Чтение 45–й страницы книги ~Узница Шато-Гайара~

- Как, как? - удивленно воскликнул Толомеи. - Не велики же твои
притязания! Просить какое-то захолустное отделение! Да там за глаза хватает
трех служащих, и тем еще дела не находится! Куцые же у тебя мечты!

- Мне по душе это отделение, - возразил Гуччо, - и я уверен, что сумею
расширить дело.

- А я уверен, - отозвался Толомеи, - что в тех краях проживает
какая-нибудь красотка, недаром ты повадился ездить в Нофль, хотя никакой
надобности в этом нет. Хороша ли она по крайней мере?

Прежде чем ответить, Гуччо искоса поглядел на дядю и увидел, что тот
улыбается.

- Хороша? Краше ее нет никого в целом свете, дядюшка, и к тому же она
знатного рода.

- Ой-ой-ой! - воскликнул Толомеи, воздевая к небесам руки. - Знатного
рода! Ну, сынок, неприятностей теперь не оберешься. Знатные сеньоры, как ты
сам знаешь, охотно берут у нас деньги, но остерегаются смешивать свою кровь
с нашей. Семья согласна?

- Будет согласна, дядюшка, я уверен, что будет. Ее братья относятся ко
мне как к родному.

- Они богаты?

- У них большой замок, крупные земельные владения и несколько деревень с
крепостными, которые еще не освобождены. Все это сулит солидные доходы. К
тому же они в свойстве с графом де Дрэ, их сюзереном.

Две лошади, запряженные цугом, протащили по Гостиной галерее поверженную
статую Мариньи и исчезли за поворотом. Каменщики свернули канаты, и толпа
рассеялась.

- А как зовутся эти знатные сеньоры, которых ты так обворожил, что они
готовы даже выдать за тебя свою дочь? - осведомился Толомеи.

Гуччо прошептал что-то, но банкир не расслышал.

- Повтори-ка, я ничего не разобрал, - произнес он.

- Сеньоры де Крессэ, дядюшка, - громче повторил Гуччо.

- Крессэ... Крессэ.., сеньоры де Крессэ... Ах, да это те, что до сих пор
должны мне триста ливров. Так вот каковы оказались твои богачи! Понятно, все
понятно!

Гуччо вскинул голову, готовый отстаивать свое счастье, и банкир понял,
что на сей раз речь идет о серьезном деле.

- La voglio, la voglio tanto bene! <Я ее люблю, я так ее люблю! (итал.).>
- воскликнул Гуччо, для вящей убедительности переходя с французского на
итальянский. - И она тоже, она тоже меня любит, и тот, кто хочет разлучить
нас, ищет нашей смерти! С помощью тех денег, что я заработаю в Нофле, я
смогу отстроить замок, кстати, он очень хорош, поверьте мне, и поэтому стоит
труда, вы, дядюшка, будете владельцем замка, un castello, как un vero
signore, настоящий сеньор.

- Да, да, но я лично не люблю деревню, - возразил Толомеи. - А я-то
мечтал для тебя о другом браке, мечтал поженить тебя на одной из родственниц
Барди, что расширило бы предприятие...

Он подумал с минуту.

- Но устраивать счастье тех, кого любишь, вопреки их воле и даже
наперекор ей - значит любить недостаточно, - продолжал он. - Будь по-твоему,
сынок! Отдаю тебе наше нофльское отделение, однако при условии, что половину
времени ты будешь проводить в Париже со мной. И женись на ком хочешь...
Сиеннцы - свободные люди и выбирают себе подругу по влечению сердца.

- Grazie, zio Spinello, grazie tante! <Спасибо, дядя Спинелло, большое
спасибо! (итал.).> - воскликнул Гуччо, бросаясь на шею банкиру. - Вы
увидите, увидите сами...

Тем временем толстяк Бувилль, покинув королевские покои, спустился с
лестницы и прошествовал через Гостиную галерею. Вид у него был озабоченный,
как в самые торжественные дни, и шагал он твердой, уверенной походкой,
появлявшейся у него в те минуты, когда государь удостаивал его своей
доверенности.

- А, друг Гуччо! - крикнул он, заметив обоих ломбардцев. - Вот счастливо,
что я вас здесь встретил. А я уже хотел было послать за вами конюшего.

- Чем могу служить, мессир Юг? - осведомился юноша. - Мой дядюшка и я к
вашим услугам.

Бувилль взглянул на Гуччо с истинно дружеским расположением. Их связывали
общие, милые сердцу мессира Юга воспоминания, и в присутствии этого юноши
бывший королевский камергер чувствовал, как к нему возвращается молодость.

- Прекрасные вести, да, да, именно прекрасные вести! Я доложил королю о
ваших заслугах и сказал, как вы были полезны мне в нашей поездке.

Молодой человек склонился в благодарном поклоне.

- Итак, друг мой Гуччо, - добавил Бувилль, - мы снова отправляемся с вами
в Неаполь!