Чтение 45–й страницы книги ~Слой~

отмечены подобные случаи. Значит, происки врагов отпадают. Тогда что же?
Навязчивая идея человечества: Судный день. Когда в нее поверят процентов
пять, это превратится в настоящий конец света. И притом безо всякой
мистики. Паника ударит по отраслям, живущим в условиях жесткого графика.
Транспорт, энергетика, связь. Как следствие - перебои с продуктами, у нас
это вообще больная тема. Погромы, абежи, уличный беспредел. Паралич всех
коммуникаций. Анархия. Хаос.
- Или ужесточение режима, - возразил Немаляев. - Комендантский час и
прочее.
- Естественно! - воскликнул Нуркин. Он вроде бы даже обрадовался этому
аргументу. - Власти призывают войска, но там происходит то же, что и
везде. Перекидывает одного-единственного лейтенанта, вернее того, кто был
лейтенантом здесь, и вот уже целый взвод неизвестно на чьей стороне. А
если это будет не лейтенант, а командир десантно-штурмового батальона? Или
офицер генштаба? Нет, хаос неизбежен. И вот когда страна уйдет в него с
головой, люди захотят порядка. Они потребуют порядка - хоть какого-нибудь.
И они позовут нас, - с улыбкой сказал Нуркин. - Но для этого необходимы
два условия: первое - чтобы нас знали, и второе - чтобы, кроме нас, звать
было некого. Вот об этом мы и должны позаботиться. В основном ты. Кстати,
как там сотник?
- Пока не высовывается.
- И что это значит?
- Все, что угодно. Еремин может налаживать контакты, может прятаться в
какой-нибудь глухой деревне или сидеть у нас под носом. Да может просто
повеситься, - пожал плечами Немаляев. - Сотник опасен в комплекте с
сотней. Сам по себе он никто. Ну разве что застрелит кого-нибудь или на
мине подорвет, - выразительно произнес вице-премьер.
- Потешаешься, да? А ты подумал, куда вы все без меня? Кто страну спасать
будет?
Немаляев вспомнил на эту тему хороший анекдот и уже собрался рассказать,
но посмотрел на Нуркина и осекся. Тот не шутил.

Глава 2

Петр припарковал "Форд" возле узкой арки и, закурив, достал нарисованную
Костей схему. Полный план коллектора был потерян - пришлось
довольствоваться тем, что Константин восстановил по памяти. Коридоры
вокруг тайника он обозначил довольно подробно, но по мере удаления они
переходили в пунктир или вовсе обрывались вопросительными знаками.
Костя настоятельно советовал спуститься через метро, но Петр эту идею
отверг: винтовку могли найти и выставить на ближайших станциях наблюдение.
Лезть под землю прямо на улице, да еще перед домом казненного банкира,
было тем более неинтересно. Путь, выбранный Петром, казался не самым
логичным, но в этом и заключался расчет. Так он себя успокаивал.
Выйдя из машины и повозившись с непослушным замком, он невзначай
обернулся. Ничего подозрительного. Кривая улочка плавилась на солнце.
Измученным прохожим, варившимся в каменном котле, было не до Петра.
Он уверенно свернул в арку. В нос ударили ядреные запахи испорченных
продуктов. Вечные черные лужи, преющий по углам мусор и еще на подходе ко
двору - стук доминошек и пьяный мат. Все это было чертовски знакомо и
напоминало о детстве, проведенном в старом центре, но радости от этих
ощущений Петр не испытывал.
Оказавшись во дворе, он быстро сориентировался и направился к трехэтажному
дому, на первый взгляд - довоенной постройки.
- Ты к кому, уважаемый? - раздалось сзади. Петр проигнорировал окрик и
зашел в тесный подъезд. Следом шумно догоняла компания подвыпивших
дворовых мужиков. Двое или трое. Плохо.
- Ты че, ссать здесь намылился?
- Фамилия? - жестко спросил Петр.
- Че?
- Фамилии, адреса, - сказал он, раскрывая удостоверение.
- Да ладно, майор... Сидим, отдыхаем. Чего ты привязался? Пива выпить
нельзя?.. - забубнили мужики.
Петр спустился вниз и, достав карманный фонарик, осветил подвальную дверь
- она была закрыта на маленький висячий замок.
- Ключ у кого? - начальственно спросил он.
- Ключ-то? А ключ у Никаноровой.
- Сюда ее, быстро.
- Никанорову? А нету ее. Уехала она. Надо в жэкидти.
- Ясно. Добровольцы есть? Кого за ней отправить?
Мужики затолкались в дверях и высыпали на улицу.
Петр вернулся к машине. Инструментов в багажнике было не густо, но
монтировка все же сыскалась. Попутно он обнаружил, что под резиновым
ковриком остались пятна крови, и, удивившись собственному разгильдяйству,
решил, что от "Форда" пора избавляться.
Отдыхающие за большим деревянным столом проводили его недоуменными
взглядами. Монтировка в руках майора ФСБ их немного смутила, но они были
рады тому, что в жэк идти не придется. Они даже разрешили бы майору
нагадить в подъезде - лишь бы никуда их не посылал.
Сорвав замок, Петр распахнул дверь и шагнул внутрь. Плоский фонарь
выбросил бледно-желтый конус - стены, как и полагается, были густо
расписаны, под ногами валялись грязные тряпки, битые бутылки, тонкие
полукубовые шприцы и похожие на странных живых существ презервативы.
Посередине стоял колченогий стул и продавленный, мерзкого вида диван с
кирпичами вместо ножек.
Луч скользнул влево и пропал в сводчатом проеме. Петр осмотрел вторую
комнату - все то же самое, за исключением дивана. Он проследовал дальше,
миновал целую галерею похожих помещений и остановился у новой двери. Здесь
замок был помощнее, но скоба, за которую он держался, насквозь проржавела
и лопнула от одного удара.
За порогом начиналась лестница. Узкие ступени шли вниз так круто, что Петр
не видел перед собой ничего, кроме потолка. Спустившись на нижнюю
площадку, он обнаружил глубокую нишу, а в ней - темно-зеленый люк с двумя
запорными штурвалами. Замки на люке отсутствовали, а пол, не считая
мельчайшей пыли, был чист.
Петр погасил фонарь и взялся за правое колесо. В корпусе люка надрывно
скрипели какие-то механизмы, но ручка все же вращалась. Второй штурвал
оказался упрямее, и прежде, чем закисшее железо поддалось, Петру пришлось
на нем повисеть.
Наконец люк с чавканьем отворился, и Петра обдало тяжелым, сырым холодом.
Из низкого, как нора, коридора тянуло плесенью, брагой и еще чем-то
приторным. Овал света выхватил в левой стене несколько боковых проходов, и
Петр сверился с планом. Если Костя не напутал, то нужно повернуть на
третьем.
Сгорбившись, он нырнул в тоннель и прикрыл за собой люк. Пол был покрыт
тонким слоем стоячей воды, и Петру пришлось выбирать между ходьбой быстрой
и ходьбой бесшумной. Рассудив, что шума он уже наделал достаточно, Петр
ускорил шаг. Плеск уносился далеко вперед и, отражаясь от тупика,
возвращался - от этого казалось, что под землей марширует целый отряд.
Пару раз Петр замирал и прислушивался - после того как стихало эхо, уши
забивало плотной глухотой. Свернув еще дважды, он снова осветил листок и
понял, что одни и те же расстояния на поверхности и под землей существенно
отличаются. Сто или двести метров, которые он прошел бы по улице, не
заметив, здесь представлялись нешуточной дистанцией - учитывая то, что
преодолевать ее приходилось согнувшись в три погибели. Чем дольше Петр
находился в коллекторе, тем больше был уверен в сохранности винтовки и тем
сильней укреплялся во мнении, что Константин - натуральный псих, коли
добровольно полез в эти катакомбы.
Порядком измотавшись, Петр добрался до следующей двери, обозначенной на
схеме крестом. За ней начинался запутанный лабиринт, выйти из которого
было, в общем-то, легко, но только не туда, куда хочешь.
Люк умопомрачительно лязгнул, но открылся почти без сопротивления. В новом
коридоре было сухо, и до первой развилки туфли оставляли темные следы. В
стенах на уровне лица стали появляться круглые окна с вертикально
вмурованными прутьями. Из них вырывался теплый воздух, а иногда доносился
рев близкого поезда.
Петр направил фонарик на циферблат "Картье". Скоро полдень, значит, под
землей он полчаса. По схеме - уже рукой подать. Вот. Квадратный проем с
тяжеловесной переборкой, пробитой по периметру большими корабельными
заклепками. Константин клялся, что петли смазаны. "Если нет - пусть сам
пузо рвет", - подумал Петр. Он крутанул штурвал и потянул дверь на себя.
Та не шелохнулась. Догадавшись, что закрыл замок, он повернул штурвал в
обратную сторону - запоздало соображая, что раз переборка открыта, то
внутри, возможно...
Он еле успел отскочить - из комнаты в коридор с адским грохотом рухнула
здоровая, пропитанная битумом шпала. Звук от ее падения долго летал по
подземелью, и Петр, пользуясь тем, что шороха его одежды не слышно,
изготовил монтировку к бою. Прошло секунд тридцать, но никто не появился.
Еще минута. У Петра заныли колени. Сжимая зубы от натуги, он пытался
уловить хоть один миллиметр чужого движения, учуять хоть одну калорию
постороннего тепла.
Сконцентрировавшись, он медленно вытянул руку в проем и включил фонарь.
Петр был готов рвануться вперед, прыгнуть назад, метнуть монтировку, но
увидеть покойника он как-то не рассчитывал. Все еще держа железку
наготове, он вошел и остановился над телом. Человек был мертв настолько,
насколько это вообще бывает.
Петр глянул, нет ли кого в коридоре, и, прикрыв дверь, нащупал рядом
выключатель. Первое, что бросилось в глаза, - это кровь на стене. Кровь