передышки, наносили удары в родительское сердце.
не очень растревожить г-жу де Нусинген. Но в ответ на первые же фразы
Растиньяка она сказала:
немного помучили его. Дело идет о потере нами наших капиталов, вы
представляете себе все последствия подобного несчастья? Я бы не стала жить,
если бы ваша любовь не сделала меня равнодушной ко всему, что еще так
недавно мне казалось бы смертельной мукой. Сейчас нет у меня иного страха,
нет иной беды, как потерять любовь, благодаря которой я ощущаю радость
жизни. Вне этого чувства мне все безразлично, ничто не мило. Вы для меня -
все. Если мне доставляет удовольствие богатство, то только потому, что оно
дает возможность нравиться вам еще больше. К моему стыду, я больше
любовница, чем дочь. Отчего? Не знаю. Вся моя жизнь в вас. Сердце мне дал
отец, но вы заставили его забиться. Пусть осуждаем меня весь свет, мне все
равно, если вы, - хоть у вас-то, впрочем, и нет оснований на меня
жаловаться, - прощаете мне преступления, на которые меня толкает
непреодолимое чувство! Неужели вы думаете, что я бессердечная дочь? О нет,
нельзя не любить такого хорошего отца, как наш. Но разве могла я помешать
тому, что он в конце концов и сам увидел неизбежные последствия наших
прискорбных браков? Почему он не воспротивился нашему замужеству? Не он ли
должен был обдумать все за нас? Я знаю, он теперь страдает не меньше, чем
Нази и я, но что нам делать? Утешать? Мы не утешили б его ни в чем. Наша
покорность своей судьбе удручала его больше, чем огорчения от наших жалоб и
упреков. Бывают в жизни положения, когда все вызывает горечь.
чувства. Парижанка нередко бывают фальшивы, упоены тщеславием, эгоистичны,
кокетливы и холодны, но можно уверенно сказать, что когда они любят
по-настоящему, то отдаются своей страсти больше, чем другие женщины; они
перерастают свои мелочные свойства и возвышаются душой. Кроме того, Эжена
поразил в Дельфине глубокий, здравый ум, свойственный женщине, когда она
спокойно обсуждает простые, естественные чувства, будучи сама отдалена от
них какой-нибудь заветной страстью и наблюдая их как бы со стороны.
люблю вас больше, чем вы меня!
границах, требуемых обстановкой. Никогда еще не приходилось ей слышать такие
трепетные излияния юной искренней любви. Еще немного - и она бы не
сдержалась.
разговора. - Завтра весь Париж будет у виконтессы де Босеан. Маркиз д'Ажуда
и Рошфиды условились ничего не разглашать; но завтра король утвердит брачный
контракт, а ваша бедная кузина еще не знает ничего. Она не может отменить
прием, но маркиз не будет на балу. Все только и говорят об этом событии.
понимаете, что госпожа де Босеан умрет от этого?
склада. Да, завтра к ней приедет весь Париж, и там буду я. Этим счастьем
обязана я вам.
гуляют по Парижу? - заметил Растиньяк.
новой, собственной квартирой. Накануне ему пришлось уйти от Дельфины в час
ночи, теперь Дельфина в два уехала домой. На следующее утро он встал поздно
и до полудня ждал Дельфину, приехавшую завтракать к нему. Молодые люди так
жадны до этих милых ощущений счастья, что Растиньяк почти забыл о папаше
Горио. Свыкаться с каждой вещью изящной обстановки, собственной, своей
обстановки, казалось ему каким-то непрерывным празднеством. В присутствии
Дельфины все здесь приобретало особенную ценность. Тем не менее около
четырех часов дня влюбленные подумали и о папаше Горио, вспомнив, как был он
счастлив надеждой переехать в этот дом. Эжен указал на то, что раз старику
грозит болезнь, то нужно скорее перевезти его сюда, и, расставшись с
Дельфиной, побежал в "Дом Воке". За столом не было ни Бьяншона, ни папаши
Горио.
наверху, у него. Старикан виделся с одной из дочерей, графиней де Ресторама.
После этого он вздумал выйти из дому, и ему стало хуже. Скоро наше общество
лишится одного из своих лучших украшений.
Сильвия.
обязались выехать пятнадцатого февраля. А после пятнадцатого прошло уже три
дня, - сегодня восемнадцатое; теперь вам обоим придется заплатить мне за
весь месяц, но ежели вам угодно поручиться за папашу Горио, то с меня
довольно вашего слова.
дочери не дадут мне ни лиара, а вся его рухлядь не стоит и десяти франков.
Не знаю зачем, но сегодня утром он унес свои последние столовые приборы.
Принарядился что твой молодой человек. И как будто даже, прости господи,
нарумянился, - мне показалось, он словно помолодел.
катастрофу.
ним сидел Бьяншон.
спросил:
горчичники; к счастью, он их чувствует, они действуют.
волнений!
обхода. К сожалению, этот старикашка выкинул сегодня утром какую-то
легкомысленную штуку, а какую - не хочет говорить; он упрям, как осел. Когда
я заговариваю с ним, он, чтобы не отвечать, притворяется, будто спит и не
слышит, а если глаза у него открыты, но начинает охать. Сегодня поутру он
ушел из дому и пешком шатался по Парижу неизвестно где. Утащил с собой все,
что у него было ценного, обделал какое-то дельце - будь оно проклято! - и
надорвал этим свои силы. У него была одна из дочерей.
красивого разреза, хорошенькие ножки?
он все расскажет.
некоторая надежда еще есть.
наедине. - Они едут на большой бал.
постель? Чем это вы занимались сегодня утром?
дитя мое, как она несчастна! После этой истории с бриллиантами у Нази нет ни
одного су. А чтобы ехать на этот бал, она заказала себе платье, шитое
блестками, оно, наверно, идет к ней просто прелесть как. А мерзавка портниха
не захотела шить в долг; тогда горничная Нази уплатила ей тысячу франков в
счет стоимости платья. Бедная Нази! Дойти до этого! У меня сердце
надрывалось. Но горничная заметила, что Ресто лишил Нази всякого доверия,
испугалась за свои деньги и сговорилась с портнихой не отдавать платья, пока
ей не вернут тысячу франков. Завтра бал, платье готово, а Нази в отчаянии!
Она решила взять у меня мои столовые приборы и заложить их. Муж требует,
чтобы она ехала на бал показать всему Парижу бриллианты, а то ведь говорят,
что они ею проданы. Могла ли она сказать этому чудовищу: "Я должна тысячу
франков, - заплатите"? Нет. Я это, конечно, понял. Дельфина поедет в
роскошном платье. Анастази не пристало уступать в этом младшей сестре.
Бедненькая дочка, она прямо заливалась слезами! Вчера мне было так стыдно,
когда у меня не нашлось двенадцати тысяч франков! Я отдал бы остаток моей
жалкой жизни, чтобы искупить эту вину. Видите ли, какое дело: у меня хватало
сил переносить все, но в последний раз это безденежье перевернуло мне всю
душу. Хо! хо! Не долго думая, раз-два, я прифрантился, подбодрился, продал
Никитин Юрий
Самойлова Елена
Березин Федор
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Журавлев Владимир