Чтение 45–й страницы книги ~Бассейн с крокодилами~

- Когда назад едешь? - поинтересовалась мать.

- Завтра ночью, - прозвучал быстрый ответ.

Больше они не разговаривали, молча пили чай с привезенными из Москвы
конфетами. Ася жадно накинулась на угощение. Ей приходилось экономить на
всем, и сладости в рационе не предусматривались. Скоро ее сморил тяжелый
сон.

Утром она встала с гудящей головой и, спотыкаясь, пошла в комнату дочери.
Люки не было, исчезла и ее дорожная сумка. Ничего не понимая, Ася выползла
на кухню, и глаза тут же наткнулись на плохо прикрытую дверь буфета.
Дрожащими руками она вытащила свой "сейф". Жестяная коробка была пуста. Еще
вчера вечером там оставалось восемьсот рублей... Люка убежала, прихватив у
матери последние деньги. Асе не на что было купить даже пакет кефира. Чуть
позднее выяснилось, что дочурка утащила и драгоценности, оставшиеся от
Анастасии: несколько колец, цепочек, изумительной красоты камею и абсолютно
ненужную современным дамам шляпную булавку с головкой из горного хрусталя.
Наверное, воровка решила, что это крупный бриллиант.

Любившая рыдать по каждому поводу, Ася не проронила ни слезинки. На
следующий день позвонила по оставленному телефону. Подошла почти глухая
старуха, долго переспрашивавшая имя:

- Как? Как? Какая Иветта? Отродясь таких не было.

Ася грустно усмехнулась: дочь опять соврала, небось и про брак с младшим
Грековым набрехала, и про долг... Просто в очередной раз обобрала глупую,
наивную мать. Художница вновь заняла денег и вычеркнула Люку из своей жизни.

На вопрос лучшей подруги: "А как там Иветточка, скоро мы ее в кино
увидим?" - Ася спокойно ответила:

- Она вышла замуж и уехала в Мценск, летать часто сюда не может - билеты
дорогие, а поездом почти неделю ехать.

Шли годы. Слава богу, дочь не показывалась. Но этой осенью, придя домой,
Ася неожиданно увидела в подъезде Люку. Она сидела на подоконнике и спокойно
курила.

- Ты? - оторопела Ася. - Что надо?

- Мамочка, - заулыбалась Иветта, - так волновалась о тебе, как, думаю, ты
все эти кризисы переживаешь?

- Поэтому, наверное, столько лет не писала и не звонила, - съехидничала
Ася. - А я-то мучилась: почему меня обокрали? Оказывается, от волнения.

- Прости, мамуля, - протянула Люка, - глупая была, молодая. Давно за ум
взялась, работаю.

- Где же? - усмехнулась мать. - В Голливуде? Часом, твой псевдоним не
Шарон Стоун? Люка рассмеялась.

- Да ладно, мамуля, ну полно, выучилась на парикмахера, стою в салоне. Но
клиентура вся сплошь из мира театра... Ты домой пригласишь?

- Заходи, - пробормотала Ася, лихорадочно соображая, хорошо ли спрятан
"сейф".

Вчера женщина получила большую сумму и всю сложила в жестяную коробку.
Люка ужом проскользнула в дверь. На столе опять появился набор шоколадных
конфет. Неожиданно дочь сказала:

- Давай, мамуля, посмотрим старые фотографии, как в детстве.

Ася дрогнула, и они начали переворачивать страницы. Как обычно, художница
принялась рассказывать о давно ушедших людях. Люка слушала крайне
внимательно, изредка прерывая рассказ матери вопросами:

- Это кто? А кем приходится?

Потом Асю вновь сморил сон. Стоит ли говорить, что утром она не
обнаружила дочери. Вместе с ней исчезли "сейф" и альбом с фотографиями.

- Ну ладно деньги, - сокрушалась Ася, - вновь меня, старую, обвела вокруг
пальца, но снимки? Зачем карточки уперла? Так жаль! Ни одной не осталось.
Там, кстати, и ваши были.

- Да? - изобразила я удивление. - Откуда?

- Афанасия Константиновна присылала Анастасии. Довольно много снимков. Я
еще всегда поражалась, какая причудливая штука - родство. Положить рядом
детские снимки твои и Иветты, так не поймешь, кто где. Вижу, что и сейчас вы
необычайно похожи друг на друга.

Она замолчала, я тоже не проронила ни слова. Генетика - удивительная
вещь. Нет, не зря в прежние времена с некоторыми семьями никто родниться не
хотел. Запойный дедушка, кокаинистка бабушка, неуправляемый бабник дядя...
Монах Мендель еще не производил своих опытов с горохом, а наши прапрадеды
уже знали: хочешь здоровых детей - узнай, чем болели родственники
предполагаемого мужа. Очевидно, страсть к карточной игре у Бабановых в
крови. И если Афанасия все же с грехом пополам могла остановиться, то Люка,
впадая в истерический ажиотаж, проигрывала все.

Глава 21

Обратный путь до Москвы я проделала с тяжелым сердцем. Вместо одной
нерешенной задачи появились две. Кто такая Нюся? Зачем девушка обманом
проникла в наш дом, подделав свидетельство о браке? Кому пришла в голову
идиотская идея выдать ее за жену Аркадия? Кто автор постановки и какова ее
конечная цель? Отбить Кешку у Ольги? И для этого поселиться в доме? Чушь
собачья, бред сумасшедшего!

Четыре часа раздумий во время полета до Москвы не внесли никакой ясности,
и по трапу я спустилась с больной головой.

- Мусечка приехала! - кинулась ко мне Маня. - Засахаренные каштанчики
привезла?

- Что? - изумилась я. - Какие каштанчики?

- Как? - расстроилась Манюня. - Не купила мои любимые каштаны?

Черт возьми, совершенно забыла, что ездила в Киев! На помощь пришла
Зайка:

- Сейчас не сезон этого лакомства.

- А у нас Семена Андреевича током дернуло, - радостно сообщила дочь.

- Ой, - махнула рукой Зайка, - хорошо, что тебя не было.

Оказывается, неторопливый Семен Андреевич решил сменить розетки. Скорее
всего он просто сделал что-то не так, хотя уверяет, будто ему попался
дефектный провод. Словом, вылетели пробки, и весь дом погрузился на целый
день в темноту. Пришлось вызывать мастеров из Мосэнерго.

Маня захихикала и шепнула мне на ухо:

- Знаешь, как специалист обозвал Семена Андреевича? Жопорукий!

Что ж, грубо, но справедливо. Зайка распахнула дверь в гостиную и
пробормотала:

- Гляди, только пол остался.

Я уставилась на результаты проделанной работы. Прежде комната казалась
очень уютной, правда, Ольге не слишком нравились белые стены. Зато теперь,
сделав наконец задуманный ею ремонт, она получила, что хотела, - белое
исчезло начисто.

Потолок радовал глаз серо-голубыми разводами. Красивая лепнина кое-где
отколота, а кое-где замазана. Стены переливались всеми оттенками зеленого
колера - от нежно-салатового до светло-лягушачьего. Как мастер ухитрился
достичь подобного результата, было непонятно, так как на всех банках с
немецкой краской было указано: "Оттенок молодой листвы". Зная немного
трудолюбивых граждан Германии, я ни минуты не сомневалась, что все эти
емкости имели совершенно одинаковое содержимое. Злосчастные розетки висели
чуть криво, из-под плинтусов выступала грязно-серая масса весьма
неаппетитного вида. Похоже на собачью блевотину.

Гаже всего выглядел камин. Мало того что "малахитовый кабанчик",
купленный Аркадием, отвратительно смотрелся на фоне стен, так его еще как-то
странно уложили - слегка неровно, причем плиточки разделяли огромные,
ужасающе толстые швы...

- Ну как? - гордо спросил Семен Андреевич.

- Уж мы постарались, - произнес невесть откуда взявшийся Жора, - теперь
только полы сделать...

Я поглядела на вполне нормальный по виду паркет и вздрогнула:

- Может, пол так оставить?

- Никак нельзя, - сообщил Жора, - паркет всему голова, даже стены не так
важны. Отциклюем по первом классу, да не машинкой, а руками. Не волнуйтесь,
отлично выйдет, не комнатка, а пасхальное яичко.

- Еще диван перетянем, - сообщил Семен Андреевич, - обивку вам кошки
подрали, а я отлично с мебелью управляюсь.

Увидев мое вытянувшееся лицо, мужик быстренько добавил:

- Не беспокойтесь, хозяйка, дорого не возьмем. Сами понимаем, дом
огромный, пока все комнаты в порядок приведем...

Они собираются делать такой ремонт во всем здании? Ну уж нет! Но Семен
Андреевич никак не мог остановиться:

- Столовую надо красной сделать, а потолок розовым помажем. У меня дома
так - красота, глаз радуется, а спаленки - желтые, опять же в коридорчике
можно апельсиновый колер пустить. И за краской сам поеду. На фиг немецкая
нужна, ложится плохо, ни разбавить, ни развести. Чуток олифы подлил, а она,
зараза, цвет меняет. То ли дело наша. Пусть Аркадий меня на рынок свозит,
выберу, как себе, а главное, недорого, почитай, бесплатно.

Не хочу бесплатно. Лучше дорого, но хорошо! Еле сдержавшись, я ответила
мастеру:

- Сначала доделайте гостиную, потом поговорим.

- Не понравилось! - расстроился Жора.

- Что вы, - лицемерно заявила я, - выглядит чудесно, просто с деньгами
сейчас напряженка.

- За весь дом три тысячи всего и просим, - с надеждой сообщил Семен
Андреевич и добавил:

- С вашими материалами, конечно.

Хорошо, дам им всю сумму сразу, как только закончат мучить гостиную, и
выгоню вон. Иначе придется продавать изуродованный дом.

Мы вышли в коридор.

- Ну как? - робко спросила Зайка.

- По-моему, жуть.