заявил Гуров. - Криминальный сюжет, как правило, до ужаса прост. Здесь
почти наверняка убийство.
плечами Люсин. - В меру сил мы отрабатываем такую возможность. Иначе зачем
нам с этой проверкой возиться? Может быть, вы подскажете, кого именно
нужно искать или хотя бы где? Я буду крайне признателен.
сознаете шаткости ваших предположений.
не казалась в самом начале шаткой? Даже жалкой, беспомощной? Я лично не
упомню такой.
довольно непрезентабельными, - признал Гуров. - Но ведь теперь у вас
появился кончик. Тяните же поскорее! Все силы надо бросить на этого
спекулянта!
куча несообразностей. В его поведении нет логики.
соучастнику преступления навлекать на себя лишнее внимание? Разве доктор
наук Баринович за язык тянул этого самого Петю? Ничуть не бывало! Он сам
ему позвонил и предложил книгу, упомянув при этом о разговоре с Солитовым.
Зачем, спрашивается? Одно из двух: он либо абсолютно непричастен, либо
законченный идиот.
что вы каким-то образом выйдете на этого вашего доктора.
осторожность должна была заставить его молчать. Разве не ясно?
поколебленный Борис Платонович. - Если вдруг что не так повернется, можно
будет сослаться и на такой разговор. Не таился, мол, обо всем рассказывал
откровенно. Почему? А потому, что ничего не знал... Косвенное, но все же
подкрепление.
подобным манером. Я знавал таких. Использовали любую возможность сенца
подстелить, чтобы, упаси боже, не ушибиться. Целые вавилонские башни
выстраивали.
разглагольствования. - Тем более что свои строения мы возводим пока на
пустом месте.
говорю, что время потрачено впустую, но хвастать действительно нечем.
Конкретных достижений пока не видать. Прошу поднажать, товарищи. Что же
касается направления поиска в целом, то тут у меня особых претензий нет.
Можете быть свободны.
стороной. Никто не ожидал столь легкой развязки.
изучил служебное удостоверение и лишь затем впустил Люсина в квартиру.
Держался он с подчеркнутой холодностью, впрочем вполне корректной, хотя на
изъявления сочувствия, чего требовала элементарная вежливость,
отреагировал категорическим требованием.
и поэтому особо значимо указал он, сразу напомнив Владимиру
Константиновичу родимое начальство. - Она еще не оправилась, и незачем
терзать ей душу. Да это и бесполезно, потому что последний раз мы виделись
с Георгием Мартыновичем прошлым летом и ничего существенного сообщить вам
не сможем.
подчиниться. Настаивать на чем-то своем, будь даже в том особая
необходимость, было бы не только бесполезно, но и глупо. Такой, как
Берсенев, мог свободно выставить за дверь, да еще и нажаловаться. Что-что,
а акценты он умел расставлять точно, без лишних слов.
предполагалось. Телеграмма, хотя и составленная в предельно осторожных
выражениях, вызвала у Людмилы Георгиевны нервное потрясение, и вылет
пришлось перенести. Таково изначальное свойство беды, что она почти всегда
застает человека врасплох, незащищенного. Сокрушительная внезапность
обрушившейся на ее плечи горестной вести более всего потрясла Людмилу
Георгиевну. После бездумного счастливого забытья, в которое она позволила
себе окунуться, пробуждение оказалось особенно жестоким. В первое
мгновение она даже как бы обиделась на кого-то - нет, конечно, не на отца
- за столь изощренное, почти преднамеренное коварство. И сразу мучительно
устыдилась, жгуче переживая не вполне осознанную свою вину, которую уже
некому было простить. Потом, оглохшая, словно под анестезией, она ощутила,
как растет и ширится в ней такая тоска, что не выплакать никакими слезами.
Грудь словно цементом схватило - не продохнуть. Все прежние беды и горести
смыло, как пену с поверхности, и безвозвратно всосало в непроницаемый
водокрут. И стало понятно что то непроизносимое страшное, чему и в мыслях
не должно было сыскаться названия, но чего Людмила тем не менее постоянно
ждала, все-таки не миновало ее. Мамину смерть она пережила, как
катастрофический разлом, расколовший уютный, застрахованный от всяких
потерь остров. Все надежды ее и неосознанная наивная уверенность в
собственной защищенности мгновенно перекинулись на отца, рисовавшегося
эдаким неприступным утесом. И вот он тоже должен исчезнуть - вопреки всему
Людмила еще хранила слабый росток надежды, - раствориться без остатка. Она
стремилась удержать хоть что-то и не могла поспеть за отбегавшей волной, с
ужасом прозревая пустоту одиночества, спрятавшуюся за тонюсенькой корочкой
боли. Людмила не понимала, что с ней происходит. Еще не зная о том,
получили смертельный сигнал частицы ее потрясенной памяти, таившие
ускользающий в вечную мглу образ. Им не могло быть замены, и они уже
отмирали незримо, катастрофически сужая пространство души. Затаившись в
маминой спальне, где каждая мелочь спешила напомнить о том, что так
необратимо отделялось теперь от ее существа, Людмила перебирала старые
фотографии. Искала в выцветших грудах хоть какой-нибудь живительный отклик
и не находила. Пыльный бархат альбомов хранил лишь бумагу, ломкую на
загнутых уголках, случайно запечатлевшую узнаваемые, но уже отуманенные
далью отчуждения черточки. Даже свое лицо предстало ей словно бы в
постороннем обличье. Она слышала, как всхлипнул обрывком мелодии звонок в
передней и забормотали приглушенные голоса, но долетевшие до ее барабанных
перепонок звуки показались нереальными. Все проваливалось в небытие:
образы, блики света слова. Осторожно прошелестевшие шаги воспринимались
веянием ветра.
затворенной комнаты, приложил палец к губам и далее проследовал уже на
цыпочках. Его выверенные движения покоробили неуместной нарочитостью.
ограничился формальным ответом, - хотелось бы разобраться.
вы нам, надеюсь, вернете?
до единого. По описи... Вернее, Людмила Георгиевна, как основная
наследница.
по которому дача и часть денег предназначаются Аглае Степановне
Солдатенковой.
Этой выжившей из ума фефеле? Ну учудил!.. Ничего, мы это переиграем!
окончании следствия. Вернее, шесть месяцев спустя. Впрочем, я не знаю всех
тонкостей, поскольку не имею отношения к вопросам наследования.
успокоиться. - Не иначе, как старая ведьма его окончательно околдовала!
Загипнотизировала... Нельзя все-таки оставлять человека в таком возрасте
без присмотра. Бедный папа!
его подобная особа, по-моему, даже в ранней молодости она выглядела
кошмарно, но он у нее только что с рук не ел. Совсем заморочила беднягу.
осведомился Люсин. - Я слышал, что она излечила Георгия Мартыновича от
какой-то тяжелой болезни? - Подавив ненужные эмоции, он попытался вызвать
Берсенева на откровенность.
Небось она же? Сказки для детей младшего возраста. Конечно, старикан
отличался некоторой мнительностью, не без того, но тяжелая болезнь - это
враки! Совершенная чушь. Так, обычные возрастные недомогания... И вообще
лично я не доверяю всем этим фитотерапевтам да гомеопатам. Сплошное
шарлатанство.
Орловский Гай Юлий
Бажанов Олег
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия