- Стало быть, он тоже только к вечеру осмелел?
- Ну, не совсем к вечеру, - уточнила Надька, напрягая память. - Где-то
между четырьмя и пятью. В 16.20 примерно.
- Даже так? - удивился Таран. - Ты что, время засекала?
- Нет, я не засекала. Просто подошла какая-то баба, попросила
"Мальборо-лайт" и зажигалку. Я ей это выбила, а она еще спрашивает:
"Извините, вы не подскажете, который час?" А Зыня ей ответил: "16.20".
Тогда эта баба и говорит: "Спасибо! Приятного вам вечера!" И ушла. Вот
после этого Зыня меня за руку взял и погладил... А дальше я сама не знаю,
что нашло.
- Да-а, - пробормотал Таран, не зная, верить или нет Надьке. Но тут его
вдруг осенила некая догадка.
- Ты эту бабу раньше на рынке видела?
- Не-а. Она, по-моему, приезжая. А ты думаешь, она что-нибудь сделать
могла? - удивилась Надька. - Она только деньги через решетку подала да
сигареты с зажигалкой забрала. При чем тут она-то?
- Пока только прикидываю, - сказал Юрка. - Баба старая?
- Да нет, молодая. Лет двадцать пять, может быть. Не старше тридцати - уж
точно.
- Одета как была, не разглядела?
- Нормально одета, прилично. Брючки белые в обтяжку ну и что-то типа маечки
красненькой. С открытым пупиком. Босоножки тоже белые. К такой одежке еще
южный загар нужен, а она бледненькая.
- Светловолосая?
- Нет, темная такая, чуть-чуть с рыжиной. Каштанка, почти как я. Чуть-чуть
темнее, может быть.
- Та-ак... - Таран уже чувствовал, что близок к разгадке, но боялся
потерять хвостик. - Волосы длинные?
- До плеч где-то, не больше.
- С кудряшками?
- Вроде были небольшие... Ты ее что, знаешь? - насторожилась Надька.
- Пока не уверен... Глаза какие? Серые, карие?
- Не разглядела. Тем более на ней очки были такие дымчатые. Юрик, ну
ответь, ты знаешь ее?
- Я же сказал: не уверен. Но пока из того, что ты сказала, получается
портретик, очень похожий на одну мою знакомую... Слушай, я сейчас попробую
ее нарисовать по памяти, а ты скажешь, похожа она или нет.
Давненько Таран не брался за карандаш. Пожалуй, с тех пор, как закончился
его печальный роман с Дашей. Господи, в каких он тогда только видах
искусства себя не пробовал! И стихи писал, начав с двустишия: "Нету краше
милой Даши!", и на гитаре играть научился, по крайней мере, так, что мог
романс "Я встретил вас..." исполнить, и портреты Дашины рисовал по памяти.
Вот это-то увлечение сейчас и пригодилось, точнее, навыки, которые он
приобрел после того, как изорвал не один десяток неудачных рисунков.
Впрочем, сейчас он пытался вспомнить вовсе не Дашу...
Юрка сбегал в комнату, принес карандаш и листок почтовой бумаги, а затем
принялся за творчество. Надька в это время сидела молча, вздыхая и
переживая. Небось ей казалось, будто она наговорила Юрке лишнего, и теперь
их расставание представлялось ей неизбежным.
Минут через двадцать Таран закончил рисовать. Образ дамы, которую он уже
больше года не видел - и не чаял увидеть, строго говоря! - получился
достаточно близким к оригиналу.
Во всяком случае, так казалось Юрке.
- На, погляди, - сказал он, показывая свое творение Надьке. - Похожа? -
Ага... - с нескрываемым удивлением и даже страхом пробормотала та. - Только
очки немного не такие... Ты острые уголки нарисовал, а они скругленные. Ты
ее знаешь, да? Кто это, а?
- Возможно, - произнес Таран без особой иронии, - самая страшная женщина на
земле.
- А на морду так очень даже ничего, - заметила Надька, продолжая
разглядывать рисунок. - И не наглая, сразу можно сказать. Знаешь, кого-то
она мне напоминает... Может, я ее тоже видела? Нет?
- Бабку Нефедову помнишь? Ну, ее твоя бабка Нюшкой называла. Помнишь,
Птицын к ней в прошлом году, когда у нас в Стожках гостил, ездил насчет
своей ноги консультироваться?..
- Конечно, помню!. - присматриваясь к портрету, проговорила Надька. - Да,
похожа, похожа! Только моложе, конечно!
- Ясное дело, это же внучка ее, Полина.
- А откуда ты ее знаешь? Бабка-то ведь уже померла. Прошлым летом как раз.
И по-моему, эта девка в селе вообще не появлялась.
- Появлялась. Правда, давно, позапрошлой зимой. Но я ее не в селе встретил,
а когда она на поезде в Москву ехала.
- Это во время той командировки, когда я на сохранении лежала?-припомнила
Надька.
- Так точно. В одном купе ехали...
- И у вас там что-то было? - прищурилась Надька.
- Там у нас ничего не было, - проворчал Таран, правда, уперев на слово
"там". - Просто доехали до Москвы - и все. У нее сумка была тяжелая, я
помог ее на перрон вынести. Ее должен был брат встречать, Костя. Но не
приехал, потому что... Ладно, мне много лишнего тебе рассказывать не надо.
- Потому что у вас с ней было?
- Не поэтому. Хотя, если тебе уж так хочется знать, скажу: да, было! Только
не в тот раз.
- А в какой? - Надьку явно охватило любопытство. К тому же ей, наверное,
было приятно знать, что муж у нее тоже не без греха и она вроде бы уже не
так виновата.
- В другой.
- Может, расскажешь? Я-то тебе все рассказала...
- Надь, - строгим тоном произнес Юрка, - если б речь шла только о том, как
мы трахались, то я бы тебе сейчас все "от" и "до" с удовольствием
рассказал. Но там еще до фига такого происходило, что лишнему человеку
лучше не знать. Понимаешь? Как говорится, служебная тайна. Если Птицын
разрешит, расскажу когда-нибудь.
- Хорошо, я тоже службу знаю. Но почему ты сразу прицепился, когда я
сказала, что после ее прихода на меня это все наехало? Она что, колдунья,
что ли, как ее бабка?
- Бабка у нее вовсе не колдунья, а так, знахарка. У них в семействе
лечебник был - книга такая, которую несколько разных старух составляли аж
полтораста лет или около того. Но это не главное. Сама эта Полина -
экстрасенс, понятно? Она умеет мысли читать, причем даже с очень большого
расстояния. И может людям диктовать свою волю, даже не одному кому-то, а
нескольким сразу!
- Правда? - Надька не на шутку перепугалась. - И ты думаешь, она могла нас
с Зыней... заставить?!
Суворов Виктор
Земляной Андрей
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Зыков Виталий