попутчиков.
как раз за поселком сворачивала правее, образуя плавную дугу. Слева от
изгиба, в низине, виднелись строения: шесть полусферических куполов, пара
домиков и прямоугольные ангары на задах. Все это было обнесено отчетливо
видимым с такого расстояния периметром.
асфальтовая лента, ныряющая, видимо, к арыку, сплошь заросшему ежевикой и
ивняком. Вдоль дороги обильно рос тутовник, грея на солнце пузатые кроны.
Секундой позже в уши толкнулась упругая волна. От неожиданности Генрих даже
присел.
трехкратного увеличения хватило, чтобы понять: линия противостояния совсем
рядом. У подножия гряды копошилась еле различимые точки-людишки, частой
цепью стояли какие-то экипажи - не то "Вепри", не то родимые "Фердинанды", и
еще отчетливо виднелись окопы ашгабатцев, откуда, собственно, и начали
постреливать.
на хлипкие ряды обороняющихся, и те будут неизбежно смяты. Но альянс
почему-то медлил.
направился к базе.
стороны гор и убегала неизвестно куда. Должно быть, к тому же Багиру.
присмотрелся - мономорфное заграждение с пропастью колючек, несомненно
ядовитых, натянутая в переплетении ветвей и колючек проволока, не иначе -
под током. В общем, серьезный периметр. И достаточно высокий, чтобы его
смело можно было счесть теоретически непреодолимым.
считал себя самоубийцей. Поэтому он потихоньку приблизился к воротам; рядом
высилась минимум трехуровневая сторожевая башенка с утыканной прожекторами
короной. В открытой будочке под козырьком виднелась верхняя половина
охранника и рядом, на вращающейся турели, шестиствольное пулевое чудовище, о
каких даже Генрих знал только понаслышке.
взрыва тишину:
по-прежнему охранялась.
дистанцию.
словно предупреждали: лучше не шутить. Но Генрих шутить давно зарекся, еще в
брюссельской спецшколе.
от трассы из Янбаша к Багиру, метрах в трехстах от ворот "Чирс". Огляделся.
И вдруг заметил одинокую фигуру, безучастно бредущую по шоссе.
давешнюю подругу Шерифа; только теперь она была одета в клетчатую рубашку
навыпуск и джинсы, а не в местный балахон, и при себе имела какую-то
прикладную полудлинноствольную пушку вроде сибирского автомата Шакурова.
наоборот, затаиться, из-за гряды, вспоров напряженную тишину, вырвались
четыре ромбовидных штурмовика "Валькирия", а секундой позже сотни экипажей
альянса обрушили на оборону ашгабатцев сокрушительный залп. И ринулись вниз
по склону.
одном направлении, двойка в противоположном. Там, где они пролетали,
вставала сплошная стена песка и глины.
и припал к своей слабенькой оптике.
своенравных коллег в "Мамонт". Нестеренко временно перестал ругаться, как
раз с момента, когда ашгабатцы неожиданно покинули позиции, оттянулись назад
и бегом кинулись к ближайшим домам. Самым странным было то, что они
побросали на позициях минометы, а если прильнуть к оптике "Мамонта", можно
было разглядеть, что винтовки свои допотопные и иглометы они тоже бросают.
Прямо на песок. Грузовики туркменских пограничников угомонились несколько
раньше, хотя все дни осады они сновали по территории ашгабатцев
безостановочно.
как подобает, вот потому и смотались. Думают, мы сунемся, а тут...
осведомился Цицаркин.
это их город. А покажи мне кретина, который станет разрушать собственный
город.
Цицаркин продолжал излучать скепсис.
городом, чем пускать в него врага, - вставил Нестеренко. И, не удержавшись,
прокомментировал: - К-кретины...
оборонять город столько дней, зная, что в конечном итоге все равно удержать
его не получится, это, знаете ли...
на водителя: - Ну что там, холера тебя дери? Вперед или не вперед?
перебранку. - Сейчас двинем...
шастали сибиряки-саперы; непохоже было, что они борются с какими-нибудь
сюрпризами. Скорее просто осматривались.
бронированное брюхо туркменский миномет; Нестеренко при этом одобрительно
крякнул. А вскоре шеренга "Мамонтов" вынуждена была остановиться, потому что
уперлась в Ашгабат. В самую околицу.
стран в темпе вытряхиваться из экипажей и собираться к месту, откуда будут
пускать сигнальные ракеты. Цицаркин не замедлил выгнать свое войско наружу,
на прощание от души хлопнул по спине водилу, и уже снаружи огляделся. Как
раз пустили первую ракету, на востоке, около местного аэропорта. Размеренной
рысцой подтянулись к сборному пункту; за все время ни единого выстрела не
услышали, только хлопки ракетниц. Спецназ на "Вепрях" и "Фердинандах" уже
колесил по городу, судя по докладам - рации никто и не думал глушить. Из
разговоров Цицаркин понял, что начальство намерено обосноваться в
президентском дворце. Потом появился Коршунович; его люди грузились в
длинный зеленоватый фургон без окон. Сибиряки, по-честному испросив
разрешения у Цицаркина, ушли к своим; Рихард, понятно, остался.
среди них не было! И ризеншнауцеры, и ротвейлеры, и питбули, и терьеры
разнообразные... Только догов не было ни одного - Рихард смотрелся в этой
компании несколько странновато.
Цицаркин. Рихард, выскочивший из грузовика следом, тоже впечатленно
оглядывался. Сад, цветущий и благоухающий сад, и в глубине этой сказки -
изразцовое великолепие куполов и башенок, глядя на которые из памяти лезло
слово "минареты". Порода деревьев, из которых выводили это здание, была
практически лишена короны, а в кору неизвестные Цицаркину мастера врезали
тысячи самоцветов, поэтому дворец сиял и переливался на солнце, словно
праздничный платок цыганки-танцовщицы. Пели птицы, журчала вода - после
нескольких дней беспрерывного глотания песка пополам с пылью это место
казалось воплощением рая на земле.
пусть кто попробует возразить...
алее в компании с несколькими официального вида джентльменами, он наконец
окончательно осознал: альянс занял Ашгабат. Оккупировал Туркмению.
Контровский Владимир
Корнев Павел
Конюшевский Владислав
Майер Стефани
Трубников Александр
Смит Кордвейнер