жизнью, - прибавил Вшебор.
слуги искали добычи на поле битвы, возвращались и снова уходили... Надо
было подумать о том, что делать дальше.
бежать вместе с пруссаками, следовательно, непосредственной опасности, но
надо было использоваться плодами победы и расстройством вражеских войск.
утонули в Висле, но и без них насчитывались тысячи трупов. Не мало воинов
пало и в королевском войске, и им готовили погребение по христианскому
обряду.
снежные покровы, дождь уничтожил последние остатки почерневшего снега и
освободил из оков то, что лежало под ним.
Заспанный медведь, исхудавший за время зимней спячки, шел на охоту.
во владение лугами. Орлы и ястребы летели в небе...
опиравшаяся на посох... Стань ее согнулся, губы посинели, седые волосы в
беспорядке падали на плечи. Измятая и испачканная толстая сермяга
прикрывала грубое, черное от грязи белье, ноги были босы, а за плечами не
видно было ни узелка, ни мешка. Она шла, подпираясь посохом, не разбирая
дороги и не раздумывая, шла, как будто ведомая какой-то непреодолимой
силой.
пробуя обойти, если был ручей, влезала прямо в воду, не ища перекладин.
Что-то влекло ее, что-то гнало вперед куда-то, куда стремилось сердце. Так
прошла она сквозь зеленую чащу, пробралась через болота. Ночью ложилась на
мокрую землю и засыпала мертвым сном. Волки подходили, смотрели на нее и,
не дотронувшись, скрывались в лесу; медведи глядели на нее, присев на
земле, и следили за ней взглядом, когда она шла; с ветки над ее головой
зелеными глазами всматривались в нее дикая кошка, но не двигалась с места.
Стада зубров паслись на лугу; они поднимали головы и разбегались, завидев
ее.
зачерпывала воды и проглатывала несколько капель. И так шла она уже много
дней, шла, чувствуя, что все ближе и ближе цель ее странствий...
около него хлопочут люди.
воздух... села. Кровь выступила из ее босых ног, она смотрела на них, но
боли не чувствовала. Приближался вечер, до деревни было еще далеко, но она
не спешила. Отдохнув, поднялась снова и медленно пошла вперед. Иногда она
останавливалась, потом снова шла. Что-то толкало ее вперед и в то же время
тянуло назад; она и хотела идти, и как будто, чего-то боялась. Кругом было
пусто. Две черные вороны сидели на дубу и ссорились между собой; то одна,
то другая срывались с места, хлопали крыльями и угрожающе каркали...
Старуха взглянула на них... Втянула глубже воздух; что-то оторвалось в ее
груди, какое-то далекое воспоминание; она в изнеможении опустилась на
землю. Слезы потекли из ее глаз, побежали по морщинкам, как ручейки по
вспаханному полю, добежали до раскрытого рта и исчезли в нем. И она выпила
свои слезы. Подперлось рукой и стала покачиваться из стороны в сторону,
как ребенок, укачиваемый матерью. Не старалась ли она усыпить собственные
мысли?
вороны каркали, летая над нею.
к ней лицом. Может быть, жаловалась на что-нибудь старой земле-матери,
потому что слышны были глухие стоны. С криком поднялась и снова упала.
кровавый, страшный, как вытаращенный глаз, из которого сочится кровь... Он
поднимался все выше и выше по небу. Черная тучка перерезала его пополам,
он выглянул из-за леса, словно раненый, огляделся вокруг, побледнел и
пожелтел. Старуха поглядела на него и кивнула головой, как старому
знакомому... И, казалось, хотела сказать ему:
него рукой, встала и побрела дальше.
был только труп прежнего дерева. Кору с него содрали, весь он был опален
снизу, ветер обломал ветви, и только несколько толстых сучьев отделялись
от ствола, как обрезанные руки. Две вороны уселись на нем, продолжая
ссору. На самом толстом суку висело что-то. Легкий ветер раскачивал этот
груз, и он поворачивался, как живой. Это был труп человека с красноватыми
волосами на поникшей голове, которые развевались по ветру. На лбу
виднелась корона, сплетенная из соломы. Открытые глаза были пусты: их
выклевали вороны. И тело его было страшно изуродовано людьми или зверями;
мясо черными клочьями отставало от костей.
поджидали, скоро ли ветер сбросит им добычу. Ждали терпеливо, высунув из
пасти голодные языки. Иногда какой-нибудь из них поднимется, завоет,
толкнет товарища и снова сядет спокойно, задрав голову кверху. Вверху
вороны, а внизу волки спорили из-за трупа, который медленно крутился по
воле ветра.
вздрогнула, сильнее оперлась на посох и рассмеялась громким, страшным
диким голосом, - и эхо из чащи леса повторило этот грохот. Волки бросились
в сторону, вороны улетели. Уселись немного подальше. Старуха подошла
ближе, приглядываясь к трупу.
коленях, опустила на них голову. И снова засмеялась. А слезы текли по
извилинам морщинок и забирались ей в рот.
приходится держать такую тяжесть. Старуха мокрыми от слез глазами смотрела
на мертвеца, и месяц присматривался к нему, не сводили с него глаз волки,
а ночь все окутывала черным покровом.
тихое, тихое пение, как поют матери над колыбелькой засыпающего ребенка.
груди не стало дыхания, а на глазах - слез... Тогда, вперив в него
неподвижный взор, она сидела молча, не двигаясь с места.
Черные тучки несли его по небу.
сермяги раздулись широко, - это был танец смерти повешенного! И старуха,
глядя на него, взялась за полы своей сермяги и принялась кружиться вокруг
дерева, распевая все громче и быстрее и прерывая себя смехом.
труп, старуха, вороны в воздухе, волки, бегавшие кругом дерева, и даже
тучи на небе, из-за которых то показывался побледневший месяц, то снова
прятался за них. Свист ветра в ветвях деревьев и в сухих тростниках болот
походил на звуки какой-то дикой музыки.
быстротой, - вдруг что-то затрещало наверху, - она остановилась:
колени голову с выклеванными глазами.
заплакала.
ближе и стали обнюхивать труп. Теперь он вполне созрел для них - этот
дубовый плод!
отнимавшей у них добычу, - блеснули былые зубы. Взгляды их скрестились.
Она взяла палку и погрозила им.
закричала она. - Не знаете разве, кто это? Это - плоцкий князь! Король
Маслав! А! Он - мой сын! Мой сын! Прочь, проклятые собаки, вон убирайтесь!
Голову она положила к себе на колени и что-то бормотала про себя.
большего! Еще ребенком он так ко всему тянулся. Враги не смогли, - так
друзья повесили! Ха, ха, - я-то знала, что так и случится!
словно спрашивая у него совета.
мать похоронила... А кто мать похоронит?