что караулка пустая, поживиться на зубрах?
вспомнил о депеше Ютнера, показал. Щербаков прочитал.
заодно, как нам-то дальше жить, что с Охотой. Поезжай с богом. И супружницу
свою привози. Извелся, поди, без нее.
бросилась она ко мне, как прижалась! Я почувствовал ее отяжелевшую фигуру,
всмотрелся в родное изменившееся лицо.
плохое отошло в сторону, стало таким мелким, что и думать о нем не хотелось.
Этот дом я нашел лишь к середине следующего дня, красивый трехэтажный дом со
львами у подъезда. Львы удивляли очеловеченным выражением на мордах и
разверстыми пастями. От них веяло не силой - мольбой.
ходили неслышно, опустив глаза долу. Так ходят возле тяжелобольного.
красивый домашний сюртук. Но выглядел он плохо, тени под глазами казались
совсем черными. Пахло лекарствами.
мне руку. - Чувствую дух Кавказа. Какое это счастье - молодость! И горы.
Увы, мне уже не видеть наших гор...
полагает, и в Псебае. Рождаются всевозможные толки, предположения, они
вызывают неуверенность, ослабляют строгость в охране. Чтобы положить конец
всяческим разговорам, он, Ютнер, твердо заявляет, что Охота пока остается.
Деньги на охрану, содержание дорог и кордонов он приказал перевести в банк
Екатеринодара. Ведать средствами поручено капитану Калиновскому, который
живет там же. Старшим на месте остается Щербаков. В ближайшее время будут,
как он считает, попытки массовой охоты, наезды разных лиц из Петербурга.
не содействовать стрельбе. Не мне учить своих егерей... А вот о зубрах
разговор особый, почему, собственно, я и пригласил вас, а не Щербакова. Мы
должны сделать все возможное, чтобы заповедность их на Кавказе осталась. Как
и в Беловежской пуще.
природы. В Европе насчитывают по зоопаркам несколько десятков зубров.
Утерять последнее дикое стадо нельзя. С нас достаточно печального опыта
Северо-Американских Штатов. Я пригласил вас, чтобы лично подчеркнуть эту
важную задачу. Вам будет нелегко. Не отступайте, не страшитесь
ответственности. Познакомьтесь с Шапошниковым, он вам поможет. Я заготовил
письмо для Щербакова. Калиновский извещен об этих планах. Вот его адрес.
Обращайтесь к нему, если потребуется помощь... Что я еще хотел сказать
вам?.. - Он устало закрыл глаза.
удовлетворенно кивнул. Упомянул о кончине Лабазана и об изгнании Семена
Чебурнова. Ну и, конечно, обо всех повседневных делах наших: ремонте дорог,
постройках, новом егере. Кажется, он остался доволен. Не перебивал, не
хмурился.
позабыв обо мне. Не открывая глаз, спросил:
ошибся?
покажет.
Наконец вниз сошел грустный молодой человек, видимо родственник, и сказал,
что ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшие дни Эдуард Карлович принять меня
не сможет. Врач запретил ему заниматься всякой работой.
Зарецкого. Ниже последней строки стоит дата: июль 1912 года.
до июля 1912 года. Какие-то события могли случиться немного раньше, другие -
позже лета того года.
третьей, синей книги. Там стояла дата: март 1917 года. Разрыв во времени у
аккуратного летописца, как видим, довольно велик, около пяти лет. Почему
Зарецкий так долго не открывал своего дневника, понять трудно. За эти годы,
конечно, многое могло измениться, тем более что тучи над головой Андрея
Михайловича сгустились после выстрелов на северном кордоне. За эти годы
началась война, потом революция. К счастью, в синей книге нашлось много
разрозненных листков - сделанные на скорую руку записи военных лет.
бесценному дару минувшего, прикоснуться к которому позволяют наши
исторические библиотеки. В частности, это относится к положению кавказских и
беловежских зубров в год перед империалистической войной, во время войны,
затем в годы революции 1917 года и гражданской войны.
записях Зарецкого и в письмах, обнаруженных, как уже говорилось, между
страниц во второй книге дневников.
развернутые листки тонкой почтовой бумаги форматом меньше обложки книги. По
этой причине они, наверное, и сохранились: письма оставались незаметными,
они не вылезали в стороны и не подымали обложки. Они стали как бы частью
сшитых страниц, слегка приклеившись к ним, и потому не выпали, когда старый
дневник переезжал вместе с другими вещами из дома в дом.
его семьи, так и на историю с зубрами, которая очень органично вошла в
повседневность нашего героя и всех его окружающих - и друзей и недругов.
содержание которой теперь уже знакомо читателю, а именно с этих писем,
обнаруженных тотчас же, как только в руках у меня оказались дневники и я,
любопытствуя, начал листать их, привыкая к чужому почерку и останавливаясь
то на одной, то на другой интересной для меня фразе.
письма. Если не все, то хотя бы некоторые, написанные более разборчиво. И
если не все подряд, то хотя бы выборочно, чтобы уловить информацию, сокрытую
в строках письма.
когда получаем из рук почтальона письмо; бросив взгляд на обратный адрес или
штамп почтового отделения, нетерпеливо обрываем кромку конверта,
разворачиваем листки и бегло - со страницы на страницу - просматриваем
строки, имена, последние фразы и подпись. А уж потом, успокоив тревогу,
надежду, радость, просто любопытство, позволяем себе не спеша, вдумчиво и
без пропусков перечитать письмо еще и еще раз от начала и до конца.
на себя смелость рассказать о том, что нашлось в письмах давно ушедших
людей, в военных записях Зарецкого, дополнить их изысканиями по печатным
источникам тех лет и по разговорам с немногими людьми, оставшимися в живых
до семидесятых годов.
того, чтобы изменить сущность давно прошедших событий или как-то
приспособить факты истории к ходу действия по книге. Вспомним, что сюжет,
все развитие романа строятся не на чистой авторской выдумке, а на основе
записей в дневниках главного героя. Единственная цель пересказа писем взамен
дословного изложения их - сохранить усвоенный автором стиль произведения,
особенность изложения мыслей, пусть несовершенных и не всегда гладких, но
уже привычных для читателя, обнаружившего терпение дочитать множество
страниц до этого самого места.
составили целую главу, и его записи уже с войны до февральских дней 1917
года, тем более интересные, что из них мы узнаем о судьбе беловежских
зубров...
Посняков Андрей
Корнев Павел
Корнев Павел
Куликов Роман
Шилова Юлия
Пехов Алексей