сторону направляется, и ухмыляются, будто именно там и находится
правильный ответ.
детородный орган - это и есть тот продукт, которым долгое время у нас
партия кормила народ!
с наглядной агитацией, где политически незрелые негодяи рисовали все
подряд, в том числе под органом политическим всем знакомый орган
половой.
наглядную агитацию берегли, холили и постоянно обновляли, а в ночь перед
комиссией главкома ее даже охраняли, чтоб не изгадила сволочь
какая-нибудь или чтоб бакланы с аппетитом сверху на нее не нассали.
места и летели куда-нибудь подальше на памятники ночевать.
офицера, если он не успевал до очередного лозунга раньше бакланов
домчаться или если домчался, но постеснялся рукавом стереть.
вольно шляющегося воина-строителя. Тот воин от него сразу же давал деру
- вверх по скользким скалам, с ходу врезаясь в колючее заграждение и
снося его совершенно, уходил сопками.
как очарованный наблюдал это вспархивание, и говорил:
заинтересуюсь вашей.
до боли гляделки, по стойке "смирно" глотал хлынувшую слюну и чувства и
сейчас же ощущал жгучее желание находить всех подряд и сажать, находить
и сажать и, будьте покойны, находил и сажал.
носу, находил бы там козявки, доставал их и истончал между пальцами, как
чувства, и они потом падали бы и терялись.
шкирку, а за жопу, он был собран в пучок и готов к страданиям.
пуговицы, разделся бы, потому что страна Великанов и командующий для
офицера - это тоже Великан, который может все: может поднять, сорвать
одежды и сожрать Мальчика-с-пальчика. Подойдет к тебе Великан - и
разденешься, никуда не денешься, потому что такая страна, черт тебя
подери!
главкома. И куда ни кинь свой взгляд - везде одно и то же...
берег и вдавил его в море, и образовалась наша бухточка, где у нас
теперь только пирсы, пирсы, лодки, лодки. А летом - воздух, море,
благодать. А гулко, как в бане, и слышно все, потому что от скал
отражается, особенно когда лодка к пирсу подходит и командир в мегафон с
буксирами разговаривает.
невинная присказка. И как все точно, словно ярлыки наклеены, потому что
рождается это все в мгновение наивысшего торжества истины, потому что
прав командир, тысячу раз прав, когда он кричит, хрипит, визжит в
мегафон этим болванам, козлам, обалдуям клееным мы не будем повторять
что, потому что это не имеет отношения к нашей с вами бдительности, а
имеет отношение к мироощущению или к миросозерцанию, едри его мать!
рассказывал. Сова - маленький, толстенький, черненький такой, начисто
лишенный шейных позвонков, у него голова сразу к плечам приставлена. И
глаза у него хитренькие, узкие. Сова - командир ракетной боевой части, и
еще он всегда готов к представлению, эскападе, прокламации и лирической
драме.
кино. Было ровно четыре часа пополудни. Сова вырядился в преддверии
интеллектуального общения с экраном в костюм и пошел, а навстречу ему
еще два придурка ракетчика, пихающие в гору свежекупленный холодильник.
Почему в гору и почему на себе? А по-другому у нас ничего не
доставляется, дети мои. Только на себе и только в гору.
все время локоть за спиной торчит, и все время он их пихает - помоги,
помоги!
очнулся в два часа ночи в прихожей на ботинках - он лежал, свернувшись
клубочком.
упал!
нем полдня по случаю надвигающегося какого-либо праздника или просто
оттого пролежать, что при падении от испарений потерял сознание. У нас
командир БЧ-5 вот так упал в говно от потери сознания, то есть наоборот,
- сначала в говно, а потом уже потеря сознания, то есть потеря знаний о
себе. Его взяли после ресторана в комендатуру, а он попросился у них в
гальюн и в дучке уже замыслил побег: выломал доску и уже почти вылез
наполовину наружу - и тут неаккуратненько на что-то наступил, и это
"что-то" треснуло, и с ужасающим нарастающим звуком он провалился в
гавно (или в "говно" - как правильно, не помню) и от немедленно
возникшего испарения потерял сознание; его вынимать, а он висит на
подмышках, и, главное, никто его не соглашается руками вынимать - все
палкой пытаются, палкой. А она соскальзывает - и по роже. Ужас, одним
словом. Смерть героя - упал в говно и утонул. Ужас - еще раз хочется
сказать.
билетами, а очнулся в два часа ночи в передней, на чьих-то невкусных
ботинках, а жена все еще дома, ждет тебя, чтоб сходить в кино.
полное понимание.
Арины Родионовны! Он растолкал одного из них, а тот распеленал свои
дивные глазки и не узнал Сову:
правильного ответа - Я - никто.
минут Сова вернулся.
у вас ночевал.
поздравления и торт. Он подходил всегда к заму тихонько, вставал рядом
со спины и говорил скромненько:
застал его за чем-то интимным и совестным, и он тут же бросался Сове
руку пожимать, поздравляя его всячески, а потом мчался на камбуз, чтоб
там торт организовать.
года. И зам ни разу не проверил, когда же Сова действительно появился на
свет Божий.
карачках, стоя раком; заходишь к нему в каюту, а он стоит на койке
раком, ты ему: "Сова! Сова!" - а он спит; он спал на учениях, на
докладах, совещаниях, собраниях, конференциях и просто так. Он спал,
когда его распекали: вгонял голову в плечи, делал глазки щелками и тихо
сопел. Он хрючил во время больших и малых приборок, на политзанятиях,
политинформациях и в строю, при поворотах на месте и в движении.
Там была плавказарма, которая, стоя у пирса, давно утонула, то есть
нижняя ее часть прогнила и впустила воду, и это пешеходное корыто село
на грунт. В общем, в трюме - вода, дальше - крысы, потом - матросы, а
затем - наша палуба, где офицерам отвели каюты, а выше - начальство. И
еще служба там правилась по всем статьям: "Для подъема флага построиться
- шкафут, пра-вый борт!" - и все это на корабле, который давно утонул.
Просто "карман-сюита" - как все это дело называл старпом соседей, имея в
виду то положение вещей, когда человек засовывает себе руку в карман,
чтобы почесать там то, что на виду обычно не чешется.
офицеры в рабочее время не разлагались, то есть не спали бы, как
киргизские сурки, то есть без задних ног. И остались в каютах только
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Перумов Ник
Никитин Юрий
Ибсен Генрик