Чтение 45–й страницы книги ~Вид на битву с высоты~

Солдаты рыли себе укрытия - конечно, надо было бы сделать это пораньше, но
грустная история с Шундараем и затем совещание на командном пункте полка
задержали Коршуна. Он должен был проверить, как его солдаты готовы к защите
канавы. Справа начинались корпуса санатория, он когда-то стоял на берегу речки,
но речка превратилась в грязную канаву, да и сами корпуса стали грудами
трухлявых бревен и кирпича. Оттуда Коршун нападения не ждал, хотя бы потому,
что ублюдки тоже знали, что развалины санатория - дурное место и тот, кто
побывал там, заболевал неизлечимой смертельной болезнью. Доктор сказал, что там
радиация, но никто не знал, что это такое. Коршун помнил... вот-вот вспомнит
как следует. Но до конца не вспомнил. На краю санатория они похоронили Попугая.
Потому что иначе его надо было тащить в общую вонючую яму, как раз за местом
казней, там водились страшные гады, которые пожирали трупы, а заодно могли
сожрать и могильщика. А здесь, в земле, Попугаю удобнее и не так страшно -
правда, было нелегко выкопать яму, а потом затоптать ее и завалить сучьями и
бревнами, чтобы никто не догадался, - ведь хоронить в санатории - воинское
преступление. Но никто не продал, никто не настучал. Даже Дыба не догадался.
Дыбу кто любит? Никто. Дыбе плевать на людей. А люди понимают, что если они не
будут держаться друг, за дружку, то их всех перебьют. Известно, как ублюдки
друг за друга стоят, попробуй только убей кого-то - весь его род поднимется
против тебя. Но это было в мирное время. Теперь все враги всем.

Коршун с некоторой тревогой поглядывал на развалины санатория. Конечно же,
оттуда не должны напасть, но вдруг они привезут на фронт зеленых новичков - им
ничего не скажут про радиацию и пошлют? А потом будет поздно.

Коршун отделил двух дружинников, братьев Гор, хорошие ребята, но очень
хотят вернуться с войны живыми. Он им приказал глаз не спускать с санатория,
если какое-нибудь там движение - сразу сообщить.

- А ты где будешь, комроты? - спросил старший Гор.

- В начале боя я с вами побуду, - сказал Коршун. - А если возникнет нужда,
перейду на командный пункт.

Он почувствовал, как люди вздохнули с облегчением. Казалось бы, что может
один лишний человек, комроты без году неделя, но все же они не останутся одни.
У солдат, подумал Коршун, есть сходство с детишками, как в детском саду. Они
сами пугают себя страшными рассказами про черную руку, сами плачут от страха,
но если с ними воспитатель, то никакая черная рука не страшна. Они будут
искренне над ней смеяться. Странные мысли приходят иногда в голову, и не
знаешь, насколько они твои, насколько они принадлежат другому человеку - твоему
предыдущему рождению. Ведь стоило ему подумать чуть глубже, копнуть в
собственной памяти, и оказывается, что он не знает, что такое детский сад. Сад?
Значит, там деревья. А на них плоды - или листья?

- Коршун, я думаю, что пора нам выползать к тому концу канавы, - сказал
старший Гор. - Они пробираются оттуда.

- Погоди, - сказал Коршун, - я сам посмотрю.

Он пополз до конца канавы, теперь надо было перебраться через старый
обсыпавшийся бруствер. Но неприятное предчувствие не оставляло его. Коршун снял
каску и приподнял ее над бруствером.

Со звоном в каску ударилась стрела.

Лучник притаился рядом.

- Шагов пятьдесят, - сказал Золотуха, оставивший свой взвод и пришедший
сюда. Его тоже привело сюда недоброе предчувствие - это важное качество на
войне, оно помогает выжить. С Золотухой прибежали четыре камнеметчика.

- Молодец, - сказал ему Коршун, сползая в канаву. - Вели своим людям
быстро пробежать к самым развалинам. Оттуда легче стрелять. Но только по моему
приказу. - Потом он обратился к своим солдатам:

- Сейчас нам придется нелегко. Мы даже не знаем, сколько их, - как всегда,
эта долбаная разведка ничего не сообщила.

- Так ведь воздушный шар сбили! - напомнил Золотуха.

- По боевым точкам! - крикнул Коршун.

Солдаты разбежались вдоль канавы, затаившись в тех пробитых заранее
выемках, откуда можно было бить из арбалетов.

Коршун велел Золотухе оставаться в канаве, а сам побежал к завалам
санатория - там уже сидели, затаились за бревнами камнеметчики. Откуда-то
справа донесся нестройный крик - там началась рукопашная. Что-то слишком рано
для боя - кто там? Третий батальон? Ну ничего, отобьются, у них потери не
такие, как у нас. Один из солдат вдруг охнул и свалился в канаву. Хвост стрелы
торчал из прорези для глаз. У ублюдков были хорошие лучники. Тут же начали
отстреливаться наши. Коршун видел, присев в канаве, как солдаты натягивали
тетиву, прицеливались, и стрелы со свистом уходили прочь.

Отправив Золотуху обратно. Коршун побежал, пригибаясь, по канаве вправо к
развалинам санатория, где засели камнеметчики.

Они умело залегли среди бревен - конечно, было бы лучше зайти еще дальше
во фланг ублюдкам, но камнеметчики не смели углубиться в дебри санатория.

Отсюда, сквозь груды палок и сухих ветвей, был виден широкий овраг, по
которому продвигались к нашим позициям ублюдки. Командир полка был прав -
основной удар они решили нанести оттуда, расколов пополам позиции дивизии.
Коршун приказал легкораненому стрелку бежать в штаб полка с запиской командиру
- сюда немедленно требовалось подкрепление. Коршуну долго не продержаться с
несколькими арбалетчиками и камнеметчиками, которых привел Золотуха. А ведь за
спиной открытое пространство - можно дойти до самого госпиталя.

Ублюдки перебегали и затаивались за камнями и пускали стрелы в сторону
позиции Коршуна. Некоторое время их сдерживали арбалетчики, но, когда враги
приблизились к канаве, Коршун пустил в дело последний резерв - камнеметчиков.
Они настроили свои пращи - как по команде все четверо приподнялись и метнули
округлые камни, - и каждый нашел свою жертву. Камнеметчики были особым от
остального войска братством - все у них, от специально обточенных камней до
жил, из которых изготавливали пращи, требовало знаний, школы и тайны.

Из оврага донеслись крики - камни камнеметчиков пробивали шлемы и
бронежилеты.

- Отбегай! - приказал Коршун. - В завал.

Камнеметчики нехотя поднялись и затрусили следом за Коршуном. Он лучше их
знал, что сейчас начнется, потому что видел, во сколько раз ублюдки превосходят
их числом и снаряжением. Ему непонятно было: неужели в полку не знают о том,
что происходит на его фланге? Или они действуют по каким-то планам, недоступным
простому лейтенанту.

Он вовремя увел камнеметчиков. На то место, где они только что прятались,
обрушился град стрел и камней.

- Теперь возвращайтесь и дайте еще один залп. Надо показать, что нас
много. Если удастся выстрелить по два раза, то представлю к награде. А потом -
снова в укрытие. Ясно?

Камнеметчики не отвечали, они поставили и примеряли к пращам округленные,
смертельно равнодушные камни.

Коршун скатился в канаву к своему бывшему взводу. Несмотря на то что
Золотуха отдал ему еще несколько человек с других траншей, здесь дела шли хуже
некуда. Несколько раненых лежало на дне канавы. Если стрела попала в руку или
ногу - не страшно, но раны в живот и в глаз были смертельными - наконечники
стрел у этих подонков зазубрены, и если начнешь тащить стрелу, то вытащишь все
кишки.

В иное время Коршун приказал бы запасным солдатам оттащить раненых в
лазарет. Но сейчас людей не хватало. И это было плохо, потому что, когда
стрелок боится получить рану и тем более понимает, что некому оттащить его до
лазарета, он робеет и уже готов сам покинуть позиции.

Коршун пошел на риск. Он сам осмотрел раненых, лежавших на дне канавы.

- Сейчас, - обещал он, - мы отведем в лазарет самых тяжелых. Кто сможет,
пойдет сам. Но без моего приказа позицию не оставлять. Мы с вами должны
потерпеть - я добегу до правого фланга к камнеметчикам, оттуда виднее, что нам
грозит.

Посланный в штаб не возвращался, от Золотухи тоже не было вестей.

Коршун, под внимательными и тревожными взглядами раненых, пробежал,
пригибаясь, к руинам санатория.

Там осталось всего двое камнеметчиков. Еще один был убит, один ранен в
руку и не мог стрелять.

- Мы уходим, - сказал один из двоих здоровых. - Они нас везде достают. Это
бойня.

- Погоди, - попросил Коршун. Он не мог им приказать. Он понимал, что
умирать никому не хочется. - Дай я посмотрю, что там творится.

У Коршуна не было надежного наблюдательного пункта в центре позиции.
Отсюда, с фланга, он хоть мог увидеть, что происходит в овраге.

Он все еще рассчитывал на суеверие ублюдков, которое не позволит им идти
через территорию санатория, так что точка, с которой он смотрел на овраг, была
фактически крайней на всей линии боя.

Он осторожно просунул голову сквозь деревяшки и сухие ветки, и то, что он
увидел, его испугало - такого он не ожидал.

Овраг буквально кишел вражескими солдатами - тут их было не меньше
батальона. Первые ряды несли перед собой овальные щиты, надежно защищавшие от
стрел. Сколько раз Коршун требовал, сначала от Шундарая, а потом от Дыбы, чтобы
ускорили поставку щитов для их роты из города. А там все обещали, но ничего не
делали. А перед щитами камнеметчики были бессильны. Вперед вышел командир
наступающей колонны.

- Дай сюда, скорее. - Коршун протянул руку к камнеметчику. Тот понял, но
спросил:

- А я как же?

- Берите вашего раненого и бегите в канаву к остальным. Здесь вам уже
делать нечего.

- А праща?

- Ну если ты такой мастер, - озлился Коршун, - то сам и стреляй.

- И выстрелю! - сказал камнеметчик и подполз к Коршуну. Но увиденное
испугало его настолько, что он прошептал: - Бери пращу, командир, потом отдашь.

Он скатился вниз в ложбину, где лежал их раненый, и они втроем поспешили
прочь, к канаве, хотя Коршун подозревал, что в канаве они не остановятся, а
пойдут еще дальше в тыл.

Разглядывая командира ублюдков, который неразборчиво выкрикивал команды,