой плитки и запивая этим мерзким напитком -- "Машенька --
тараканов нет". (Шутка. Отличный был коньяк. "Camus".) -- А для
порядку вот тебе моя ксива.

-- Убедительно. А это, -- он потряс наручниками, -- гарантированное
молчание до суда?

-- Ну, вот. Скажи ты мне, тут случайно господин Ганс Хоупек не
пробегал?

-- Нет, я пасу его десятые или одиннадцатые сутки, я уже со счету
сбился. Какой сегодня день недели?

-- Весна. Так, второй вопрос: зачем ты его ищешь и почему сбежал из
Москвы?

-- Сегодня в дом я пробрался, потому что закинул туда журнал, на
ступеньки. По его позе я определил бы, входил ли кто в дом. Газету бросил,
пришлось из ящика достать, так газету убрал кто-то. Потом я бросил журнал, а
сегодня ночью на меня как озарение какое нашло: по нему ж меня вычислить --
раз плюнуть.

-- Правильно, я так и подумал, когда его поднял.

-- Ну, а я к дому подъехал, гляжу -- журнала нет, я его на перилах-то
не заметил, гляжу, нету на месте, вот я и забрался на участок, как обычно, с
черного хода. Тебя за этого паразита принял, ты уж извини.

-- Все ясно, но я, в общем-то, не о том спрашивал. Зачем тебе Хоупек?

-- Ты про войну компроматов слышал? Газеты читаешь? -- спросил
Похвалов, пошарив среди газет на столике. -- Да сними ты эти браслеты с
меня.

Алтухов помешкал и снял наручники. Витя Похвалов развернул газету и
показал Косте.

-- Ну, это ты мне не объясняй, я у тебя в Торговом агентстве самолично
в компьютерах долго рылся.

-- Ну, и что тебе это дало?

-- Пока только информацию и черные мысли о власть имущих. Прогнило все,
как мост через болото.

-- Документы не нашел? Правильно. У Мошонки -- возможности. Твой
Нестеренко, или как его там, еще только за водителем пошел, чтобы в
агентство ехать, а он уже знал. Мы как раз сидели в офисе Мошонки, там
заседание шло, в перерыве мой друган Едигей интервью у него брал, а ему --
бац -- звонят. Что делать? У меня жена в соседнем подъезде. Все быстро
решили, я звоню ей, а не сообразил, что мы уже фактически разошлись, она
вообще квартиру сняла.

-- Она тебе изменяла? -- напряженно спросил Алтухов, ему надо было
почувствовать, искажает ли действительность орел Похвалов или откровенен.

Тот засмеялся. Горько засмеялся -- почти за-плакал.

-- Ее измены меня мало трогали, я сам... блин... ну, не могу я без
бабцов, это ж как... вот как шоколад -- вкусно!

-- А зачем с ней жил, зачем вообще женился, она у тебя первая?

-- Она у меня третья и надеюсь, не последняя, вот, поверишь, не любил
ее ни капли, я вообще не знаю, что это такое! А жаль, горе у меня.

-- Ты к чему ведешь? -- насторожился Костя. -- Вся Москва уже знает,
что это ты ее замочил.

-- Да не душил я ее! -- в отчаянии крикнул Похвалов. Алтухов понял, что
Похвалов ничего не знает про передозировку наркотика.

Он уже давно выставил из холодильника все бутылочки, какие там были, а
было их там много, и наблюдал, как Похвалов пьянеет. В таком состоянии он по
крайней мере крикнул бы "не убивал я ее".

-- Но после этого зрелища... Слушай, давай по порядку, ты потерял
стержень разговора, -- сделал Витя замечание Алтухову.

-- Ну, давай, на чем ты остановился?

-- Так. Значит, женился, потому что самка породистая, ноги до ушей, в
ушах по кэгэ золота, попа не висит, волосы... И еще папа начальник
Мос-облснаба, хорошая должность, а что? В тот день, когда ты наши компьютеры
шмонал, она с превеликим удовольствием папки помогла увезти. Я ей велел
тащить их к Мошонке на дачу. А штука-то вся в том, что ей срочно нужен был
развод. А я тянул кота за хвост. Мужик у нее, что ли, появился постоянный, я
не лез. Ну просто издевался, не разводился и все. Понимаешь, обида меня
взяла. Я из семьи простых военных, не подошел ей, валенок, вот я и бесился.
Не в мужике дело.

-- Она только тебя решила пошантажировать или и Мошонко тоже?

-- Слушай, я тебе рассказываю.

-- Погоди, не пей пока, -- попросил Алтухов.

Похвалов посмотрел на него, но новую бутылочку отставил.

-- Я во вторник ваще ее не нашел. Перетрухал, Мошонко орет: где папки,
что происходит?! А я сижу на мокром, переживаю. На трубе -- может, позвонит.
Может, на дачу приедет.

-- Не дождался и утром поехал к ней на работу в универмаг...

-- Угу. К Овечкину, ну ты знаешь.

-- Забрал Наталью... -- помогал Алтухов.

-- Нет, -- решительно заявил пьяный Витя, -- Натку. Мы ее, в смысле я,
Наткой называли. Вот я ее забрал и посадил в машину, в свою. Перед тем
обшмонал ее машинку, нашел хрен с маслом и презервативы рваные...

-- Во сколько это было?

-- Это было во вторник, в десять часов нуль-нуль. Я ее сграбастал вот
так в машине и говорю: где, сука, папки? Вези меня к себе на хату, а то
прямо здесь тебя пристрелю. И пистолет вынул. Она сначала послала меня, а
потом, когда я ее наручниками к дверце пристегнул, успокоилась. Я говорю:
"Тебя Мошонко ждет, ща поедем, и ты ему все расскажешь". А она говорит:
поехали в Шарково, я там квартиру снимаю. Мы поехали.

-- Зачем?

-- Она сказала, что папки там. Мы приезжаем в квартиру. А там она мне и
говорит: ну, вот теперь ты видишь, что папок у меня уже нет. Если ты,
говорит, сегодня же мне развод не подпишешь и не переведешь на мое имя
пятьсот тысяч долларов, эти папки уже ночью будут за границей, куда за ними
приедет товарищ Русский (фамилия), и тебе -- пинг-понг.

-- Мошонко знает, что Хоупек сотрудничает с Русским (фамилия)? --
сосредоточенно спросил Алтухов, это был один из основных вопросов его
расследования.

-- Ну, ты слушай сюда! -- возмутился Похвалов. -- Ща и до этого дойду.
Я, конечно, никаких разводов и счетов не стал обещать, глупо, приковал ее
снова к батарее, правда, трахнул, и ушел. А она мне кричит вдогон: я папки
пролистала, я знаю, сколько эти документы стоят!

-- А сколько?

-- Да миллионов триста, не меньше. Эта дура решила на чужом горбу в рай
въехать, прикинь.

-- Во сколько ты ушел?

-- В час ушел, даже раньше, а че там делать-то еще?

-- Куда поехал?

-- Поехал в "Октябрьскую", в номера. Мне подумать надо было. Позвонил
Мошонке. Сказал про угрозы. Мошонко мне и говорит: во-первых, чердак, иди
срочно разводись, хоть весь загс выкупи, а во-вторых, говорит: твоя баба, ты
и плати, а в-третьих, если она Русскому (фамилия) угрожает, значит, здесь
Хоупек уже крутится, как муха над навозом. Заграница!

-- Значит, про их деловое партнерство Мошонко знал?