и никуда не сворачивай.
своих вам на помощь приведу, если они еще с тоски не передохли. Ребята
замечательные! Дубинами орудуют почище, чем кастильцы мечами! А уж когда до
рукопашной дойдет, им вообще удержу нет!
обойдемся. Не хватало еще, чтобы всякая нелюдь в наши дела вмешивалась.
хотите знать, звания человека больше любого из нас заслуживает! Такими люди
только через тысячу лет будут... если вообще будут.
говорили? Вот бы на него глянуть! Я, между прочим, с детства мечтала другой
стать. Красивой и вечно молодой!
знамени, прикрывавший грудь Бациллы, - очень даже ничего...
плечом оттеснила в сторону сомлевшего от похоти Смыкова. - Скоро у каждого
человека появится возможность изменить свою природу. Все желающие обретут и
вечную молодость, и красоту, и еще много чего... Тот, кого вы называете Белым
Чужаком, укажет людям путь в благословенную страну, где нет ни болезней, ни
горя, ни старости. Путь этот, правда, будет нелегким, и не все смогут осилить
его... Но об этом мы поговорим позже, когда вы вернетесь из Воронков, а я из
Талашевска.
вам адресочек нашего человека дать? Или у вас там свои связи?
человек кто - мужик, баба?
под бродягу косит.
и дала в дорогу провожатого, хорошо знавшего все тропы лесисто-болотистой
Отчины.
знакомые развалины районного тубдиспансера, в свое время служившего последним
пристанищем для тех, кого контакт с чужими народами одарил не только новыми
впечатлениями, но и всякими экзотическими болезнями. Естественно, что с той
самой поры это место пользовалось весьма дурной славой.
бдолаха и все вещи, имевшие будетляндское происхождение, что стоило ей немалых
душевных мук. Особенно жалко было расставаться с удобными и легкими ботинками,
не знавшими сноса в буквальном смысле.
затрапезный вид - припорошить пылью и сажей лицо, по-старушечьи низко повязать
драный платок, заменить брюки на длинную и бесформенную домотканую юбку.
рассевшимся на обгорелых стропилах крыши:
всего понемногу: хлебных корок, вяленой саранчи, черствых "манек" и
прошлогоднего жмыха (хочешь - ешь его, а хочешь - мозоли им с пяток соскребай).
конечно, фигурально) напоминал покойника, которого вырыли из могилы, немного
подкрасили и президентским указом объявили живым и здравствующим. Все
мероприятия по реанимации бывшей столицы Отчины ограничились тем, что несколько
центральных улиц кое-как подчистили и подлатали, с фасадов госучреждений
ободрали лианы, а нахальных мартышек частично истребили, частично оттеснили на
окраины, по-прежнему представлявшие собой почти непроходимые джунгли.
шатался народ, как озабоченный чем-то, так и откровенно праздный, на всех
перекрестках околачивались патрули национальной гвардии, на прежнем месте
шумела толкучка, по причине отсутствия гостей из Лимпопо и Кастилии выглядевшая
довольно бедно. Несколько хмурых степняков торговали лошадьми и войлоком, да
бойкие перекупщики предлагали всем желающим соленую бегемотину. Остальной товар
был местного происхождения - самогон, болезненного вида картошка, квашеная
капуста, всякие ржавые железки, какое-то тряпье. Ни оружия, ни лекарств, ни
приличной одежды, а тем более молодых невольниц в продаже не наблюдалось, зато
расхаживали какие-то типчики и заставляли всех торгующих платить пошлину.
видимость - повсеместно были расклеены декреты, частично напечатанные на
машинке, частично написанные от руки, требовавшие от населения сдачи оружия,
соблюдения сознательной дисциплины, поголовной регистрации в комендатуре и
постоянной бдительности, а на осветительных мачтах в парке болтались висельники
(некоторые даже вверх ногами). Вздутые, лишенные дефицитной ныне одежды трупы
были прямо по голому телу размалеваны поясняющими надписями "Вор", "Предатель",
"Шпион".
заборы украшало множество объявлений типа: "Витенька, мы живем в деревне
Серебрянка у тети Даши. Дедушка, бабушка и папа умерли. Я и твоя сестричка в
порядке. Пожалуйста, найди нас..."
уведомлявшая, что в здании бывшего клуба железнодорожников открываются женские
кулачные бои с тотализатором и буфетом. Среди участниц назывались киркопка,
кастильская графиня и степная шаманка "мадам Копыто". Кроме того, обещалось,
что все участницы и судьи выступят в неглиже.
гастрономы для нищих.
проверки - перетряхивали содержимое торбы и ощупывали одежду. Впрочем, такие
обыски много времени не отнимали - у Верки ни спереди, ни сзади ничего такого
не было, за что могла бы ухватиться мужская рука.
присягнувшими на верность новой власти, она заметить не могла.. И те, и другие
воровато озирались по сторонам, а одеты были кто во что горазд, включая
кастильские камзолы, татарские халаты и местные чуни из старых автомобильных
покрышек.
Худобой своей он напоминал индийского йога, хотя все время что-то жевал - то
украденную у торговки лепешку, то подобранную прямо на мостовой сырую свеклу.
Вел себя бывший морской офицер нагло и вызывающе, даже не стеснялся клянчить у
патрульных самосад.
выдает себя чуть ли не за нового лейтенанта Шмидта, пострадавшего в свое время
за идеалы свободы, равенства, братства и полноценного котлового довольствия.
Каким образом этот морской волк, пусть и разжалованный, попал в сухопутный
Талашевск, толком никто объяснить не мог.
воздержаться. Пропитанием на первое время она была обеспечена, пустовавших
чердаков и подвалов в городе хватало, а вывести ее на Плешакова нахальный
попрошайка Колокольцев никак не мог, не того масштаба был деятель.
показывался, и даже неизвестно было, где именно он сейчас находится - в своей
официальной резиденции (бывшем райкоме партии), над которым развевался штандарт
неопределенного цвета, или в лагере аггелов.
фраз, завязывая разговор с торгашами и высматривая в толпе знакомых. Знакомые
действительно попадались, но такие, что Верка предпочитала обходить их
стороной. Ее же саму в этом наряде никто не узнавал.
пустом здании гулял ветер и шуршали мыши. Побродив немного по заброшенному
парку, представлявшему собой одну огромную братскую могилу, Верка вновь
вернулась на толкучку. Колокольцев, как раз собравшийся уходить, увязывал в
узел свою добычу, достойную скорее разбойника, чем нищего.
впрочем, без всякой определенной цели, а так, от нечего делать.
нетрезвого человека, весь день проведшего на ногах. От толкучки он повернул в
сторону железнодорожного вокзала, пересек пути и долго блуждал среди кирпичных
и бревенчатых пакгаузов. Несколько раз Верка теряла его из вида, и в один из
таких моментов он запрятал где-то свой узел, после чего вдвинулся обратно к
центру, но уже другой походкой, быстрой и целеустремленной. "Ого!" - сказала
Верка самой себе.
Колокольцева С первого взгляда и теперь все больше укреплялась в этом чувстве.
Возможно, тот и оказывал какие-то услуги анархистам, но с таким же успехом мог
служить аггелам, Плешакову или вообще "шестерить" налево и направо. По
собственному опыту Верка знала, что самые худшие из проституток - проститутки
политические.
шествовал мимо патрулей и даже один раз остановился, чтобы закурить (на этот
раз не попрошайничал, а солидно угощал гвардейцев своим табачком). Многие из
прохожих здоровались с ним, кто кивком головы, а кто и рукопожатием.
скрылся в одном из подъездов, едва уловила - так стремительно и неожиданно был
проделан этот маневр. Соваться за ним в дом было бы верхом неосторожности, и
она присела на бордюр тротуара, чтобы немного отдохнуть и обдумать дальнейшие
планы.
Орловский Гай Юлий
Русанов Владислав
Самойлова Елена
Флинт Эрик
Прозоров Александр