Потаповом. Ты знаешь, что приказать.
не существовали. Они сами решили свою судьбу.
тяжелое холеное лицо.
выезжает черный лимузин гостя, и повернулся к полковнику:
коньяк, кивнул:
себе сам. Выпил, прислушался к себе.
фужер на стол, внимательно посмотрел на сумрачное лицо Голубкова. - Знаешь,
Константин Дмитриевич, о чем я подумал? Если тебе доведется писать мемуары,
в них будет сильная глава. Она будет называться: "Как я послал на...
Президента России".
представлены к очередным воинским званиям: Пастухов - майор, Перегудов -
майор, Злотников и Хохлов - капитан, Мухин - старший лейтенант".
антенны, плывущей в космической бездне, в божьих имениях, вернулся на землю,
в дикую забайкальскую степь, пробившись сквозь эфир, забитый многоголосьем
жизни.
подала сигнал вызова радиостанция "Селена-5". Он взглянул на дисплей
шифровального прибора "Азимут", готовый увидеть ставший привычным текст:
"Центр - Пастухову. Доложите обстановку". Сначала он поступал каждый час,
потом каждые полчаса. Но вместо этого вдруг появилось:
очередным воинским званиям: Пастухов - майор, Перегудов - майор, Злотников и
Хохлов - капитан, Мухин - старший лейтенант".
преследовала его с первых часов появления в Потапове.
напряженно всматриваясь в дисплей.
которого по приказу Тимашука было убрано все лишнее. Гудели, гасли и вновь
зажигались лампы дневного света. Напряжения не хватало, хотя резервная
электростанция работала на полную мощность.
Полтора десятка лет назад, когда курсант Академии ГРУ Тимашук начинал
постигать стратегию и тактику тайных войн, переносной "Барьер", способный
через спутники-ретрансляторы посылать сигнал за три тысячи километров,
казался фантастикой. Связь, это вечное проклятье и ахиллесова пята всех
разведок мира, стала почти такой же простой, как звонок по междугородному
телефону. Сложности, конечно, остались, но они были уже другого порядка.
Отшелушилась профессия радиста, выбивающего на ключе трели морзянки, сгорели
в спецпечах шифровальные блокноты, в музеях спецслужб осели "энигмы" и
громоздкие шпионские рации.
безгранично расширил радиус действия, но принцип действия остался прежним.
Импульсная подача сигнала, автоматическая кодировка, прыгающая частота
передачи. Самоликвидатор, приводимый в действие по радиосигналу или с места,
кнопкой на пульте.
пейджер. Принятые и отправленные шифротелеграммы автоматически стирались при
отключении питания или клавишей "Del".
Пастухову. Доложите обстановку", "Центр - Пастухову. Доложите обстановку".
сто процентов. Одно неточное слово, и в этом долбаном Центре поймут: рация
захвачена. Сработает самоликвидатор, "Селена-5" превратится в ящик мусора.
Но в этом случае безответность была оправданной: не до того, не до докладов
об обстановке.
И ответа быстрого.
слабым решением. Ничтожным. За такие решения из "консерватории", как
называли Академию ГРУ, отчисляли безжалостно. И правильно делали. В военной
разведке перестраховщики не нужны. Такое решение было безопасным для самого
Тимашука, но бесполезным, а значит - вредным, для дела. Центр мог заключить,
что связь утрачена, и прекратить вызовы. Тем самым перечеркивалась
возможность радиоигры - функельшпиля.
захваченных радистов запускали противнику дезу. Для Тимашука важно было не
дезу впарить, ему позарез нужно было другое: выяснить, что это за Центр. О
нем ничего не сказали захваченные диверсанты - ни на месте при потрошении
по-горячему, ни на других допросах.
себе в этом отчет. Далеко не лучшим. Просто бездарно. Особенно самый первый,
на горе, в грохоте вертолетных двигателей, когда бойцы из команды Сивопляса
скрутили диверсантов. В запале штурма, не вполне осознавая, что произошло,
почему он еще жив и почему "калаш" снова в. его руках, он яростно тыкал
автоматным стволом в изукрашенные маскировочным гримом лица, орал: "Где
остальные? Где остальные, говори, мразь, пристрелю!" Стрелял короткими
очередями над ухом, вновь рвал горячим дулом щеки и рты. Видел, что они не
понимают вопроса, еще больше ярился и действительно пристрелил бы
кого-нибудь, если бы его не оттащил Сивопляс.
связанных по рукам и ногам диверсантов, Тимашук провел лучше. Но все равно
плохо. Он был к нему не готов. Пустые руки - этого мало для качественного
допроса. Без готовности, но и без запирательств, они назвали себя, признали,
что диверсии на железной дороге, на резервной электростанции и взрывы ЛЭП -
их рук дело. Выполняли приказ Центра: любыми средствами предотвратить вылет
"Мрии". Назвали пароль, открывающий доступ к работе с клавиатурой "Азимута".
Пароль оказался правильным. Но про Центр не сказали ни слова. Не знали.
Совсем ничего. Даже простенькой легенды не выложили.
да. Но чтобы не знали совсем ничего?
лицах диверсантов, делал их одинаковыми, скрывал, как маской.
Психологической защитой для них и преградой для Тимашука был и добротный,
хорошо подогнанный камуфляж. Тимашук прекратил допрос. Приказал смыть грим,
переодеть в солдатские робы и рассадить в отдельные камеры. Одного из них,
самого маленького, начало рвать. Тимашук распорядился отправить его в
санчасть и держать под постоянным присмотром.
два солдата-первогодка и прапорщик, которые не смогли объяснить ротному,
почему от них несет перегаром. Сивопляс предложил использовать ремонтные
боксы. Тимашук одобрил. Боксы охранялись "черными". Это было удачно.
Тимашуку очень не нравился всеобщий интерес солдат и офицеров гарнизона к
задержанным. Нездоровый интерес. Впрочем, а с чего ему быть здоровым?
на слово "задание".
взорвали "Мрию". "Мрию"! Засадили ракету в самолет стоимостью пятьдесят
миллионов долларов и объявили: "Мы сдаемся". Тимашук был ошеломлен. На