Чтение 45–й страницы книги ~Идет розыск~

-- Надо того усатенького найти, который ее получал.

-- Кто его видел?

-- Вера Хрисанова видела. Да вообще вся их бухгалтерия.

-- И никто ничего интересного в нем не подметил?

-- Ничего. Кроме усов, правда.

-- Дались тебе его усы...-- улыбнулся Цветков.

-- А вы знаете, Федор Кузьмич,-- вдруг оживился Виталий,--
Лена говорила, что эта ев Липа-бывший гример и кому-то она усы
делала. Надо бы поинтересоваться.

-- Вот и поинтересуйся. И еще раз поинтересуйся Глинским.
Есть у него путь к Льву Константиновичу или нет? Осторожненько
побеседуй, по-нашему. А официально его завтра Виктор
Анатольевич будет допрашивать.

-- Выздоровел наш следователь?

-- Вроде бы. Сегодня звонил. Ну, ты давай, работай.

Лосев вернулся к себе в комнату, удобно расположился за
столом, вытянув свои длинные ноги в проход, чуть не до стола
Откаленко, и задумчиво посмотрел на телефон, потом, вздохнув,
протянул к нему руку. И в тот же миг телефон внезапно зазвонил
сам, так что Виталий невольно вздрогнул и поспешно снял трубку.

-- Лосев. Слушаю.

-- Виталий Павлович, к вам арестованный Глинский
просится,-- доложил дежурный внутренней тюрьмы.-- Привести?

-- Как он там себя ведет?

-- Нервно,-- усмехнулся дежурный.-- Ночью два раза
контролера вызывал. На сокамерников жаловался. Так когда его к
вам доставить?

-- Вот сейчас и доставляйте.

-- Слушаюсь.

Виталий повесил трубку. "Весьма кстати",-- подумал он.

Глинского привели через несколько минут. Выглядел он
неважно. Недавно еще холеное, крепкое лицо казалось желтым и
морщинистым, под глазами легли синие тени, а в черных глазах
появилось какое-то затравленное выражение, губы нервно
подергивались. От былой его самоуверенности и наглости не
осталось и следа. Костюм был помят, от рубашки отлетели
пуговицы, и видна была несвежая голубая майка. На ботинках
шнурков не было, и Глинский шаркал подошвами по полу.

Вошел он, однако, быстро и тут же без сил повалился на
стул.

-- Вы что... что со мной делаете?..-- захлебываясь,

проговорил он.-- Вы что, садисты, палачи, убийцы?.. Вы
что, не понимаю...

-- Спокойно, Глинский,-- прервал его Лосев.-- Ничего мы с
вами не делаем. Просто вага распрекрасная жизнь, которой вы так
гордились, поворачивается к вам другой своей стороной. Только и
всего.

-- А я протестую! Ясно вам? И требую...-- Глинский .
сакунду помедлил.-- Одиночку! У. меня сил больше нет там
находиться с этими подонками!

-- Вам, конечно, другие подонки больше по вкусу?--
усмехнулся Лосев.-- Что поделаешь. Вы сами выбрали такую жизнь.
Вы мне это, помнится, очень хорошо все обосновали. "

-- Ладно, ладно,-- нервно махнул рукой Глинский.-- Мне,
знаете ли, сейчас не до шуток. Я понимаю, ничего даром не
делается. Даже здесь.

-- Что вы хотите сказать? Вам не нравится роль главаря?

-- Да никакой я не главарь, мотете вы это понять или нет?!
И то, что вы мне тогда приписали, ложь, ложь и ложь! Ну,
скажите, похож я на главаря?.

-- Вы сейчас вообще мало на что похожи,-- поморщился
Лосев.-- Но раньше...

-- И раньше не был похож! Долго я вам буду это объяснять?!

-- Вы пока вообще еще ничего не объяснили. Крик, знаете,
не объяснение,-- спокойно возразил Лосев,-- И что значит
"ничего даром не делается"? Пока это хоть объясните.

-- Очень просто... Очень просто...-- лихорадочно заспешил
Глинский.-- Я вам кое-что сообщу. Вы понимаете? А вы мне
устройте одиночку. Обязательно! Иначе я сойду с ума! Будете
тогда отвечать. Сойду, сойду, вот увидите...

На глазах у Глинского выступили слезы. Вид у него был
жалкий и мерзкий. Громко всхлипнув, он полез за платком.

-- Ну-ну, Глинский, нельзя же так распускаться,-- сказал
Лосев,-- Ваши бы дамы на вас посмотрели. Что вы хотели мне
сообщить, говорите?

-- Будет...-- Глинский трубно высморкался и вытер глаза.--
Будет... одиночка?..

-- Постараюсь.

-- Я вам почему-то верю.-- Глинский спрятал грязный платок
в карман и немного успокоился.-- Так вот. У меня дома,
признаюсь вам, лежит готовая доверенность. В левом ящике стола,
на дне, под бумагами.

-- Мы ее не нашли.

-- Ах, так? Значит, я ее уже передал. Все В голове
перепуталось, все!

-- Что за доверенность вы изготовили?

-- От кондитерской фабрики. Она под Москвой находится.

-- Это та, где работает Рая?

-- Вот-вот.

-- А где следует лимонную кислоту получать?

-- На заводе. В Борске.

-- Когда?

-- Ну, это надо делать быстро. По крайней мере Лев так
делает.

-- Кто же поедет, как по-вашему?

-- Не знаю, не знаю. Это не моя область. Я все сказал. И
я... Вы...-- Глинский снова заволновался.-- Я больше туда не
вернусь... Вы обещали... Ну, я вас умоляю.,.-- У него снова
выступили на глазах слезы.-- Я из окна выброшусь!..

-- Опять слезы...-- брезгливо сказал Виталий.-- Я же
обещал вас перевести. Кстати, как же все-таки ухватить Льва
Константиновича, если главарь он, как вы говорите? Вы, кажется,
не хотите быть христосиком, так ведь?

Глинский злобно взглянул на Лосева.

-- Нинку берите. Стерву эту толстозадую. ...Когда
Глинского увели, Виталий собрал со стола бумаги, запер сейф и
отправился к Цветкову.

Подробно доложив о состоявшемся разговоре, он сказал:

-- Нам надо тоже быстро действовать, Федор Кузьмич. Пока
что они опережают нас на два дня.

-- Да,-- кивнул Цветков.-- Немедленно надо действовать.
Поэтому сегодня лети в Борек. Я сейчас туда позвоню.-- Он
повернулся к расписанию, висевшему у него за спиной, и начал
вести сверху вниз карандашом.-- Б... б... Борек. Через два часа
семнадцать минут.-- Он взглянул на часы.-- Успеваешь. Домой
позвони.

Федор Кузьмич был не по годам динамичен, когда того
требовала обстановка. И молодые сотрудники иногда еле успевали
за его стремительными решениями.

-- Жди теперь их там,-- недовольно пробурчал Виталий.

-- Дождешься. Чует мое сердце, чего-то ты там дождешься.

Под вечер Откаленко решил еще раз побывать в санатории.

Весь день он занимался подготовкой к завтрашней встрече со
Смоляковым в кафе "Золотой маяк", Вместе с Рощиным погулял в
парке. Они внимательно изучили само кафе, все подходы к нему,
пригляделись к работавшим там официанткам. Под нехитрым
предлогом заглянули даже на кухню и в подсобки.

Все излазив, осмотрев и оценив, Игорь и Рощин вернулись в
управление и уже вместе с Саачуком принялись обсуждать план
предстоящей операции. Долго решали, где расставить людей, какие
выбрать сигналы, как маскироваться, в какой момент и кому брать
Смолякова, как вывести из операции Зарубина. Следовало при этом
иметь в виду, что Смоляков опытен, озлоблен и наверняка
вооружен, что ему терять нечего и он, не раздумывая, пустит в
ход любое оружие. А ведь встреча произойдет днем, в людном
месте. Поэтому надо было как можно дальше увести Смолякова от
кафе, очевидно, уже после встречи с Зарубиным. Сама схватка
должна произойти мгновенно, и тут же надо было исчезнуть с
места происшествия, чтобы не потревожить, не испугать
окружающих людей, не породить в городе лишние разговоры и
слухи. Словом, задач и забот оказалось немало.

Но под вечер Откаленко обнаружил, что больше делать ему
нечего и занять себя тоже нечем. Тревога, однако, не покидала
его, надвигающийся вечер таил, казалось, какие-то неведомые и
опасные сюрпризы. Игорь не находил себе места. Вот тогда-то он
и решил еще раз побывать в санатории и повидать Зарубина.

Однако Ивана в обычном месте не оказалось. Откаленко
направился к нему домой. Зарубины жили в длинном белом
трехэтажном доме обслуживающего персонала по другую сторону
обширного и красивого парка.