значение.
обсерваторию. Но стоит там не телескоп, а параболическая антенна одного из
самых высоких в мире радаров. Отсюда смотрят не на звезды, а шарят
восьмисоткилометровым лучом по тихоокеанским просторам. Отсюда можно
обнаружить око очередного тайфуна за двадцать часов до того, как бедствие
обрушится на побережье.
страны. А служба погоды в Японии -- почетнейшее дело. Поэтому за трудом и
бытом шести человек, посменно зимующих на горе, следили с теми же чувствами,
что у нас за полярниками на дрейфующей льдине. Тридцатиградусные морозы,
разреженный воздух, снежные бураны, из-за которых врач вынужден по радио
лечить тяжелобольного, -- вся эта героика стала темой множества репортажей и
очерков.
другим чувством. Выяснилось, что управляемый из Токио по радио радар
передает копию изображения со своего экрана на американскую базу в Иокосуке,
которая обслуживает метеосводками корабли 7-го флота и дальние
бомбардировщики Б-52, участвующие в боевых действиях против Вьетнама.
"летающих крепостей", бомбивших японские города. Теперь ей выпало
ориентировать убийц другого азиатского народа.
извержения. Но нынешнее поколение окрестных жителей научилось распознавать
приближение бедствий иного рода.
в Азии предшествовали репетиции на восточном склоне Фудзи. Перед корейской
войной именно здесь испытывалась эффективность напалмовых бомб. Потом
заповедные леса и взгорья облюбовали для себя "специалисты по
антипартизанским операциям" из 3-й дивизии морской пехоты США. Склоны
священной горы стали местом, где совершенствуются в своем ремесле
профессиональные каратели.
восхождения, когда со стороны восточного склона вдруг послышался тяжелый
грохот.
проводники.
разом обернулись к подножью, всматриваясь в облачка разрывов. Сколько боли и
гнева было в этих взглядах!
летом восточная тропа к вершине то и дело оказывается перекрытой из-за
стрельб. Да что там тропа! Американские военные власти наложили запрет на
реконструкцию шоссе, огибающего Фудзи с востока, -- нечего, мол,
экскурсантам смотреть, как поблизости тренируются "специалисты по
антипартизанским операциям".
гору, соединяя, как жемчужины ожерелья, пять озер, лежащих у ее подножья.
кружатся над нетронутой травой опушек. Прямо к бетону дороги клонит колосья
дозревающий рис. Женщины срезают и укладывают в корзины тугие мутные гроздья
винограда.
главное -- Фудзи. И все ее сто лиц, раскрывающиеся одно за другим, как на
картинах Хокусаи, действительно неповторимы.
утреннего тумана, то щедро удваивает свою красоту в глади озер, то -- после
заката -- докрасна раскаляет края своего кратера отблесками ушедшего дня.
самая красивая гора в Японии...
человеческие слова здесь слишком бедны. Но легко ли найти другие, легко ли
объяснить, почему столь знакомая, даже примелькавшаяся на открытках, веерах,
вазах, картинах гора, представ перед глазами, заставляет сердце учащенно
биться?
величия с гордым одиночеством? Первая вершина Японии возвышается как бы на
ровном месте. Горы вокруг есть, но небольшие и стоят на почтительном
расстоянии, не решаясь заслонить, исказить ее безупречных очертаний.
Кажется, перед тобой не явление природы, а произведение искусства...
вырывается колонна буро-зеленых грузовиков с зажженными фарами. Они вихрем
проносятся по оцепеневшему шоссе. В глазах остаются только огромные белые
буквы, написанные на каждой машине: "Боеприпасы".
привидеться на дороге, проложенной ради того, чтобы священная гора
раскрывала перед человеком свои сто лиц.
грузовики со снарядами. Там, на фоне воспетых поэтами склонов, колышется на
шесте звездно-полосатый флаг. У поворота на проселок, где еще не улеглась
пыль, белеет щит: "Американская зона. Вход воспрещен японским законом".
политику американской военщины в Азии, в какой Фудзи -- Японию. Что толку
вести многолетнюю тяжбу, кому принадлежит народная святыня -- храму или
государству, если как раз она стала местом, где беззастенчиво попираются
суверенные права нации? Как бы ни больно было японцу видеть рану, все глубже
рассекающую западный склон Фудзи, терпеть бесчинства янки на восточном
склоне еще тяжелее. Придет время, и другой суд -- суд истории вынесет на сей
счет свой приговор.
американцами ракетные стрельбы. На полицейские цепи, преграждавшие доступ на
полигон, двинулась колонна крестьянок. Женщины запели песню о всенародной
любви к священной горе -- песню, которую каждый японец еще в колыбели слышит
от своей матери. И строй вооруженных людей в касках, которым по роду службы
меньше всего свойственно поддаваться чувствам, дрогнул и отступил.
полигоном вьетнамской войны", стали таким же воплощением национального духа,
как и сама гора.
на сувениры с контуром Фудзи. Для них это марка местной экзотики, вроде
наклейки на чемодан.
Хокусаи, он написал бы ее сто первый лик. Он изобразил бы не только воронки
на теле горы, но и крестьянок, бесстрашно усевшихся на стрельбище. Он
напомнил бы, что израненная, но не попранная святыня, символизирующая собой
японский народ, -- вулкан дремлющий, но не потухший; вулкан, который
способен показать свою могучую силу.
"европейской", колонизаторской Японии: я вижу первомайские токийские
манифестации рабочих, слышу поступь рабочих союзов в красных и белых
плакатах; я вижу этих маленьких людей, имеющих -- на глаз европейца -- одно
лицо; я слышу гудки пароходов, фабрик, заводов, паровозов; я обоняю
каракатический запах туши в банкирских и заводских конторах; мне кажется, я
вижу голые нервы; страна маленьких, черных людей, крепких, как муравьи, эта
страна живет очень крепко, очень упорно -- тем, чем живет всякая
капиталистическая страна, -- и как в каждой капиталистически феодальной,
империалистической, колонизаторской стране, слышны хряски рабочих мышц, сип
машин и видны зори революций, -- слышны кряки феодальных осыпей, шепоты
преданий старых замков.
консервативны во вкусах и привычках. Они пытливы и скрупулезны в области
своей профессии, но небрежны к назначенным встречам, так как мало ценят
время. Они прилежны в работе, но очень легко относятся к деньгам и транжирят
свои трудовые заработки на какие-то ребяческие забавы. Под личиной
современной цивилизации японцы остались теми же простодушными
сентиментальными людьми, какими были всегда. Им присущ артистический
темперамент, и они доныне готовы ставить искусство прежде науки.
расходятся. Человек, путешествующий ради собственного удовольствия, проведя
среди японцев несколько счастливых месяцев, вряд ли скажет о них что-нибудь
плохое. Но старожил-коммерсант, у которого за плечами столько же
десятилетий, сколько у туриста месяцев, вряд ли помянет их только добрым
словом.
верность, преданность, стойкость, самоуверенность, предприимчивость,
невозмутимость, любовь к природной красоте, учтивость, выносливость,
чистоплотность и счастливая способность извлекать все лучшее из радостей
жизни. Теневые же стороны -- тщеславие, мстительность, безжалостность,
недостаток искренности, правдивости, а также целомудренной воздержанности
(последнее касается лишь мужчин).
Буркатовский Сергей
Ильин Андрей
Доставалов Александр
Лондон Джек
Прозоров Александр
Круз Андрей