- О, да. Вы прекрасный селекционер. Не жаль было расставаться?
- Жаль, - искренне сказал Николай Иванович, который не видел своих
сотрудников с тех самых пор, как направил их в офис, снятый для
Рублевского.
- А что по кандидату?
- Годится, - несколько поколебавшись, ответил Андрей Иванович. - Хотите
увидеть своих бывших сотрудников?
Предложение было настолько неожиданным, что Николай Иванович опешил.
Согласно условию, выставленному Рублевским при первом разговоре, в "чистую
комнату" вход был открыт только этим восьми. Он понимал, что доступ в
"святилище" был для него закрыт не потому, что "монстр" ему не доверял, а
потому, что там не должно было присутствовать псиполе постороннего.
Рублевский сразу же понял колебание Кардинала.
- Не беспокойтесь. В комнату вы входить не будете. Ну что? Идем?
- Идем, - ответил Бардин, внешне невозмутимо и даже несколько равнодушно,
хотя сам Сгорал от нетерпения.
Рублевский усмехнулся.
Они свернули на Малую Ордынку и вошли во двор большого здания постройки
прошлого века. Поднялись на восьмой этаж и остановились возле
бронированной, обтянутой коричневым кожзаменителем дверью. "Монстр"
поковырял ключом, затем откуда-то вынул электронное устройство и послал в
дверь импульс. Раздался щелчок, и дверь слегка приоткрылась. Представители
двух разных направлений освоения "тонкого мира" вошли в святилище.
Рублевский тут же указал рукой на дверь справа, и Николай Иванович послушно
прошел в комнату.
Ничего особенного. Диван, два кресла, рабочий стол с монитором, которым
пользуются охранники для внешнего наблюдения, и компьютер. На стене -
написанный маслом портрет бородача лет сорока восточной внешности. На столе
между компьютером и монитором большая пирамида из какого-то минерала и
каменное изваяние. В нем угадывались очертания животного, скорее всего,
льва, под брюхом которого находилась человеческая фигура. Бардин встал
напротив стола и стены с портретом и сконцентрировал на нем все свое
внимание. Каким-то шестым чувством он ощущал нечто, исходящее от портрета.
Человек, одетый в белую арабскую рубаху, даже на портрете мог служить
олицетворением силы и великого ума.
- Это ваш Учитель? - спросил Николай Иванович, почтительно указывая на
портрет и поражаясь доверию, оказанному ему, простому смертному.
- Нет, разумеется. Это мой Наставник. Как вы понимаете. Учителя я не имею
права показывать никому. Присаживайтесь, Николай Иванович. Берите вон тот
стульчик.
Бардин примостился сбоку, и Андрей Иванович включил монитор. Взору
Кардинала предстала пустая комната, посередине которой кругом сидели в позе
"фараона" его бывшие сотрудники. Их глаза были закрыты, лица непроницаемы,
губы шевелились. Николай Иванович впился взглядом в экран, пытаясь не
услышать (звук был отключен), а почувствовать звуковой ряд.
Рублевский с интересом наблюдал за Кардиналом, не роняя ни слова. Наконец
усилия профессора были вознаграждены. Он почувствовал. Неимоверным усилием,
сопровождающимся диким, немыслимым напряжением психики, он почувствовал
упорядоченную вибрацию, исходившую с экрана монитора в такт движению губ
"биологических приборов", созданных "монстром". Он сразу же расслабился и
обмяк, всем видом напоминая то ли выжатый лимон, то ли тающее эскимо.
Рублевский выключил монитор и нажал кнопку, вмонтированную на внутренней
стороне стола. Через несколько минут дверь открылась, и на пороге появился
молодой человек с таким же непроницаемым лицом, как у бывших сотрудников
Николая Ивановича.
- Кофе, - приказал Рублевский.
Через несколько минут на столе уже стояли две чашки крепкого кофе и блюдце
с янтарными финиками. "Монстр" достал из шкафчика одну рюмку и бутылку
коньяка, внутри которой лежали три скорпиона.
- Выпейте-ка, Николай Иванович. Вы перенапряглись.
Бардин послушно влил в горло коньяк, почти не почувствовав ни вкуса, ни
запаха, и взял с блюдца финик. Рублевский посмотрел на него с сочувствием и
внезапно предложил:
- Спрашивайте, Николай Иванович. Вы заслужили право задать несколько
вопросов.
Бардин тряхнул головой, как бы приходя в себя.
- Определите, пожалуйста, диапазон моего любопытства, Андрей Иванович.
- Он неограничен, - засмеялся Рублевский. - Так что пользуйтесь случаем.
Люди, знавшие Кардинала, были бы, как минимум, очень удивлены, увидев его в
состоянии такого возбуждения. Сам же Николай Иванович чувствовал себя Али
Бабой, случайно зашедшим в пещеру с сокровищами. Но он тут же вспомнил, что
сохранить жизнь герою "Тысячи и одной ночи" в отличие от его жадного братца
удалось только потому, что он выказал умеренность и взял только самое
необходимое.
- Это передатчики или приемники? - хрипло спросил он, кивнув на выключенный
монитор.
- Передатчики, - ответил Рублевский, испытующе глядя в глаза Бардину.
- Они генерируют единое поле?
Рублевский кивнул головой.
- Смотрите. - Он взял лист бумаги и остро отточенный карандаш. - Сейчас
идет первая стадия подготовки. - Он начал рисовать. - Они отрабатывают
концентрацию на первом психическом центре, а его усиление путем создания
вибрации при чтении индивидуальных мантр и есть генерация энергии.
Бардин сглотнул слюну. "Монстр" так просто говорил ему о том, чему он
посвятил всю свою жизнь с того момента, как понял, что псигенераторы,
созданные на базе электроники в закрытом НИИ, где он начинал свою научную
деятельность, являются детской рогаткой в сравнении с самым совершенным
пси-генератором, созданным самой природой. "Монстр" владел святая святых
древних ученых системой подбора звукового ряда для индивидуального
организма. Индивидуальной биосистемы.
Рублевский усмехнулся. Он прекрасно понимал, что творилось в душе
Кардинала.
- Второй этап - концентрация вибрации на шестом психическом центре,
продолжал он просвещать профессора, - и создание псиинформационной матрицы
объекта воздействия. Третий этап - нанесение пси-энергетического удара по
матрице путем выброса информации в биополе планеты через седьмой
психический центр. Точнее, по одному из ее психических центров. Это при
воздействии на расстоянии через биоэнергетическое поле планеты. Результат в
этом случае ожидается через пять-восемь недель. При непосредственном
контакте с объектом результат будет получен через несколько часов.
Бардин откинулся на спинку стула и утер лоб.
- Меня некоторые знакомые считают страшным человеком, Андрей Иванович. Но я
- овечка в сравнении с вами. Да и человек ли вы?
- Это как посмотреть, - засмеялся "Монстр". - С ортодоксальной точки зрения
я человек, поскольку у меня человеческое тело и человеческое сознание.
- С другой точки зрения, вы сверхчеловек?
- Не-ет, - протянул Рублевский и досадливо поморщился. - Сверхчеловек это
Шварценеггер. С другой точки зрения я вообще не человек.
- А кто же?
- Биологический прибор, выполняющий определенную функцию, обладающий
определенным диапазоном самостоятельности и снабженный механизмом
Семенова Мария
Посняков Андрей
Орлов Алекс
Афанасьев Роман
Буркатовский Сергей
Сертаков Виталий