перед иконой. Жалкая старуха, онемев от страха, стояла на коленях. Енн
пригрозил мечом, и она зарылась в тряпье убогой постели. Вслед за Енном,
прыгая в комнату старухи, солдаты гуськом потянулись вниз по лестнице с
выщербленными ступенями. Дом стоял в запустении, с единственной жилицей -
уличной нищенкой.
Услышав тяжелый топот, слишком чуткий неаполитанец затыкал уши, чтобы
смена караулов хоть во сне не напоминала ему об осаде.
знал, где находится, где стены, где гавань. После нескольких поворотов
Магн с величайшим облегчением заметил зубцы башни, торчавшие над крышами.
Все равно, где это, какая часть города, только бы залезть на так долго не
дававшиеся стены.
расположением городских улиц, но ни Велизарий, ни Константин Фракиец не
подумали раздобыть проводников. И все же судьба благоволила ромеям...
подъемами, не изменявшимися тысячу лет. Когда солдаты забрались наверх, на
стене властвовала сонная пустота. Готы и добровольцы горожане спали в
башнях. Даже молоссы, привыкшие к виду и поступи воинов, слишком поздно
опознали чужих.
опомниться. Солдаты кололи и резали безоружных с веселой яростью, вымещая
тяготы путешествия в каменной трубе, свои страхи, свою трусость. Магн
вспомнил о трубачах. Где они? Эге! Трубы! Громче! Громче!
стен.
окликов, приказов, призывов. Лестницы, подхваченные десятками солдат,
надвигались на город, подобно исполинским сколопендрам.
доставала до верха! Все они были изготовлены на глазок, без попытки точных
измерений, по вдохновению начальников, привыкших давать меру шагам.
тетивами луков, перевязями мечей, кое-как. Сделавшись слишком тяжелыми,
лестницы прогибались, у некоторых рвались непрочные соединения.
горожан нашлось бы достаточно времени, чтобы прийти в себя от
неожиданности и организовать отпор. Чужие трубы на городских стенах
прозвучали на рассвете. Но когда, наконец, византийские солдаты,
обремененные доспехами, щитами, оружием, начали тяжело переваливаться на
стены с неудобных лестниц, стоял полный день.
сменилась пассивным упадком одних, отчаянием других. Ни одна из баллист,
ни одна из катапульт не была приведена в действие отрядами горожан,
которые распоряжались метательными орудиями - давней собственностью
города. Прислуга немой артиллерии разбежалась, бросив пирамиды камней -
грубо отесанных шаров, колоссальных кубов и яиц.
дорогу, прикрытую со стороны поля зубцами. Несколько десятков тяжело
вооруженных готов столкнулись с исаврами. Боевой ход по верху стены
ограничивал фронт шестью бойцами. Железный еж длинных копий отбросил
исавров, имевших только мечи. Потеряв несколько человек, исавры отскочили
в ранее взятую ими башню, успев закрыть окованную дверь. Тут же на готов
посыпались сверху стрелы, а солдаты Магна, пользуясь тем, что готы
оставили свою башню, напали на защитников города с тыла. Растерявшись,
готы подняли копья вверх и опустили щиты в знак сдачи.
ошибках, промедлениях, просчетах Велизарий пожинал плоды внезапности
нападения. Он как бы подрезал защите сухожилия.
земли, привыкнув проводить время в праздности, сохранили от своих отцов
страсть к охоте. Но и эта деятельная и мужественная забава изменилась.
Настоящий труд охотника был перенесен на загонщиков - колонов и рабов, а
господа приучались ждать зверя, сидя с удобством в засаде.
искусство у них совсем упало, ибо требовало утомительно-скучных и
многолетних упражнений.
недисциплинированности, в капризах федератов, в своеволии наемников, в
завистливом стремлении к самостоятельности, не угасавшей в сердцах
подчиненных. Однако же византийские армии имели так или иначе признаваемое
единство управления, имели хотя бы внешнюю организацию, которой
подчинялись и самые непокорные по мере возрастания опасности.
народы, обитавшие к северу от Альп. Впоследствии из этих традиций выросла
столь ненадежная в боевом значении аристократически-феодальная система,
когда держатели феодов кое-как сражались под знаменами своих сюзеренов, но
их воины подчинялись только им.
им управляло подобие военного совета из равноправных господ. После
отражения первого штурма все свелось к ожиданию следующего. Каждый гот и
каждый дружинник из горожан знал свое место на стене. Но никому не было
известно, куда отступить, вокруг чего или кого собраться в случае
неожиданного. Поэтому оборона рухнула сразу из-за отсутствия центра.
федератов Византии, и славянам. Ни тем, ни другим не досталось лестниц.
Сам Велизарий руководил штурмом с севера, лестниц было мало, их расхватали
с боя - лагерем овладела внезапная вера в успех.
гарнизоны башен у ворот покинули свои места. Несколько воинов безнаказанно
подошли к воротам и попробовали постучать в тяжелые створки, защищенные
шляпками гвоздей величиной с кулак. С такими воротами мог справиться
только таран.
нашлось охотников искать их и тащить на себе тяжелые бревна. Кто-то
надумал поджечь деревянные створки.
пригодились для доставки топлива. Пламя поднялось до верха беззащитных
ворот. Ветер оттягивал дым на город.
но у святого Иоанна, соборного храма Неаполя, и у Марии-Марфы звонили
торжественно. Как на пасхальной службе, гулко перекликались главные
голоса, серьезные и глубокие. Радостно пели мелкие доски-подголоски:
"Слава в вышних богу и на земли мир..."
присоединившись к старшим, встречали благовестом освободителей от гнета
схизматиков-ариан.
вливалась в город сразу через несколько ворот, открытых изнутри. Велизарий
и другие начальники озаботились безопасностью этих пленников. Около
восьмисот готов, едва ли не половина которых оказалась без доспехов и
оружия, были выведены из города в лагерь. Там Бесс, не теряя времени,
предложил им выбор: или они поступают на службу Божественному, или их ждет
печальная участь. Словоохотливый, как базарная торговка, и столь же
убедительный, Бесс напомнил готам об Эбримуте, зяте самого рекса Феодата,
человеке благородном. Он передался со всеми своими под руку Непобедимого,
говорил Бесс. Отныне и до века Италия принадлежит базилевсу. Кто это не
понимает, заслуживает, чтобы его обрили и одели в женское платье, как
недостойного быть мужчиной. Многие готы служат базилевсу, недавно они
расправились с охлосом в самой Византии. И взяли великолепную добычу! И
были осыпаны милостями!
избавиться от навязанного ему дела. А придет же минута, когда он тоже
сумеет поддать Велизарию коленом! Неаполь отдан войску, а ему, Бессу,
приходится тратить здесь время на уговоры! Не ожидая согласия, Бесс
крикнул:
носорогов!
город, сопровождаемая свитой. Скорей! Опоздали!!!
италийцами: италийцы не враги базилевса, но его подданные, которые-де сами
хотят вернуться в лоно империи. За упорство Велизарий объявил
неаполитанцев изменниками. Все понимали, что только помощь горожан
помогает держаться слабому гарнизону готов. Теперь было разрешено
отомстить неаполитанцам за то, что они отвечали ударом на удар.
вступления в город. Было вторжение. Не стало ни армии, ни солдат. Явились
группы и группки, связанные общностью наречия и товарищества. Пришел день
свободы действий, день ничем не ограниченной власти над имуществом и телом
побежденных, тот самый день, который обещали вербовщики в армии Византии
по примеру вербовщиков старого Рима.
безличным словом "варвары", завидовали богатству южных земель. О
заманчивых плодах, о волшебном соке винограда слыхали и в лачугах рейнских