Он не смог выдержать этого, оторвал ее от двери и положил на тахту. Она
уцепилась за него руками и ногами, что-то пыталась говорить, но из горла
вырывался лишь долгий крик, очень похожий на крик ночной птицы.
Спрашивать, где ключ от входной двери, не имело смысла. Да и язык бы не
повернулся...
В тот момент, которого она так желала и к которому стремилась, Лариса
потеряла сознание. Лежала словно мертвая, раскинув руки и ноги, в позе
самоубийцы, прыгнувшего со скалы в пропасть, безвольная и раздавленная.
Грязев включил ночник, поднес зеркало к ее полуоткрытым губам - дышала и
зрачки реагировали на свет. Он смочил салфетку коньяком, отер ее лоб и
виски, область сердца. Лариса шевельнулась, с трудом подтянула ноги к
животу, сжалась в комок - обморок перешел в глубокий сон.
Грязев вылил остатки коньяка "Двин" в раковину, налил в бутылку другого,
без зелья, и оставил на подносе. Если психотропик и имел какой-то привкус,
все равно вряд ли кто-то решится его пробовать. Он сел возле спящей и
непроизвольно стал гладить по волосам. Было жаль ее, но не настолько, чтобы
ехать за ней в Турцию. Он прикинул, чем можно поковыряться в замке, - и
этому когда-то учили, правда, не пригодилось: на практике это легче делать
пластиковой миной или гранатой. Побродив по квартире, он скоро успокоился:
как-то уж не с руки бежать от женщины. Одно дело - отомстить разведчику, и
другое - пользуясь беспомощным состоянием, уходить из-под ее надзора.
Голубой Алик спросит круто, а она и помнить-то ничего не будет. Лучше уйти
от Алика на его глазах, тем более впереди - свадебное путешествие, дорога -
самая благоприятная обстановка...
Лариса очнулась через час, на улице светало и начинался дождь. Грязев
поцеловал ее вялую руку, сделал вид, что пытается приласкаться, хотя ощущал
отвращение.
- Не хочу, - проговорила она одними губами. Глаза смотрели мимо, перебегали
с предмета на предмет - что-то усиленно вспоминала...
- Ты прекрасна, - пробормотал он, словно выплюнул битое стекло. - Ты самая
очаровательная на свете...
- Дождь идет, - сказала Лариса. - Утро... Мы едем в свадебное путешествие.
- Ты счастлива? - заулыбался он. - О, ты в предвкушении, да? Представляешь:
белый пароход, море, чайки... Что там еще?.. А почему ты не принесла мне
кофе? Хочу кофе!
Она посмотрела выразительно: еще не могла скрыть своих истинных чувств к
"лысому". И тут же опомнилась, исправляя ошибку, погладила его по голому
черепу:
- Прости, милый... У меня почему-то болит низ живота. Такая сильная боль...
Не знаю почему.
Память у нее отшибло напрочь. Грязев дотянулся и погладил живот:
- Сниму боль... У меня волшебные руки!
- Может быть, я забеременела? - вдруг предположила она.
- Это было бы замечательно! - подскочил он. - Ты бы родила мне...
Поворачиваемый в железной гулкой двери ключ был слышен на всю квартиру, как
своеобразный сигнал. Лариса вмиг забыла о боли.
- Шестой час! За нами пришла машина!
- Идем! - воскликнул он и схватил спортивные брюки.
- Брось эту дрянь! - велела она и, распахнув створки белого шкафа, вынула
белоснежный костюм-тройку. - Хочу, чтобы ты был красивым и элегантным.
В коридоре уже слышались шаги Мангазова.
- Молодые, пора! - поторопил он бодрым, веселым голосом. - Вас ждут дальние
страны!
Грязев побрился, протер лицо лосьоном и обрядился в костюм. Все был
прекрасно, разве что чуть смущала "бабочка" с рубином. Как бы крадучись, он
плеснул себе в стаканчик "Двина" и выпил.
- Не злоупотребляй моей добротой! - засмеялась она и погрозила пальчиком. -
Нам в дорогу!
Лариса обрядилась в какой-то белый, индийского типа наряд с широким легким
шарфом, который можно было набрасывать на голову, попросила застегнуть
жемчужное ожерелье на шее, молниеносно сделала легкий макияж. Потом под
восхищенные возгласы Мангазова они пили кофе на кухне, и Грязев, изображая
Пашу-дурачка, с блаженной улыбкой сообщил, что его жена - беременна. Алика
почему-то это известие слегка расстроило, хотя он не подавал виду, и что-то
забалагурил по поводу продления рода, любви к детям и внукам. Скорее всего,
беременность не входила ни в расчеты, ни в контракты, ни тем более в
инструкцию по обработке "объекта", выданные Вале-Ларисе.
Мангазов пригнал крошечный микроавтобус иностранного производства, с очень
удобными раскидывающимися креслами, маленьким столиком и даже
холодильником. А кроме того, водительское кресло отделялось толстым стеклом
и темной занавеской.
И единственная дверь в этот комфортабельный салон открывалась лишь из
кабинки водителя, невзрачного бровастого человека, который не проявлял к
пассажирам никакого интереса. Эдакий типичный извозчик.
Два больших чемодана стояли за креслами, притянутые резиновыми жгутами.
Никакого морского путешествия не намечалось. Очевидно, Грязева с молодой
женой решили везти в Турцию через Чечню и Азербайджан. Никакой мороки с
паспортами, визами, кораблями. По дороге возлюбленная накачает коньяком
"Двин", и очнешься уже в центре подготовки диверсионно-разведывательных
формирований "Шамиль".
- Ангела нам в дорогу! - пожелал Грязев, усаживаясь в кресло.
- Что ты сказал? - насторожилась законная жена, несколько отстраненная,
отвлеченная болью в животе.
- Я сказал, милая, что пускаюсь в эту дорогу с ангелом!
Она приняла это на свой счет, улыбнулась и поправила ему галстук-"бабочку",
все время поддавливающий, как жесткий собачий ошейник.
Бежать надо было при первой же проверке документов, где-нибудь на посту
ГАИ. Демонстративно выйти из автобуса и дать деру. Менты всполошатся,
побегут догонять, и лучше, немного подразнив их, позволить взять себя. Они
обязательно возьмут Алика с женой, но это уже их проблемы. Учитывая
сегодняшнее состояние с преступностью, непременно начнется разбирательство,
и тут придется наваливать на себя все смертные грехи, чтобы ни в коем
случае не отпустили. Мангазов наверняка выправил хорошие документы,
выстроил легенды, так что вроде бы и задерживать не за что...
На выезде из Москвы их остановили, однако гаишник проверил лишь водителя,
козырнул и взмахнул палкой. Законная жена вынула из холодильника две банки
с соком, сама вскрыла и подала Грязеву. Конечно, неплохо бы
попутешествовать вот так, с невиданным комфортом, чтобы потом было что
вспомнить. Сбеги, - и эта сказка никогда не повторится...
В какой-то момент ему показалось, что везут в аэропорт Домодедово. Это был
бы самый лучший вариант: расстаться с женой у стойки спецконтроля и
исчезнуть в огромных недрах вокзала, без милиции и разбирательства. И пусть
себе летят на здоровье... Но микроавтобус уверенно повернул на дорогу к
Кашире - маршрут, как и все в этой операции, был проработан. Грязев немного
откинул сиденье и стал любоваться своей женой. В индийском сари - знала
вкусы мусульманского Востока! - она выглядела прелестно: тонкая, нежная,
благородная и неприступная. У какого мента откроется рот спросить
документы?.. А низ живота у нее продолжал болеть - так и не отнимала руку,
поглаживала, грела, скрывая страдания. Грязев несколько раз попытался
заигрывать с ней, смотрел влюбленно, искал пальчики в складках ткани; она
встречала это дежурно, без восторга, тщательно пряча брезгливость. А ему в
тот миг хотелось, чтобы на месте законной жены оказалась другая женщина,
также имеющая два имени, две какие-то странные жизни: одна - для дорог,
вагонов и случайных встречных, другая - для ветреного берега океана, где в
каждой раковине было спрятано по жемчужине.
Он чувствовал великое противоречие в женских душах, но как ни искал, не мог
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Андреев Николай
Громыко Ольга
Шилова Юлия
Посняков Андрей