бискуп латынский Иоаким. Слушайте чутким ухом и ответ ему дайте
едины усты!
стали подниматься один за другим двенадцать католических монахов.
Все вече с любопытством смотрело на них. Они были диковинно, по-
иноземному, одеты в белые длинные рясы и подпоясаны простыми
пеньковыми веревками. Белые шлыки откинуты на спину. Головы на
макушке выбриты. Поверх белых ряс еще накинуты черные мантии.
торжественно выступил и остановился, подняв глаза к небу, их
настоятель с большим серебряным крестом в руках. По сторонам его
стали два мальчика в белых до коленей стихарях. Один позванивал в
серебряный колокольчик.
голосом. По выговору в нем узнавался иноземец.
монастыря пресвятой девы Марии живем в преславном городе Киеве.
Многие горожане знают нас и убедились на деле, что мы полны самой
горячей дружбы к русским людям, жителям дорогого нам Киева. Мы
всегда помогали неимущим, лечили больных, пригревали страждущих,
кормили голодных. И теперь ваша русская беда - это наше горе, всех
христиан. Поэтому, когда мы услышали, что Киеву грозит страшный
враг - король татарских язычников хан Батыга - и что он
надвигается сюда с могучим войском, мы обсудили между собой и
пришли вам сказать то, что надумали.
вразумлять язычников словом божьим, дивным светом, принесенным
людям господом нашим Иисусом и его учениками, святыми апостолами.
Для такой проповеди мы все, наша скромная братия, научились
говорить по-кумански. И теперь, в грозный день, наступивший для
всего христианского мира, мы хотим послужить приютившему нас
великому городу Киеву нашими знаниями и нашим усердием. Мы так
рассудили: ведь слово божие всех учит любить друг друга. И мы
думаем: зачем воевать с татарами, проливать невинную кровь
человеческую? Не лучше ли с татарами договориться, предложить им
кончить весь спор мирно, полюбовно, во взаимной дружбе? И мы,
братья доминиканцы, предлагаем себя как послов к татарскому
владыке Батыге. Мы с ним поговорим, расспросим, что он хочет от
Киева и чем его можно умиротворить.
латынский предатель!
повернулся к латынскому монаху-настоятелю. - О какой татарской
дружбе ты говоришь, хитроумный отец? Разве татары не обещали нам
много раз и мир и дружбу, а мы эту дружбу увидели на развалинах
Рязани, и в сожженном Суздале, и на стенах разгромленного
Владимира. Если бы мы знали, о чем ты надумал с нами говорить, то
мы бы тебя сюда на вече и близко не подпустили. Уходи, отец! Мы с
недругами говорим по-своему, по-старинному, с мечом в руке!
вече.
сошли с паперти, все ускоряя шаги. Затем Дмитро снова обратился к
затихшему вечу:
врагов: с поднятым мечом или преклонив покорно голову?
на лице, стоявший на груде бревен, мощным голосом крикнул на всю
площадь:
черными клобуками и другими ворогами спины не сгибали, а мечами и
топорами отгоняли их назад. Сможем ли мы покорно встретить
сыроядцев-татар? Да они вытопчут конями наши посевы, порубят сады,
сожгут наши хаты и уволокут в плен наших жен и детишек. У нас
только один исход: смело бороться за нашу волю, родину и веру
православную! Так встретим же недругов, как встречали наши отцы и
деды. Не сдадим Киева! Будем биться до последнего, и жены и дети
наши будут тоже биться рядом с нами. Не отдадим родной земли!
Пусть каждая улица соберет свою дружину и во главе ее станут
уличные старосты.
как в Киеве их деды и прадеды не склонились перед жестоким врагом,
а бились до последней капли крови. И потомки наши будут вспоминать
нас с любовью и учиться, как нужно защищать родину, отдавая жизнь
за нее.
но не сдадим Киева!
своего города к защите: и днем и ночью они укрепляли старые стены,
поперек улиц делали завал из бревен и камней. К стенам привезли
большие котлы, чтобы кипятить воду и смолу.
стен и увеличивали число добровольных бойцов. Вооружались кто чем
мог. Оружейники и кузнецы заготовляли воинские доспехи, ковали
щиты и мечи, рогатины, секиры, стрелы, а уличные старосты
раздавали оружие всем горожанам.
восточном, левом, берету Днепра, выжидал, пока крепкий лед не
скует многоводную реку.
Одним утром Бату-хан сидел на меховом ковре перед своей юртой,
завернувшись в тигровую шубу. По сторонам его неподвижно застыли
главные багатуры. Они видели, как монгольские всадники, обернув
копыта коней войлоком, приближались к противоположному берегу и
там пускали стрелы в защитников города, толпившихся на стенах.
Заметив приближение передового отряда татар, задвигались пешие
воины, а русские всадники смело бросились навстречу врагам. На
льду начались яростные схватки. Киевляне бились доблестно, поражая
короткими копьями, сверкающими прямым мечами или топорами с
длинными рукоятками налетающих на них татарских всадников.
Субудай-багатура, как, по его мнению, нужно дальше повести осаду
города.
ответил одноглазый, всегда мрачный старик. - Вспомни, что и Рязань
и Ульдемир* урусы бешено защищали. Надо послать отряды в обход для
нападения на город сразу со всех сторон. Но сперва мы должны
сделать широкий пролом где-либо в городской стене.
коленях с мольбой о пощаде! Разве они не видят, сколько нас? Разве
наше войско даже издали не должно внушить им смертельного ужаса? -
сказал насмешливо всегда враждующий с Бату-ханом Гуюк-хан. - Не
для чего бесполезно проливать священную монгольскую кровь. Надо
выжидать и взять город измором.
угрюмо, с презрением Бату-хан. - Субудай-багатур, почему; медлят
наши стенобитные тараны?
строитель Ли Тун-по. - Но сейчас тараны пустить на лед нельзя,
сперва для них нужно приготовить прочную переправу, иначе они
своей тяжестью сломают лед и провалятся на дно реки.
подошла толпа пленных кипчаков, которых монголы подгоняли,
подкалывая копьями. Пленные стали разбирать бревна, лежавшие на
берегу, переносить на лед и устилать ими путь на другую сторону.
Недавно еще нарядные кипчаки, теперь одетые в жалкие лохмотья,
имели крайне измученный вид. Ноги их были обернуты обрывками шкур.
Все они работали молча, злобно косясь на своих новых свирепых
хозяев, зная, что за малейшее неповиновение им грозила немедленная
смерть. Бревна укладывались на лед поперек реки, так что
постепенно создавалась деревянная дорога к противоположному
берегу.
происходящему и больше заботился о своем пятнистом, как барс,