Чтение 45–й страницы книги ~Ты, уставший ненавидеть~

тени деревьев. Сработала профессиональная привычка. Мозг автоматически
зафиксировал: "паккард", черная или темно-синяя окраска, окна закрыты
шторами...

- Товарищ Пустельга? - Из темноты шагнул человек в военной форме.
Сергей остановился, рука привычно легла на отворот пальто, чтобы скользнуть
к спрятанному под мышкой оружию.

- Это я. В чем дело?

- Пройдите, пожалуйста, к машине. Пустельга чуть было не послушался,
но вовремя спохватился и обозвал себя идиотом. Это, пожалуй, еще глупее,
чем ломиться в заминированную квартиру на Мещанской. Пустельга быстро
оглянулся, но не заметил никого поблизости. Впрочем, из машины могли в
любую секунду выстрелить...

- Сергей Павлович, вас ждет тот, с кем вы познакомились у Донского
монастыря...

Рука, уже тянувшаяся к оружию, замерла. Странно, а ведь он только что
вспоминал ту жуткую ночь!.. И почему товарищ Иванов так любит темноту?

- Садитесь, Сергей Павлович! - Знакомый голос был мягок и
доброжелателен. Сопровождающий Сергея военный исчез в темноте, и Пустельга
забрался на переднее сиденье. Шофера не было. Товарищ Иванов сидел совсем
рядом, на заднем сиденье, его лицо, как и в ту ночь, было закрыто
капюшоном.

- Решил подышать свежим воздухом, а заодно и побеседовать. Становитесь
театралом? Это хорошо...

Пустельга чуть было не начал оправдываться, но сдержался и предпочел
промолчать. Ну что ж, товарищу Иванову доложили, что руководитель группы
"Вандея" сходил на "Аиду". Криминала в этом нет, да и быть не может.

- Сергей Павлович, хотел с вами посоветоваться. Я читал вашу
докладную...

Товарищ Иванов на мгновение умолк, дав Сергею сообразить, о чем идет
речь. Имелась в виду, конечно, его докладная наркому.

- Как вы думаете, Сергей Павлович, кто-нибудь из тех, кого арестовали,
связан с "Вандеей"? Я имею в виду - непосредственно.

Пустельга весь напрягся. Значит, не только в Главном Управлении
нашлись скептики! Осторожнее, старший лейтенант...

- Достаточных доказательств нет, товарищ Иванов. Но "Вандея" получила
взрывчатку по их оплошности...

- Это верно... Но давайте честно: вы считаете, Фриновский - это
Кадудаль?

Сергей на мгновение замешкался. Да, Фриновский мог быть Кадудалем. Но
его просили говорить честно...

- Не думаю, товарищ Иванов. По-моему, он просто покрывал других...

- Согласен с вами... Фриновского мы переведем на Дальний Восток... А
Кадудаля надо искать дальше. Или вы думаете, что агент "Вандеи" -
какой-нибудь скромный швейцар?

Да, товарищ Иванов неплохо информирован об их спорах. Пустельга еще
раз вспомнил, о чем они говорили в группе.

- Теоретически все может быть. Но все-таки кажется, что Кадудаль -
кто-то из ответственных работников. "Вандея" работает слишком серьезно.
Конечно, у Кадудаля могут быть помощники...

- Так... Выходит, целая сеть... Сергей Павлович, а как вы объясняете
такую силу "Вандеи"? Почему мы не можем напасть на их след?

- Может быть только одна причина. - Пустельга собрался с силами и
выдохнул: - "Вандея" имеет серьезное прикрытие на самом верху---

- На уровне ЦК? Политбюро? Совнаркома?

- Да...

Наступило молчание - долгое, тягостное. Наконец человек, чье лицо было
закрыто капюшоном, усмехнулся и пожал плечами:

- Сергей Павлович, вы верите в шпионов на уровне Политбюро?

- Но... - Пустельге стало жарко, - Каменев, Зиновьев... Пятаков...
Рыков, Бухарин - разве они не были шпионами?

- С вами не поспоришь. - Похоже, товарищ Иванов вновь улыбнулся. - Но
знаете, у меня есть такое чувство, что "Вандея" ~ организация иного рода.
Подобных связей у них, скорее всего, нет. Но там руководят необыкновенно
умные люди... Вот тут и проблема... Кстати, Сергей Павлович, вы уверены,
что беглые враги народа, которые так успешно прячутся, ушли по линии
"Вандеи"?

- Но... у нас есть донесения "Лантенака"! - удивился Сергей. - Он
называет эту операцию "Ковчег"...

- Да-да... Я помню. Но все-таки, если будут подробности, постарайтесь
узнать все точно. Тут могут быть интересные варианты... Да, про Корфа не
забыли?

- Нарком тоже не забыл, -- в свою очередь усмехнулся Пустельга. -
Недавно на коллегии...

- Знаю. Но вы, конечно, понимаете, что если сейчас отменить розыск
Корфа официально, то в Управлении будет слишком много вопросов. Ну, вроде
обо всем поговорили... Кстати, если не секрет, Сергей Павлович... Вы,
наверно, интересовались, кто такой Иванов, который отдает вам такие
странные распоряжения? И что вам на это ответили?

- Что вы - псевдоним товарища Сталина, - брякнул Пустельга, мгновенно
пожалев об этом. Впрочем, собеседника данная формулировка не смутила.

- Как вы говорите? - В голосе прозвучала усмешка. - Вот даже как!..
Хорошо, согласен. Считайте меня псевдонимом товарища Сталина...

Последняя фраза была сказана совсем другим тоном - серьезным и
властным. Намек был понятен, но от этого становилось еще более жутко...

Рукопожатие ~ и Пустельга осторожно захлопнул дверцу "паккарда".
Короткая беседа вымотала, словно долгий тяжелый допрос. Кое-что он запомнил
сразу: Кадудаль все-таки не раскрыт... Надо заняться таинственными
исчезновениями... И главное - у "Вандеи" нет связей на самом верху. Их сила
в другом... Интересно, это точка зрения Иванова или самого товарища
Сталина? Пустельга был теперь почти уверен, что его ночной собеседник -
один из помощников Вождя, который курирует армию и органы госбезопасности.
Неудивительно, что этот человек не афиширует свою личность. Хотя все это
по-прежнему странно, очень странно...

Дежурный в общежитии, успевший уже запомнить Пустельгу, не стал
разглядывать пропуск, но не спешил отходить в сторону:

- Извините, товарищ старший лейтенант. Вам тут звонили. По-моему, это
срочно. Я записал...

- С работы? - Пустельга представил, что нужно ехать на ночь глядя в
Большой Дом, и его передернуло.

- Вроде нет... - Сержант казался немного смущенным. - Вам какая-то
гражданка звонила. Говорит, очень важно. Вот...

На небольшом листке бумаги твердым почерком дежурного были выведены
несколько строк: "Сергей Павлович! Еще раз благодарю вас за то, что вы для
меня сделали. Нам очень нужно увидеться. Только вы мне можете помочь. Я
попала в очень странную историю. Вера Лапина".

- Что-нибудь случилось, товарищ старший лейтенант? ~ осторожно
поинтересовался дежурный. - Может, милицию? Или нашим ребятам позвонить?..

- Нет, я сам... Спасибо...

Пустельга еще раз прочитал записку, хотя уже помнил ее наизусть.
Странная история продолжалась. Совершенно неизвестная ему девушка, актриса
Камерного театра Вера Анатольевна Лапина, вновь просила о помощи.

Глава девятая

ОСОБЫЙ РАЙОН

Шинель, ремень, портупея, кобура темной кожи... Чемодан казался
бездонным, но интерес внезапно пропал, сменившись легкой брезгливостью. Что
это они еще придумали? Волчья шкура...

"Костя" аккуратно разложил содержимое чемодана и радостно улыбнулся:

- Нравится? Ну, примерьте, Юрий Петрович! Мы же без мерки шили, мало
ли что!

- Не хочу...

Орловский отвернулся, чтобы не выдать растерянности. Он дождался
ответного хода "Костиных" хозяев. И этот ход застал врасплох...

- Неужели не нравится? - Если "Костя" и играл, то игра была
превосходной. - Лучшие наши мастера шили. За два дня! Ну, переодевайтесь, а
я пока в канцелярию забегу...

Оставшись один, Юрий нерешительно тронул гимнастерку. Сопротивляться
не имело смысла. Неужели они думают, что эти ладно сшитые одежки сделают из
него чекиста?

Форма действительно сидела превосходно. Пришлись впору и сапоги,
только с портупеей вышла неувязка: Орловский в жизни не носил военной формы
и теперь растерянно вертел в руках длинный ремень.

- Ну, совсем другое дело! - "Костя", как всегда, появился совершенно
неожиданно, неся в руках знакомый портфель. - Виду вас, Юрий Петрович, ну
прямо героический. Давайте-ка помогу...

Портупея заняла законное место. Кобура - легкая, пустая - была
пристегнута к ремню.

- Вот! Теперь шинель...

С шинелью было также все в порядке. Дело довершила фуражка. "Костя",
удовлетворительно поцокав языком, достал из портфеля большое круглое
зеркало.

- Прошу! Полюбуйтесь, Юрий Петрович! Орловский хотел было отказаться,
но затем не удержался - и глянул. Странно, его новый вид отчего-то не
вызвал протеста. Казалось, эта волчья шкура изначально предназначалась для
врага народа Орловского. Во всяком случае, теперь он менее всего походил на
"гнилого интеллигента". Юрий еле сдержал горькую усмешку: хорош!
Оборотень... Вервольф...