дня.
кусок, пусть ест за работой и ловит горстью речную воду.
течение заметно уменьшило скорость. Приближались теснины, которые
сковывают разливы Днепра после впадения Самари. Великая река тихо
направляла свои воды прямо на восход солнца. Ветер сегодня не помогал, и
ромеи шли только на веслах. Сняв одежду, обнаженные гребцы обливались
потом и жадно хватали воду, охлаждая горячие тела. На челнах все работали,
чтоб помочь кораблям. Когда канаты между челнами натягивались,
свидетельствуя о лени гребцов, на корабле ударами колокола выбивали число,
обозначающее номер челна: хозяин предупреждал о грозящем наказании.
шестидесяти стадий, или около ста двадцати верст. Ветер так и не захотел
помочь; люди выбивались из сил. До теснин осталось стадий до ста
шестидесяти. Вожак каравана счел такое удаление достаточным для
безопасного ночлега.
приближаться к ним в темноте считалось рискованным. Разоблаченные
христианством лживые боги бежали из пределов империи в земли варваров.
Ослабевшие перед знамением креста, озлобленные изгнанием, друзья сатаны
находили пристанище в диких горах и степях.
только святой мог позволить себе роскошь бесстрашия перед ними.
бессильны. Привлекаемые, как многие, чудесным и ужасным, жители Карикинтии
утверждали, что ночами над Днепром появляются чудовищные когти и топят
корабли, губя людей без пощады. Когда вода обнажает пороги, днепровские
дьяволы даже днем осмеливаются угрожать смельчакам. Там, в реве воды,
таится хохот сатаны, как железо меча в дырявых ножнах.
устье безыменного ручья образовало порт, спокойный, как закрытый стенами
византийский Буколеон, гавань базилевсов.
челнов, купленных каким-то купцом у россичей. Там, раздевшись донага,
держа над головой узел с одеждой, ромей осторожно сполз в воду. До
затопленных кустов берега было не больше двадцати шагов.
близко, что на берег перебросили доску. Вдруг Малх услышал свое имя - на
прусском челне Фар разговаривал со своими.
громко. Малх уловил похвалы, расточаемые ему Фаром.
теперь его окликают. Да, Фар просит подождать.
взяли назад и скользнули к берегу, одновременно поворачивая. Можно было
восхититься уменьем гребцов и глазомером кормчего. Челн сближался с
берегом. Берег был обрывистый, шнур лота ушел отвесно по борту. Малх
поймал брошенную гребцом веревку. Фар пригласил:
Ромей приветствовал пруссов по-римски - поднятой рукой с раскрытой
ладонью.
вываливали на кожу, служившую походной скатертью. Ели как придется, лежа и
сидя на корточках. Мясо резали боевыми ножами и запивали отваром,
пользуясь общим черпаком. Все быстро и жадно глотали пищу. Малху
показалось, что трапеза была подчеркнуто сурова, как у древних спартанцев.
Необходимо утолить голод - и только. Скандийцы покончили с едой в такой
срок, в который ромеи успели бы сделать лишь несколько глотков.
Опорожненные котлы ополоснули в реке и наполнили для тех, кто хотел
утолить жажду, - для пруссов, видно, была хороша и мутная вода,
почерпнутая у самого берега.
сильные люди должны уважать силу! Малх послушно согнул руку, вздув твердый
как кость бицепс. Прусс одобрительно щелкнул языком.
воображение Ратибора?
пруссов.
любопытство. Медленно, по слогам, Малх назвал десятка полтора городов,
таких, как Рим, Афины, Неаполь, Антиохия, Александрия, - быть может, имена
мест, знаменитых многие столетия, дошли до гиперборейской Пруссии, до
страны, которая, вероятно, была Киммерией Геродота. Неспроста все! У Малха
вспыхнула мечта бежать с пруссами.
великих городах Юга до Холодного моря.
землю, понимает каждый.
Вот овал его к югу от устья Днепра. Проливы, Эллада, Италия. Малх
попытался начертить малоазиатское побережье, устья Нила и пустынный берег
Ливии. Карта, начерченная при последнем свете дня на диком берегу! Сколько
таких карт чертили люди всех времен, пытаясь понять дни пути и
пространства неизвестного мира. Изгнанник уже видел себя в далеком
плавании среди гостеприимных пруссов. Он им нужен, он будет полезен. Он
мечтал почти вслух.
запаса славянских слов, чтобы объяснить необходимость тайного бегства,
оправдать себя перед людьми, которым ведомы лишь порочащие человека
преступления: кража, убийство, насилие. Гнет, который империя осуществляет
над совестью и свободой граждан, - как втолковать такие понятия! В лучшем
для Малха случае пруссы сочтут его изменником ромейской земле! Все будет
кончено с ними тогда. Предавший одного - завтра предаст другого.
Старая-старая истина.
прикоснулся сзади к плечу изгнанника:
легких кроватей.
полутоварища-полуклиента:
недоволен тобой, да, он сердит на тебя.
- Но святой человек принял мое покаяние. Он приказал бросить бронзу в
реку, я послушался.
вовремя с красивой игрушкой. Не догадался подарить ее другу. Разве мало
Репартий сделал для ссыльного! Но умный человек не станет высказывать
сожаление о непоправимом. Репартий продолжал:
решают не наши намерения, но то, что о них думают другие.
благе. Им дано видеть больше, чем нам, - благочестиво сказал Репартий. -
Не всякое приглашение следует принимать. И чтобы ты, друг Малх, не
согрешил опять, останься ночевать со мной.
из шатра Репартия. Кажется, необходимо что-то решить - эта мысль его
разбудила. Он плохо умел решать, когда дело касалось его личной судьбы -
Малха слишком сильно занимало отвлеченное, - таков удел слабых душ, по
мнению людей, преуспевающих в жизни.
что, родись он в годы, когда христианство было религией угнетенных,
протестом против насилия и несправедливости, он отдал бы жизнь за учение
Христа, как те праведники, которых ныне славит торжествующая церковь. Нет,
хорошо, что он не принадлежал к числу мучеников, обманутых химерой
христианства.