Чтение 45–й страницы книги ~Фаэты~

- И я, - подхватила Кара Яр.

- Я полагаю, что риск полета на Зему все же лучше, чем гибель без скафандра
в пустыне Мара, - заметил Нот Кри.

Так Совет Любви и Заботы вместо вынесения приговора обвиняемым решил
открыть нам тайник фаэтов...

И вот на пути к тайнику почти у цели пылевая буря засыпала наш вездеход.

Прорыв за ночь ход в песке от выходного люка, мы все-таки к утру выбрались
на поверхность бархана.

В лучах светила Сол пустыня походила на мгновенно застывший бурный океан.
Нам приходилось перебираться через валы-барханы, таща за собой запасные
баллоны с кислородом.

Наконец вдали над скалами показалась круглая башня с заостренным торцом.
Мне вспомнился звездный корабль, высеченный древними сказочниками в нашей
детской келье.

Это был входной шлюз Города Жизни!

В древние пещеры мы вошли в скафандрах. Тягостное чувство оставлял
покинутый город с мостами через высохшее русло древней реки.

Огромное впечатление произвели на нас мастерские с исполинскими машинами,
которые нужно было только запустить, чтобы они начали работать, как десятки
тысяч циклов назад. Именно здесь я ощутил высоту нашей технической
цивилизации, которая в состоянии была поддерживать искусственную (именно
искусственную) жизнь глубинной расы мариан.

Я переглянулся с Карой Яр. Мы не сказали ни слова, но поняли друг друга: на
этих и подобных машинах, если понадобится, можно будет изготовить даже то,
что хотим мы найти в Тайнике Добра и Зла, когда это понадобится.

Далее мы видели древние лаборатории, не уступавшие своим оборудованием
современным. Да, Мар был готов к великому заданию, смысл которого мы
мечтали найти в тайнике.

Мона Тихая уверенно вела нас по галерее. Мы освещали путь холодными
факелами из светящихся камней, заряженных Карой Яр в энергетическом поле
установки Дня и Ночи.

Мона Тихая свернула в сторону, и мы вошли в большую пещеру, где прежде
танцевала молодежь, вступая в жизнь.

За сотни тысяч циклов пещера преобразилась. Сталактиты, свисавшие со свода,
срослись с каменными натеками сталагмитов, образовав столбы. Напрасно
протискивались мы среди колонн отыскивая статую Старца.

- Увы, - вздохнула Мона Тихая. - Сердцем скорблю. Сделали что могли. Нет ни
статуи, ни тайника...

- Не служит ли это доказательством того, что сказки фаэтов только сказки? -
заметил Нот Кри.

Кара Яр рассматривала одну из колонн:

- Из чего была сделана статуя Великого Старца?

- Из сталагмита, - мрачно ответила Мона Тихая.

- Значит, над статуей свисал сталактит. И капли, стекая с него, оставляли
на статуе высохший след. Когда мариане ушли и перестали очищать статую,
камень постепенно поглотил ее всю.

Мона Тихая пожала плечами. Кара Яр не сдавалась:

- Свет холодных факелов просветит колонны. Надо уловить тень исчезнувшей
скульптуры.

Только в третий раз, просвечивая весь лес колонн, мы уловили (скорее
воображением, чем зрением) фигуру Старца.

Под нею в нижней пещере когда-то лежала плита с письменами. Сейчас она тоже
была поглощена каменным столбом. Нам нужен был не этот столб, а стена перед
ним.

Фаэты умели создавать механизмы, реагирующие на определенное чувство. Вот
почему камни могли открыться перед тем, кто способен был на подвиг во имя
добра.

Кара Яр радостно вскрикнула. Она нашла на стене спиральный барельеф. По
преданию, именно на подобную спираль нужно было смотреть, чтобы
воздействовать на эти механизмы. В наше время на Маре существовали подобные
устройства, в особенности когда машина должна была прийти на помощь
марианину. Достаточно ему было встревожиться, автоматы тотчас принимали
меры.

Мона Тихая встала перед спиралью и устремила на нее взгляд. Лоб ее
прорезала поперечная морщина.

Камни не дрогнули.

Никто не мог сомневаться в том, что Мона Тихая желала добра близким. И все
же...

К ней на помощь подошла добрейшая Лада Луа. Они обе напряженно смотрели на
спираль - все безрезультатно.

- Увы! - вздохнул Нот Кри. - Сказка остается сказкой.

- Нет! - возмутилась Кара Яр. - Надо соскоблить верхний слой камня, чтобы
облегчить механизмам работу.

Кара Яр бросилась к стене, схватив острый инструмент. Я стал помогать ей.

Снова Мона Тихая и Лада Луа пробовали дать мысленный приказ стене
открыться. Камни оставались недвижными.

Я не смел думать, что у меня стремление к добру больше, нежели у других, но
я решил попробовать. Я подошел к своей матери. Она нахмурилась. Я подумал,
что шлем ведь может не пропускать или ослаблять излучение мозга, и сбросил
с себя шлем. Я был тренирован в беге с нырянием и теперь вложил всю силу
желания спасти обитателей Земы в свой взгляд. Моя мать поспешила тоже снять
шлем, чтобы помочь мне.

Я яростно смотрел перед собой. Спираль помутнела, даже будто закрутилась.
Но я, не дыша, все же смотрел. Если механизмы древних настроены на
излучение, подобное моему, то они должны сработать, должны!..

Я покосился на свою мать. Мог ли я подозревать в чем-нибудь такого светлого
поборника добра, как она? И все же я должен признаться, что у меня
зародилось смутное подозрение. Конечно, из лучших побуждений, но Мона Тихая
могла препятствовать открытию тайника, давая механизмам мысленный приказ не
открываться! Но когда мы оба сняли шлемы, наши воли стали
противоборствовать. Однако она, менее тренированная к способности не
дышать, не выдержала и опустилась на пол пещеры. Лада Луа бросилась ей на
помощь. А я сам, почти теряя сознание, вперил взгляд в спираль, мысленно
заклиная древние механизмы открыться.

- Трещина! Я вижу трещину! - вдруг закричала Кара Яр.

Нот Кри недоверчиво подошел к стене и без особой радости подтвердил
произошедшие в ней изменения.

Мона Тихая была уже в шлеме. Об этом позаботилась Лада Луа. А я только
теперь надел шлем, чтобы вздохнуть.

Устройство тайника было простым. Стена открывалась тяжестью противовеса,
который удерживался от падения автоматическим устройством. После сигнала
жидкость вытекала и, разъедая подпорку, позволяла силе тяжести открыть
стену. Расчет был точен. Ни тяжесть, ни химические способности элементов не
изменятся и за миллионы циклов!

Другое дело сама дверь. Каменные натеки мешали ей открыться, несмотря на
тяжелый противовес.

И все же скала словно треснула от моего неистового взгляда! Вместе с Нотом