* Часть пятая. ПРОЩАНЬЕ СО СТАРЫМ *
1
саранчи висела над его крышами черная пыль, которую поднимали
валившие через него войска и обозы. Они двигались с утра до
вечера в обоих направлениях, с войны и на войну, и нельзя было
толком сказать, продолжается ли она, или уже кончилась.
должности. И на все их выбирали. Его самого, поручика
Галиуллина, и сестру Антипову, и еще несколько человек из их
компании, наперечет жителей больших городов, людей сведущих и
видавших виды.
комиссарами на мелких местах в армии и по санитарной части и
относились к чередованию этих занятий, как к развлечению на
открытом воздухе, как к игре в горелки. Но все чаще им
хотелось с этих горелок домой, к своим постоянным занятиям.
2
темно-коричневую слякоть кофейного цвета, покрывавшую его
улицы, в большинстве немощеные.
поворотом открывалась хмурая степь, темное небо, просторы
войны, просторы революции.
к поднятию у солдат дисциплины и боевого духа. Объезжал
расположенные поблизости части.
написать тебе гораздо раньше, -- работаю я тут рука об руку с
некоей Антиповой, сестрой милосердия из Москвы, уроженкой
Урала.
стреляла в прокурора? Ее, кажется, потом судили. Помнится, я
тогда же сказал тебе, что эту курсистку, когда она еще была
гимназисткою, мы с Мишей видели в одних дрянных номерах, куда
ездили с твоим папой, не помню с какою целью, ночью в
трескучий мороз, как мне теперь кажется, во время вооруженного
восстания на Пресне. Это и есть Антипова.
Задерживают главным образом не дела, которые мы без ущерба
могли бы передать другим. Трудности заключаются в самой
поездке. Поезда то не ходят совсем, то проходят до такой
степени переполненные, что сесть на них нет возможности.
бесконечности, и потому несколько человек вылечившихся,
ушедших со службы и освобожденных, в том числе я, Галиуллин и
Антипова, решили во что бы то ни стало разъезжаться с будущей
недели, а для удобства посадки отправляться в разные дни
поодиночке.
постараюсь дать телеграмму".
письмо Антонины Александровны.
периодов, а точками служили следы слез и кляксы, Антонина
Александровна убеждала мужа не возвращаться в Москву, а
проследовать прямо на Урал за этой удивительной сестрою,
шествующей по жизни в сопровождении таких знамений и стечений
обстоятельств, с которыми не сравняться ее, Тониному,
скромному жизненному пути.
Тебе не придется за него стыдиться. Обещаю воспитать его в тех
правилах, пример которых ты ребенком видел в нашем доме".
-- какие подозрения! Разве ты не знаешь, или знаешь
недостаточно хорошо, что ты, мысль о тебе и верность тебе и
дому спасали меня от смерти и всех видов гибели в течение этих
двух лет войны, страшных и уничтожающих? Впрочем, к чему
слова. Скоро мы увидимся, начнется прежняя жизнь, все
объяснится.
по-другому. Если я подал повод для такого ответа, может быть,
я веду себя действительно двусмысленно, и тогда виноват также
перед этой женщиной, которую ввожу в заблуждение и перед
которой должен буду извиниться. Я это сделаю, как только она
вернется из объезда нескольких близлежащих деревень. Земство,
прежде существовавшее только в губерниях и уездах, теперь
вводят в более мелких единицах, в волостях. Антипова уехала
помогать своей знакомой, которая работает инструкторшей как
раз по этим законодательным нововведениям.
пор не знаю, где ее комната, и никогда этим не интересовался".
3
Одна, грунтовая, лесом, вела в торговавшее хлебом местечко
Зыбушино, административно подчиненное Мелюзееву, но во всех
отношениях его обогнавшее. Другая, насыпная из щебня, была
проложена через высыхавшие летом болотистые луга и шла к
Бирючам, узловой станции двух, скрещивавшихся невдалеке от
Мелюзеева, железных дорог.
Зыбушинская республика, провозглашенная зыбушинским мукомолом
Блажейко.
пехотного полка, с оружием в руках покинувших позиции и через
Бирючи пришедших в Зыбушино к моменту переворота.
отделилась от остальной России. Сектант Блажейко, в юности
переписывавшийся с Толстым, объявил новое тысячелетнее
зыбушинское царство, общность труда и имущества и переименовал
волостное правление в апостолат.
стояло в дремучих лесах, упоминалось в документах Смутного
времени, и его окрестности кишели разбойниками в более позднюю
пору. Притчей во языцех были состоятельность его купечества и
фантастическое плодородие его почвы. Некоторые поверья, обычаи
и особенности говора, отличавшие эту, западную, часть
прифронтовой полосы, шли именно из Зыбушина.
помощника Блажейко. Утверждали, будто это глухонемой от
рождения, под влиянием вдохновения обретающий дар слова и по
истечении озарения его снова теряющий.
Временному правительству часть. Дезертиров выбили из Зыбушина,
и они отошли к Бирючам.
вырубки, на которых торчали заросшие земляникою пни, стояли
наполовину растащенные штабеля старых невывезенных дров и
разрушались землянки работавших тут когда-то сезонников
лесорубов. Здесь и засели дезертиры.
4
собирался теперь покинуть доктор, помещался в особняке графини
Жабринской, с начала войны пожертвованном владелицей в пользу
раненых.
Мелюзееве. Он стоял на скрещении главной улицы с центральной
площадью города, так называемым плацем, на котором раньше
производили учение солдат, а теперь вечерами происходили
митинги.
особняка хорошие виды. Кроме главной улицы и площади, из него
был виден двор соседей, к которому он примыкал, -- бедное
провинциальное хозяйство, ничем не отличавшееся от
деревенского. Открывался также из него старый графинин сад,
куда дом выходил заднею стеной.
самостоятельной ценности. Ей принадлежало в уезде большое
Доставалов Александр
Маккарти Кормак
Панов Вадим
Никитин Юрий
Вронский Константин
Посняков Андрей