что-то произнести или нарочно мучает звуки, издеваясь.
ничего не разобрать.
маканый? - от злости, или перестав паясничать, он заговорил почти
разборчиво. - Ешть выемя - ташши меня куда надо, а нет - фуаваливай к
Ёоол-Гую!
делах ничего не знаю! - в следующее мгновение он сообразил, что здесь, на
дальней окраине неоткуда взяться чужаку, и поспешил объясниться, впрочем,
не меняя взбешенного тона: - Третью ночь ползаю по вашей стране, из конца
в конец прошел - ничего не пойму!
щеки текущие слюни и водрузил пластырь на свищ.
Так бы и говорил шражу.
проверяя, цела ли кольчуга. - Правит у вас кто?
штаршие да умные, а другие - дураки.
огромные, одному такое не убрать.
старейшин. - Ну а ест кто? Мяса-то всем не хватит.
А протшим оштаетша только для нажвания.
спросил Шооран. Рассматривая с высоты сухой оройхон, он не заметил слишком
большого перенаселения.
ты-то почему здесь? Ты бандит?
с тем как имя. - Бандитов у наш нет.
ищу одного человека, женщину. Около года назад она ушла в вашу страну.
Подскажи, где она могла приткнуться, где ее искать?
пузырем. - Молодая она?
женшины ражве хуже? Они тоже могут. Ешли она шоглашитша вжать в мужья
шражу вшех мушшин в обшине, то ее могут принять.
Она не согласится. К тому же, она ребенка ждет... ждала тогда, сейчас уж
родила давно.
и промолчал. Потом спросил:
чавгой. Потом сказал, не оборачиваясь: - На ближних оройхонах таких нет. Я
тут вшех жнаю.
всех подряд. Обычаи у вас какие?
людей.
ушталых путников? Мы пришели отдохнуть...
это что за диво из далайна? - он повернулся к Шоорану. - Обыскать.
а в следующее мгновение Шооран был на ногах. Он мог бы проткнуть
потерявшего равновесие воина, но еще надеялся закончить дело миром и не
хотел убивать. Он лишь выбил копье, ударив тупым концом гарпуна по
пальцам, и тут же отступил на шаг.
укрытии и не замеченный им, подкрался сзади и ударил по затылку.
кольчугу, командир довольно протянул:
шпрашивал.
изгой поднялся и вдруг метнулся в сторону, намереваясь бежать. Но цэрэгам
была хорошо знакома эта уловка, один из них ткнул древко копья между ног
бегущего, калека кувыркнулся в нойт.
закопошилась, просыпаясь. Каторжники нехотя поднимались с земли,
встряхивали одежду, на которой спали, натягивали ее и шли строиться на
молитву. К этому мероприятию Шооран никак не мог привыкнуть. Дико было
видеть, как десять дюжин взрослых мужчин становились на колени и повторяли
вслед за старшим братом:
Тэнгэр! Благодарим тебя за прошедший день, просим дня будущего и жаждем
жизни вечной на светлом алдан-тэсэге твоем. Охрани нас могучей мышцей
твоей от многорукого Ёроол-Гуя и злых дел его. Тебе молимся и на тебя
уповаем, ибо нет в мире бога, кроме тебя. Яви славу твою в делах светлых
илбэчей твоих, их же любим благодарным сердцем... - каторжники нестройно
выводили слова молитвы, и илбэч повторял вместе со всеми: - Их же любим
благодарным сердцем во все века, покуда стоит далайн.
работы. Кто-то со спутанными ногами и под строгим караулом уходил на
мокрое за нойтом. Работа считалась не тяжелой, но опасной. Явится
Ёроол-Гуй - что тогда? Как бежать, если можешь сделать лишь небольшой
шажок?
костяные чаны, кипятили смердящий нойт, бросали в него искрошенные панцири
собранных в мягмар тварей, высушенных ыльков, спутанный в клубки и ни на
что больше не годный волос, иной хитиновый сор. Кашляя и задыхаясь,
размешивали варево, а когда весь хитин растворялся, с надсадным криком
снимали котлы с огня и выливали густую массу в огромную, выдолбленную
прямо в скале ванну. Там наступала очередь мастеров, которые, впрочем,
тоже были каторжниками. Возле ванны, поднимаясь чуть не на три
человеческих роста, стояло странное сооружение. Костяные части делали его
похожим на скелет невиданного, вставшего на дыбы зверя. Называлось
устройство: "макальник". Сверху на толстых веревках - не хитиновых, упаси
Тэнгэр, а из соломенной пряжи - висело тяжелое аккуратно обточенное и
тщательно отполированное бревно. От горячего нойта древесина стала черной
и лоснилась, густо смазанная салом жирха. Под громкие крики работников
макальник со скрипом сгибался и окунал бревно в раствор. Не дав нагреться,
бревно поднимали и окунали в холодную воду. Затем снова в нойт и вновь в
воду. Постепенно на бревне нарастала корка хитина. Через неделю макания
она достигала нужной толщины, тогда болванку высушивали, обрезали с одного
конца, извлекали многострадальное бревно, а полученную заготовку
отправляли оружейникам, которые доводили будущий ухэр до готовности.
распоряжался у макальника. Он нечленораздельно орал на подчиненных, шипел
и плевался через дыру в щеке. Пластырь у него содрали сразу же, чтобы он
ничем не отличался от окружающих. "Швободы" на каторге было немного, а вот
"братштво" и особенно "равенштво" процветали вовсю. Кстати, покалеченного
изгоя Маканым называли все. Шооран, увидев макальник, подумал было, что
Маканый побывал в ванне. Но он тут же отбросил эту мысль: в горячем нойте
Лукьяненко Сергей
Ларссон Стиг
Никитин Юрий
Гуревич Георгий
Ильин Андрей
Зыков Виталий