тем попросил вынести чемодан и сумку в назначенный час из дому,
опять-таки незаметно от матери.
пустыре, где раньше был сад Ивана Игнатьевича. Здесь еще сохранились
три-четыре одичавшие яблони.
Люба обеспокоенно смотрела на брата: он похудел за два дня, глаза были
воспалены, движения порывисты.
ду или объяснение. Ничего не было. Вещи сложены аккуратно, паспорт в
карманчике крышки, тапки завернуты в газету.
"прости", ни "бывай". Сентиментальностью Ирина не страдала.
плюнь на нее, Женька. Помучился с нею, и хватит.
не поддавалась - вдруг отлетел замочек. Евгений Викторович швырнул его
на землю и, оборотившись к сестре, закричал:
произнесла Любаша. - Мне-то что. Можешь на нее молиться... Жалости в ней
нету.
дан - в распахнутом плаще он выглядел, как птица с гирьками на крыльях -
и полетел, не разбирая дороги, прочь, между голых яблонь, по прошлогод-
ней траве.
хоть звони! Пропадешь!
мальчишескому слову, забытому с тех пор, как бегал по саду Ивана Иг-
натьевича с пацанами и грыз кислые яблоки.
плов.
дал Тариэль, повязывая галстук. - Для нас, как представителей науки, бе-
зусловно, первично духовное. Верно, Мамед?.. Потому мы сейчас пойдем на
отстрел, а лишь потом - на рынок. Мамед, где будем охотиться?
рутся, начнут материться... Тетя Варя будет недовольна.
у нас в обрез. Евгений Викторович, что вы предлагаете?
тузиазму, а скорее чувству обиды на жену, тоже выгладил лучшую свою со-
рочку и через десять минут был готов к отстрелу.
ли одеты с иголочки - кожаные пальто, клетчатые кепки, в руках короткие
трубки импортных зонтиков... Демилле в этом проигрывал.
лище Евгения Викторовича, размещалась библиотека. Охотники прошли сквозь
стеклянные двери, разделись в гардеробе, затем Тариэль и Мамед проникли
туда, где за деревянным барьером томилась молоденькая кудрявая библиоте-
карша. Демилле остался в холле, наблюдая за отстрелом издали.
щица неслышно водила шваброй по паркетному полу, другая дремала в гарде-
робе. Демилле видел, как аспиранты завели тихую беседу с девушкой-библи-
отекарем, перегнувшись через барьер. Та слушала внимательно, наконец
улыбнулась и, поднявшись со стула, принесла какую-то книгу. Затем она
придвинула к себе бланк формуляра и принялась старательно писать, в то
время как Мамед листал маленький плотный томик и что-то читал вслух. Де-
вушка краснела и улыбалась.
была черненькая, с косой и чуть раскосыми по-азиатски глазами, а другая
- высокая, нескладная, с большим красивым лицом.
ли слегка настороженно - видно, не решались. Вдруг все трое взглянули в
сторону Демилле, и черненькая прыснула. Две другие несмело улыбнулись.
Демилле поспешно отвернулся.
надцать минут.
Майя, черненькая - Рая. Она наполовину якутка. Главное - не перепутать и
не забыть. Девушки этого не любят.
культурная программа. А теперь - на базар!
пересыпаемые смуглыми руками, горы влажной зелени дышали весенним арома-
том. Аспиранты не спеша двигались в толпе, выискивая среди торговцев
своих, с которыми вступали в торг на родном языке, что помогало добиться
скидки. Одна за другой из карманов кожаных пальто появлялись тонкие ней-
лоновые сумки, заполнявшиеся луком, редиской, петрушкой, морковью.
ник, отваливший три килограмма отличной парной баранины, и, как водится,
кончили винным отделом гастронома.
этажа началось священнодействие.
и при галстуках, аспиранты накинули расшитые восточным узором передники,
на головы надели тюбетейки. Свой передник с тюбетейкой получил и Евгений
Викторович.
кие деревянные доски, тазики с мясом, морковкой и луком, широкие блюда
для разделанных продуктов. Появился огромный медный казан с обожженным
днищем; в кухню, как на представление, стал стекаться народ из соседних
комнат. Молодые аспиранты и аспирантки разных национальностей занимали
места, не вмешивались, следили за происходящим. Видно было, что Большой
плов принадлежит к числу любимых зрелищ и достопримечательностей общежи-
тия.
готовя столы для работы. - Женщина не может приготовить настоящий плов,
потому что спешит и думает только о пище. Она озабочена тем, чтобы не
пересолить или не сжечь мясо...
де, а сердце откроется добру и любви...
жир.
этом удивительно проворно, резал красную очищенную морковь, которая под
его ножом превращалась в тончайшую соломку.
друзьями, не знает, что такое дружба". Один мужчина может приготовить
плов, но лучше, если его сделают двое мужчин, трое мужчин... И это не
только ритуал, тут технология! Каждый продукт должен поспеть в нужный
момент, - объяснял Тариэль.
чтобы сливаемая после промывки вода была абсолютно прозрачна. Демилле
набирал воду раз, другой, третий, шевеля руками массу зерен, и вода каж-
дый раз мутнела, так что ему стало казаться, что задача невыполнима.
- Один подведет, схалтурит, как у вас говорят, - и пропал плов.
кипевшим в казане жиром.
вскричал Тариэль, негодуя, и все рассмеялись, ибо и вопрос, и ответ пов-
торялись при каждом приготовлении плова и были рассчитаны на свежего че-
ловека, каким являлся в настоящий момент Демилле.
Впрочем, оставайся, - величественно взмахнул он рукою с сигаретой, заме-
тив обеспокоенный взгляд Евгения Викторовича.
ния Викторовича взмок.
баранины. Он подошел к казану и важно опустил мясо в кипящий жир; разда-
лось бульканье, шипенье, скворчанье. За первой пригоршней последовала
вторая, третья, пока все мясо, до последнего кусочка, не оказалось в ка-
зане. Почти сразу же в кухне возник восхитительный аромат жареной бара-
нины, вызвавший глухой завистливый стон публики.