Чтение 45–й страницы книги ~Дочь снегов~

я догадался. Он сказал, что поссорился со знахарем. Надо вам сказать, никто
так быстро не выводит знахарей из равновесия, как бабы. И это подтвердилось.
Когда я с ним заговорил об этом по-отечески, он пришел в ярость, и мне
пришлось пригласить его на берег и задать ему трепку. Затем он впал в уныние
и повеселел только тогда, когда мы приплыли к устью Оленьей Реки, где сиваши
ловили лососей. Он все время злился на меня, хоть я не знал этого, и каждую
минуту готов был надуть меня.

Нельзя отрицать, он умеет обращаться с женщинами. Стоит только ему
свистнуть, и они бегут за ним, как собаки. У него на этот счет удивительный
дар. Там была одна очень подлая и красивая индианка. Я в жизни не встречал
красивей, разве только Бэллу. Так вот, я думаю, он свистнул ей, так как он
замешкался в лагере дольше, чем было нужно. Питая пристрастие к бабам...

-- Довольно, мистер Бишоп,-- прервал его председатель. Он отказался от
безрезультатного наблюдения за каменным лицом Фроны и перевел взгляд на ее
руку, которая, нервно подергиваясь, выдавала то, что скрывало
лицо.--Довольно, мистер Бишоп. С нас хватит индианок.

-- Подождите, дайте ему кончить показание,-- мягко сказала Фрона.--
Оно, по-видимому, очень существенно.

-- А вы знаете, что я собираюсь сказать?-- запальчиво спросил Дэл
председателя.-- Не знаете? Ну так заткнитесь! Я хочу сообщить дополнительные
сведения.

Билл Браун вскочил с места, чтобы предотвратить стычку, но председатель
сдержался, и Бишоп продолжал:

-- Я давно бы покончил с ухаживаниями за индианками и тому подобным,
если бы вы не прерывали меня. Как я уже говорил, он имел против меня зуб, и
не успел я опомниться, как он треснул меня прикладом по голове, усадил
индианку в лодку и был таков. Вы все знаете, что представляли собой берега
Юкона в восемьдесят четвертом году. И вот я остался один-одинешенек, без
снаряжения, за тысячи миль от человеческого жилья. Я благополучно выбрался
оттуда, не стоит рассказывать, как именно, и он также. Вы все слышали о его
приключениях в Сибири. Так вот.-- Дэл сделал многозначительную паузу.-- Я
случайно кое-что знаю об этом.

Он сунул руку в обширный карман своей клетчатой куртки и извлек оттуда
грязную книжку в кожаном переплете, очень старую на вид.

-- Я получил это от старухи Пита Уипла, Уипла из Эльдорадо. Это имеет
отношение к ее двоюродному деду или прадеду, уж я не знаю, к которому из
них. И если здесь кто-нибудь умеет читать по-русски, то мы узнаем
подробности этого путешествия по Сибири. Но так как здесь никто не может...

-- Курбертен! Он может ее прочесть! -- крикнул кто-то в толпе.

Все расступились, давая дорогу упиравшемуся французу, которого,
несмотря на протесты, насильно подтолкнули вперед.

-- Знаете русский язык?--спросил его Дэл. -- Да, но из рук вон
плохо,--смущенно ответил Курбертен.-- Я его знал очень давно, а теперь
забыл,. -- Валяйте! Мы критиковать не станем. -- Нет, но...

-- Читайте! -- скомандовал председатель. Дэл сунул ему в руки книгу,
открытую на пожелтевшем заглавном листе.

-- Я черт знает как давно хотел поймать парня вроде вас! -- восторженно
заявил он барону.-- Так что теперь, когда вы мне попались, вам от меня не
отделаться. Жарьте! Курбертен начал, запинаясь:

-- Дневник отца Яконского, заключающий в себе краткое описание его
жизни в монастыре бенедиктинцев в Обдорске и подобное изложение его чудесных
приключений в Восточной Сибири среди Людей Оленя.

Барон поднял глаза, ожидая дальнейших инструкций.

-- Скажите, когда это было напечатано? -- спросил его Дэл.

-- В Варшаве, в тысяча восемьсот седьмом году. Рудокоп с торжеством
оглядел собрание. -- Вы слышали? Не упускайте этого из виду! Тысяча
восемьсот седьмой год. Запомните! Барон открыл первую страницу:

-- Это следует приписать Тамерлану,--начал он, бессознательно придавая
переводу знакомый оборот речи.

При первых его словах Фрона побледнела и уже больше не могла оправиться
за все время чтения. Один раз она украдкой взглянула на отца и обрадовалась.
увидев, что он смотрит прямо перед собой: она чувствовала, что не в силах
сейчас встретиться с ним глазами. На Сент-Винсента она не обращала никакого
внимания, хотя знала, что он внимательно наблюдает за ней. Он видел только
ее бледное лицо, совершенно лишенное выражения.

-- Когда Тамерлан прошел с огнем и мечом по Вое точной Азии,-- медленно
читал Курбертен,-- государства рушились, города сметались с лица земли, и
племена рассеивались, как... как... звездная пыль. Спасаясь от
победителей... нет... нет, ог разнузданности победителей, эти беглецы
забрались в самую глубь Сибири, распространяясь к северу и востоку и оседая
на берегах полярного бассейна цепью монгольских племен.

-- Переверните несколько страниц,--посоветовал Билл Браун,-- и читайте
отдельные отрывки. Мы не можем просидеть над этим до утра. Курбертен так и
сделал.

-- Прибрежные жители из племени эскимосов по природе своей безобидны и
жизнерадостны. Они называют себя укилионами, или Людьми Моря. Я купил у них
собак и провизию. Они подвластны чоу-чуэнам, живущим внутри страны, которые
известны под именем Людей Оленя. Чоу-чуэны -- злобное и дикое племя. Когда я
отдалился от берега, они напали на меня, ото брали все мое имущество и
обратили меня в рабство.-- Он перелистал несколько страниц.-- Я добился
того, что мне разрешили участвовать в собрании вождей, но это не приблизило
меня к свободе. Они так ценили мою мудрость, что ни за что не хотели
расстаться со мной... Старый Пи-Юн был великим вождем. Было решено, что я
женюсь на его дочери Ильсвунге. Эта Ильсвунга была грязным существом. Она
никогда не мылась и отличалась дурным нравом... Я женился на Ильсвунге, но
она лишь называлась моей женой. Она пожаловалась на это своему отцу, старому
Пи-Юну, и он страшно разгневался. Между племенами начался раздор. Но в конце
концов я стал еще могущественнее, чем был прежде, благодаря моей
изворотливости и находчивости. И Ильсвунга больше не жаловалась, потому что
я научил ее раскладывать пасьянс и еще многим другим вещам.

-- Довольно? -- спросил Курбертен. -- Да, достаточно,-- ответил Билл
Браун.-- Но подождите минуту. Будьте любезны, назовите еще раз год издания
книги.

-- Тысяча восемьсот седьмой, Варшава. -- Постойте, барон,-- сказал Дэл
Бишоп.-- Теперь, когда вы стоите перед судом в качестве свидетеля, мне нужно
вам задать еще вопрос.-- Он обернулся к собранию:--Джентльмены, вы все
кое-что слышали о приключениях подсудимого в Сибири. Вы, наверное, заметили
их поразительное сходство с тем, что описал отец Яконский около ста лет тому
назад. И вы решили, что тут имеет место полное заимствование. Но я докажу
вам, что здесь не только заимствование. Подсудимый бросил меня на Оленьей
Реке в восемьдесят восьмом году. Осенью этого же года он был в Сент-Майкле
на пути в Сибирь. В восемьдесят девятом и девяностом годах он, по его
словам, переживал разные чудеса в Сибири. В девяносто первом году он
вернулся и строил из себя героя-победителя во Фриско . Теперь посмотрим, не
поможет ли нам француз.

-- Вы были в Японии?--спросил Дэл. Курбертен, следивший за датами,
сделав быстрый подсчет в уме, не сумел скрыть своего удивления. Он умоляюще
посмотрел на Фрону, но она ничем не помогла ему.

-- Да,-- сказал он наконец. -- Вы там встречали подсудимого?

- Да. -- В каком году это было?

Все подались вперед, чтобы услышать ответ. -- В тысяча восемьсот
восемьдесят девятом году,-- неохотно сказал барон.

-- Но как же это может быть, барон? -- спросил Дэл, прикидываясь
простачком.-- Ведь подсудимый был в это время в Сибири.

Курбертен пожал плечами, как бы говоря, что это его не касается, и
сошел со свидетельского места.

Неожиданно был объявлен перерыв на несколько минут, во время которого
старатели перешептывались и покачивали головами.

-- Все это ложь.-- Сент-Винсент наклонился к самому уху Фроны, но она
не слушала его.

-- Обстоятельства против меня, но я могу все это объяснить.

Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Председатель предложил
Сент-Винсенту занять его место. Фрона обернулась к отцу, и глаза ее
наполнились слезами, когда он коснулся ее руки.

-- Может быть, ты хочешь бросить все это дело? -- спросил он после
минутного колебания.

Она покачала головой. Сент-Винсент начал говорить. Это была та же
история, которую он рассказывал ей, но несколько дополненная; и она
нисколько не противоречила показаниям Ла-Флитча и Джона. Он признал случай с
чаном, вызванный, по его словам, простым актом вежливости с его стороны и
бессмысленным гневом Джона Борга. Он признал, что Бэлла была убита из его
револьвера, но заявил, что этот револьвер был взят у него Боргом несколько
дней тому назад и не возвращен. Что касается обвинения Бэллы, то тут он
ничего не может сказать. Он не в силах понять, почему она решилась умереть с
ложью на устах. Он никогда ничем не вызывал ее неудовольствия, даже в
мелочах, и не может объяснить ее ложь местью. Что же касается показаний
Бишопа, то он не желает их обсуждать. Это сплошная клевета, ловко
разбавленная правдой. Этот человек действительно поехал с ним на Аляску в
тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, но его версия относительно
происшествий, имевших там место, является беспардонным вымыслом. Что
касается барона, то здесь произошла маленькая ошибка в числах, только и
всего.

Допрашивая его, Билл Браун обнаружил неожиданный факт. По словам
подсудимого, он отчаянно боролся с таинственными незнакомцами. "Если это
действительно так,-- спросил Браун,-- то чем вы объясняете тот факт, что вы
вышли из драки совершенно невредимым? При осмотре тела Борга было обнаружено
множество ушибов и ссадин. Как же вы во время такой потасовки остались
целы?" Сент-Винсент не мог этого объяснить, но сознался, что чувствует
ломоту и боль во всем теле. Кроме того, не в этом вовсе дело. Факт тот, что
он не убивал ни Борга, ни его жены, он это твердо знает.