Чтение 45–й страницы книги ~Семеро тайных~

живот. У волшебницы Минакиш было три груди, три в ряд, все
полные, круглые, с выступающими красными сосками и
оттопыренными кончиками, словно ощутили свежий ветерок или его
горячий взгляд.

Кожа ее была чиста как мрамор, живот блестел, словно
только что умащенный дорогими маслами, талию охватывал не
по-женски широкий и грубый ремень с металлическими бляхами, те
со странными знаками, от которых у Колоксая зарябило в глазах,
а голова сразу пошла кругом.

Глаза Олега как завороженные то и дело опускались с ее
лица, взгляд отыскивал роскошные груди. Он делал титанические
усилия, поднимал взор, но легче перетащить Авзацкие горы, чем
удержать глаза, смотреть ей в лицо, кивать, соглашаться...

Минакиш смотрела с понимающей улыбкой. Ее полные губы
слегка раздвинулись, рот был влажный и алый, зубы восхитительно
неровные: передние крупнее, дальше частокол помельче, отчего
улыбка была чарующей без всяких чар и даже простого колдовства.

-- Вы не простые люди, -- сказала она наконец. --
Воспользуйтесь моим гостеприимством. И расскажите, если
захотите, что вас сюда привело.

Колоксай расправил грудь, приятно, когда женщина замечает,
что мужчина перед ней непростой, а калика внимательно смотрел,
как из пола поднимается глыба камня, на ней медленно
оформляются блюда, сперва каменные, потом перетекают либо в
золото, либо в серебро, из боков выпячиваются пупырышки,
превращаются в камешки, внутри возникает чарующий свет, искры,
огоньки.

Олег с неловкостью отвел глаза в сторону. Любой колдун, с
которым сводит судьба, знает больше, чем он.

Улыбка не покидала полные губы волшебницы. В глазах был
смех, но явно чувствовала их замешательство, одно дело -- стол
из камня, другое -- если вот так и яблоки, что могут в желудке
снова в камни, Олег услышал тихие слова, язык незнаком, пытался
запомнить, но волшебница говорила быстро и шепотом, а какие
знаки в это время делала под столом, какую мысль переплела с
другой, все не схватишь, он сдался и только пытался прощупать
мыслью и чутьем колдуна эти пахнущие яблоки, гроздья винограда,
медовые груши, а затем наконец и жареную птицу, молочного
поросенка...

Увы, он чувствовал себя глухим, потому протянул к столу
руку без охоты, принужденно. Колоксай, глядя на Олега, тоже
замешкался. Этим двоим что, колдуны, а он -- простой и честный,
вдруг да обломает свои красивые зубы...

Минакиш царственно взяла виноградную кисть, ее тонкие
длинные пальцы небрежно обрывали налитые солнцем ягоды,
Колоксай невольно смотрел, как те с легким хрустом лопаются,
брызгают соком, но тут же бесстыдно таращил глаза на
удивительные груди волшебницы.

Олег ел вяло, брови сошлись на переносице, едва не терлись
рогами. С глазами кое-как совладал, напомнив себе, что так на
нее смотрит каждый, а вот он -- не каждый, он стоит больше, а
значит, и смотреть должен иначе.

Похоже, волшебница уловила изменение в этом незнакомце с
красными, как костер, волосами и удивительно зелеными глазами.

-- Ты отважен, -- заметила она, глаза ее внимательно
пробежали по его могучей фигуре. -- И силен.

-- Я? -- удивился он. -- Отважен?.. Я дурак, который
раньше считал себя умнее всех, да и то всех нас тогда было
трое. Не обижайся, но дурость за отвагу принимают часто.

Она усмехнулась краешком губ:

-- Зачем обижаться? Это ты не меня называешь... не совсем
мудрой. Но ты в самом деле... Что-то в тебе странное. Во всяком
случае непростое. Ты первый, кто вот так по своей воле
явился...

Колоксай перестал жевать, насторожился:

-- Ты настолько свирепа?

Она улыбнулась краешком тщательно вырезанных губ:

-- У меня правило: никаких гостей. Ни званых, ни незваных.
Никто из попавших сюда еще не вернулся.

Рука Колоксая дернулась кверху, словно он хотел почесать
затылок, там же торчала рукоять боевого топора.

-- Это негостеприимно, -- сказал он.

Она вскинула брови:

-- Разве? Вторгаясь без приглашения, вы должны были быть
готовы к любому приему.

Колоксай оглянулся на волхва. Олег пожал плечами:

-- Ко всему нельзя быть готовым. Но ты могла бы сперва
удовлетворить наше любопытство...

-- Его любопытство, -- поправил Колоксай. -- Я что, мне
ничего не надо. Я могу и вернуться...

Говорил он легко, но глаза настороженно следили за
волшебницей. Схватить бы за горло, чтоб из хорошенького ротика
ни одного заклятия... А потом и руки связать, а то волшебницы и
пальцами насылают порчу. Но между ними широкий стол, такую
глыбу не опрокинешь, а пока выберешься из-за такой же каменной
лавки, вросшей в пол... выросшей из пола...

Олег с сильно бьющимся сердцем всматривался в ее лицо. В
отличие от Колоксая он видел почти прозрачный странный лиловый
занавес, что отгородил их от волшебницы. Молодой царь-герой
напрасно мечтает дотянуться до хозяйки.

-- Ты давно здесь? -- спросил он.

Ее голос был ровным и тяжелым:

-- Можно сказать, вместе с этими горами. Конечно, горы Род
сотворил раньше, но я пришла сюда первой. И горы признали меня
сперва своим ребенком, потом учеником, а теперь я здесь
хозяйка.

Олег сказал, волнуясь:

-- Тогда ты должна знать... или слышать о неком мудреце,
что собрал где-то в недрах гор большой запас воды.

-- Просто воды? Не живой или мертвой, а просто воды?

-- Да. Но просто воды, но не простой, а той... старой.
Допотопной, скажем так.

Ее брови поднялись еще выше. Несколько мгновений изучающе
рассматривала их обоих, Олег затаил дыхание, но по лицу
волшебницы скользнула тень скуки, а голос похолодел:

-- Нет, я не слыхивала. Горы велики, за каждым уголком не
уследишь. Можно бы спросить у Миш... это моя младшая сестра.
Она совсем юная, но старые книги прочла, все о моих горах
знает.

Олег сказал умоляюще:

-- Так спроси!

-- Зачем?

-- Мне так надо узнать!

-- Зачем? -- повторила она. -- Сейчас оба умрете. А сестру
по таким мелочам тревожить не стану. Тем более, что живет
теперь не со мной. Она поселились в далеком саду золотых яблок
чуть ли не на краю света...

Колоксай наконец вытащил топор, поднялся во весь рост,
статный и красивый, с синими глазами, золотые волосы до плеч,
жизнь выплескивается даже из ушей, такие не верят в гибель,
даже поднятые на вражеские копья.

Олег огляделся:

-- Ты нас забьешь здесь? Как коров на бойне?

Она повела плечом, не отрывая от них взгляда. Лиловый
занавес стал плотнее, заподозрила в Олеге какую-то мощь, к
старости все становятся осторожнее, подозрительнее, а если она
стара, как эти горы...

В глубине зала раздался треск. От темного свода по стене
пробежала черная полоса. Края трещины с жутким треском поползли
в стороны.

-- Идите, -- велела Минакиш. -- Идите.

Олег кивнул Колоксаю:

-- Пойдем. Здесь она хозяйка.

Колоксай медленно выбрался, одной рукой держал топор
наготове. Олег первым шагнул в сторону трещины. До нее
оставалось с десяток шагов, Колоксай чувствовал, как взмокла
спина, лоб стал горячим, а сердце едва не выпрыгивало.

Когда до трещины оставалось два шага, Олег обернулся,
помахал рукой. Колоксай напрягся так, что за-трещали суставы,
но Минакиш так же спокойно и небрежно махнула в ответ.

Олег шагнул в темноту, от стен несло сухим жаром. Впереди
возник трепещущий свет, Колоксай на миг воспрянул духом, затем
сердце упало, впереди двигалась такая же свернутая в узелок
молния, только совсем крохотная.

-- Она задавит нас камнями? -- спросил он.

Голос его стал сиплым, хотя он изо всех сил старался
держать его ровным и мужественным.

-- Не сейчас, -- ответил Олег.

-- Как здорово!.. А когда?

-- Еще шагов десять пройдем. А то и пятнадцать.