- Она попыталась стряхнуть его руки со своих плеч. - Я сказала, никуда не
поеду. Замуж за тебя не выйду. Мы слишком разные, у меня своя жизнь. У нас
ничего не выйдет, и ты сам это понимаешь.
понимать. Только это.
открыть рот, и я тебя почти ненавижу. Ты говоришь такие гадости, глупости...
Хватит. Тема закрыта.
даже твою грязную родину, даже этого подонка серого майора. Всех. Я буду
петь романсы сладким баритоном. За тихого нежного Карлушу ты согласна выйти
замуж?
Сейчас есть много новых методов, я вылечу его. Он не старый еще человек, и
если бросит пить, то сердце...
мир. У тебя будет достаточно денег, чтобы оплатить твоему отцу самое лучшее
лечение.
выпустят из страны? Я завербована КГБ. Кстати, странно, что они не
появляются. Я слишком многого не понимаю, прежде всего в тебе.
нее свитер, расстегивал лифчик, щелкал кнопками длинной замшевой юбки. Она
не могла и не хотела возражать, спорить, задавать вопросы. Она уже все
сказала, и не один раз. Она никуда не уедет, не выйдет за него замуж. Зачем
он опять появился? Ну зачем?
бесполезного гипноза к наркологу Коробцу, Карл выложил на Алисин письменный
стол тонкую стопку каких-то бумаг.
не под копирку.
вас положено ждать три месяца, но нас зарегистрируют через неделю. Анкеты ты
заполнишь на фамилию Майнхофф. Ты Алиса фон Майнхофф.
уже все устроил.
времени. Садись за машинку, прямо сейчас.
выйду, отца не брошу, и это совершенно серьезно. Карл. Я не шучу, не ломаюсь
и не собираюсь заполнять никакие анкеты. Я тебе сразу все сказала, с самого
начала. Просто ты слышишь только самого себя.
раздался хлопок, сначала Алиса не поняла ничего, а потом у нее перехватило
дыхание. Это была пощечина, несильная, почти безболезненная, но самая
настоящая пощечина.
какое-то совсем новое выражение, одновременно жуткое и жалкое.
тахту.
нее одежду, хрипло выкрикивая ругательства, немецкие и русские. Но она не
слышала. Она провалилась в сплошной тошнотворный мрак.
стерва! Открой глаза! Ну, открой глаза, посмотри на меня, Алиса!
вместо Алисы.
ненавижу...
слова, немецкие и русские вперемежку. Бросился вон из комнаты, но замер на
пороге.
маленький пятизарядный "вальтер", шагнул к растерзанной, бесчувственной
кукле. Долго, не отрываясь, он глядел на бледное, осунувшееся лицо, на
спутанные пепельно-русые волосы.
пистолетом поднялась, щелкнул предохранитель. Дуло уставилось в лоб, потом
медленно скользнуло к груди.
ужасе. Она увидела пистолет, увидела безглазую усатую морду какого-то
причудливого животного. Самым странным было то, что по гладко выбритым щекам
этой кровожадной неведомой зверюшки катились крупные слезы. Алиса боялась
шевельнуться, боялась нечаянно крикнуть или застонать. Мощная волна головной
боли притупляла страх.
стянул свою кожанку со спинки стула и, волоча ее по полу, не оглядываясь,
вышел из комнаты. Алиса продолжала лежать не шелохнувшись. В прихожей
хлопнула дверь. Этот звук отозвался в голове новой волной боли. Она опять
потеряла сознание.
тяжелым сотрянием мозга. Звонили очень настойчиво, Юрий Владиславович не
давал ей трубку, говорил: она больна.
соображала, сразу поняла, кто это. А через два дня заявился майор Харитонов
собственной персоной, прямо в квартиру. Папе он представился как сослуживец
из конструкторского бюро, даже торт принес.
теперь уж точно не появится, - сказала Алиса.
Глава 22
Иерусалим, январь 1998 года
подушку, и он моментально уснул. Алиса погасила ночник у его кровати,
вспомнила, что он не умылся и не почистил зубы на ночь. Ладно, имеет право
после таких приключений.
свитер, она обнаружила несколько синяков на руках и на плечах. Господи, если
бы не Деннис... У них ведь было оружие. Кто-то выстрелил. Могли убить
запросто.
сами собой. Дело даже не в этом жутком нападении, не в синяках. Просто они с
Максимкой совершенно беззащитны и никому не нужны. Повезло, что рядом
оказался этот американец, чужой, случайный человек.
не много. Всего трое. Последний - стоматолог Миша. Но уже достаточно.
Слишком быстро привыкает Максимка к мужчине, который оказывается рядом, и
слишком тяжело потом переживает. Ей-то самой уже не больно... Впрочем, не
правда. Ей тоже больно, но себя не так жалко, как сына.
туалетные принадлежности, тапочки и халат так и остались в большой сумке.
Она выбежала из ванной, достала сумку из стенного шкафа и вдруг услышала
какую-то тихую возню за дверью.
поворачивает круглую дверную ручку. Она знала точно, дверь заперта, внизу, в
холле, вооруженная охрана, как везде в этой стране, да и вообще - все
глупости. Не мог он выследить, послать своих людей. Не мог - по одной
простой причине: ему это совершенно не нужно.
сейчас стоит Карл Майнхофф собственной персоной и пытается тихо войти. Она
помнила, как бесшумно он умел двигаться, открывать и закрывать двери,
подходить сзади так, что даже дыхания не слышно, и никакая интуиция не
подскажет: осторожно, обернись...
наконец решительно шагнула к двери и громко произнесла по-английски:
решил подождать.
все-таки не киногерой, не Брюс Ли и здорово перенервничал сегодня. Думал,
засну как убитый, а вот - не могу. И потом, я успел привыкнуть к нашим
вечерним разговорам. К хорошему быстро привыкаешь. Давайте спустимся в бар,