Чтение 45–й страницы книги ~Свидание с Петербургом~

-- Этот очаровательный поручик предупредил мужа о возможном
несчастии,-- сказала Чоглакова.-- Вообразите, он прогуливался рядом с
павильоном, дышал утренним воздухом и вдруг услыхал странный треск. Стоящий
на часах гвардеец сказал, что этот треск раздается уже часа два, если не
более. Да вы слушаете ли меня?

-- Ужас какой,-- раздался шепот великого князя, губы его дро-жали,
взгляд странно косил.

-- Вы бросили меня одну, сударь!-- с раздражением крикнула ему
Екатерина. В голосе ее против воли прозвучали истерические нотки.-- Бросили,
бросили,-- повторяла она, как заведенная.

-- Полно кричать! У вас нашелся спаситель,-- отмахнулся вели-кий князь
и, стараясь четко выговаривать слова, обратился к Чоглакову деловым тоном:--
Известна причина разрушения?

-- Выясняем... Но скорее всего -- глупость людская. Управляю-щий,
каналья, поддерживающие столбы в сенях вышиб, вот плиты и поползли в разные
стороны, как жуки.

Как оказалось впоследствии, предположения Чоглакова вполне
потвердились. Катальный павильон строили осенью в большой по-спешности. Его
установили на возвышенном месте, в основание по-ложили известковые плиты, а
для укрепления всей конструкции архитектор поставил в прихожей восемь
столбов, категорически за-претив убирать их без его разрешения. Конечно,
стоящие торчком плохо оструганные сосновые столбы портили вид, и, узнав об
имени-тых гостях, управляющий распорядился срубить их.

Всего этого Екатерина не могла знать, из слов Чоглакова она поняла
только, что накануне были вынуты балки, и усмотрела в этом не глупость, а
преднамеренность.

-- Их нарочно убрали, эти столбы?-- крикнула она громко.-- Нарочно?

Все страшные события этого утра прошли перед ее глазами уже в новом
освещении. Из дома вынесли кричащую фрейлину Кошину, у нее была разбита
голова, на белой ночной рубашке кровь выгля-дела особенно яркой. Кто-то
кричал: "Зовите лекаря!" Ему отвечали:

"Вначале священника! Лекаря потом!" Такая же участь могла ждать и
Екатерину.

-- Успокойтесь же! Что вы говорите?-- Страх прогнал обычную
инфантильность великого князя, и он угадал скрытый смысл слов жены.

-- Кто приказал убрать эти столбы?-- давясь слезами повторяла
Екатерина, с ней началась истерика.

Чоглакова попыталась поднести к ее носу нашатырь, но Екатери-на билась
в руках, отворачивала лицо и кричала. Пришлось поз-вать лекаря. Он
немедленно пустил кровь, и она затихла.

Когда Екатерину на носилках понесли к большому дому, она оч-нулась,
открыла глаза. Павильон стоял целехонький, даже стекла в некоторых окнах
были целы. Он только сполз с холма и застыл, как новоявленная падающая
башня. Екатерина поискала глазами Белова, но его нигде не было.

В большом доме события меж тем развивались так. Граф Разумовский, как и
подобает хозяину, узнал о разрушении павильона в числе первых. Реакция его
была неожиданной, в слезах он схватился за пистолет и бросился в свой
кабинет с намерением лишить себя жизни. Кутерьма учинилась страшная.
Пистолет у него отняли, но помешать напиться допьяну не посмели. В полном
одиночестве он проплакал до обеда, а как только государыня пробудилась,
бро-сился к ней в ноги. Растерзанный вид его мог вызвать только жалость, он
был немедленно прощен.

Обед прошел в очень теплой обстановке. Екатерина и великий князь пришли
в себя настолько, что могли украсить своим присутст-вием общество.
Избавление наследника и супруги его от нечаянной гибели придало гостям
особенно торжественное настроение. При громе пушек плачущий Разумовский
провозгласил тост за погибель хозяина дома и за благоденствие императорской
фамилии. Государы-ня тоже расплакалась от умиления. Гости бросились было
по-здравлять великих князя и княгиню, но, не встретив поддержки со стороны
Елизаветы, как-то стушевались, стихли. И опять пошли здравицы в честь
императрицы.

Только вечером Екатерина предстала наконец перед государыней. По
каким-то зыбким признакам Екатерина чувствовала, что ею не-довольны. Может
быть, виной тому был длительный разговор Елиза-веты с Бестужевым, который и
на празднике достал государыню со своими делами. Но думать об этом не
хотелось. Она была как в тума-не, ей даже казалось, что она хуже обычного
слышит. Екатерина решила, что как бы ни пошел разговор, жаловаться она не
будет. Главное -- назвать фамилию спасителя. Молодой Белов спас не толь-ко
ее, но всех, находящихся в павильоне. Он заслуживает большой награды.

Елизавета приняла Екатерину в розовой гостиной, полулежа на розовом
канапе. После обеда и государственных дел она успела сменить парадное платье
на домашний шлафрок и мягкие туфли. При появлении великой княгини она
отослала всех, Ягужинской среди свиты не было.

-- Ну?-- Елизавета села, некрасиво расставив ноги, и изучающе
посмотрела на Екатерину.

Та сделала шаг вперед, словно намеревалась броситься на колени, но
потом раздумала. Ушибленный бок болел нестерпимо, и кроме то-го, ей не в чем
каяться. Екатерина только склонилась в низком поклоне и, не поднимая головы,
тоном умоляющим, но твердым, высказала свою просьбу. Она нравилась себе в
этот момент -- не роптала, не скулила, никаких этих женских соплей, а только
скромно молила о награде спасителю. Екатерина ожидала, что государыня тут же
согласится, скажет что-нибудь вроде, да, да, конечно, каков герой мой
гвардеец, и прочее. Но Елизавета молчала, неодобри-тельно поджав губы. Потом
спросила быстро:

-- Вы очень испугались?

-- О, да, ваше величество. Это было ужасно!

-- Ас чего вы так сильно испугались? Я видела катальный павильон. Он
почти совсем не пострадал. Стоило устраивать истери-ку!

-- Но ведь столько человек погибло!-- в голосе Екатерины про-звучал
упрек, она явно корила Елизавету за несправедливость.-- Мне говорили,
шестнадцать человек было в подвале, их раздавило фундаментом. Не случись
поручику Белову быть подле павильона в тот роковой час, убитых было бы
гораздо больше.

-- А что он там делал поутру, этот Белов?--перебила ее Елиза-вета
резко, и Екатерина увидела, какие у нее стали непримири-мые, злые, почти
свинцового цвета глаза.

-- Не знаю... гулял,-- опешила Екатерина.

-- Стоит вам где-нибудь появиться, сударыня, как подле вас сразу
начинают гулять непонятные молодые люди. О чем вы с женой его шептались? Я
говорю о Ягужинской.

"Так она жена его? Значит, утром у павильона он появился не случайно.
Он искал встречи со мной. Зачем?"-- Все эти мысли про-неслись в голове
Екатерины со скоростью вздоха, но лицо ее против воли изменило выражение,
приняв озабоченный и виноватый вид.

-- За что вы меня обижаете?--прошептала она, навернувшиеся слезы
размыли розовое канапе и злое лицо Елизаветы.

-- "Меня хотят убить!" Это ты на лугу кричала?

-- Я не кричала.-- Екатерина словно опомнилась, даже слезы разом
высохли.

-- А я знаю, что кричала! Что, мол, у нас все подстроено! Это кто же,
по-вашему, подстроил? Алексей Григорьевич? Иль я сама приказала павильон на
твою голову рушить?

-- Я не понимаю... Я ничего подобного...

-- Дура! Сама перетрусила и Петру Федоровичу это в голову вби-ла. Он бы
без тебя до такого не додумался. Теперь Брейтлах растрезвонит по всей
Европе, что Елизавета наследника жизни хотела лишить! Неблагодарная
девчонка!-- Елизавета уже давно стояла вплотную перед Екатериной, с
ненавистью глядя ей в глаза.-- Выдворить бы тебя вслед за матерью в Цербст,
да скандала потом не оберешься. Вон с глаз моих! Чтоб через час тебя не было
в Гостилицах.

Именно через час, не раньше и не позднее, от усадьбы Разумовского в
направлении Царского Села отправилась скромная карета. В ней сидели
Екатерина, Петр Федорович и Чоглакова. Сам Чоглаков ехал следом верхом.
Далее следовала охрана, более напоминаю-щая конвой. Екатерина плакала, и не
столько жалко ей было так и не обретенной свободы, сколько угнетала душу
несправедливость. Петр неотрывно смотрел в окно, вид у него был одновременно
сму-щенный и надменный.

Поручик Александр Белов не получил никакой награды за свои старания, но
должен был Бога благодарить, что не услышал никаких нареканий. Ему даже
позволили увезти в Петербург жену, которую Елизавета, ничего ей не объясняя
и не тратя себя на гнев, отлучила от своей особы, запретив ей появляться при
дворе.

¶-8-§

-- Видно, и сегодня не приедет,-- сказал себе Алексей, поглядев на часы
в Сашиной библиотеке: они показывали половину двенад-цатого.

Он подумал, что надо немедленно бежать домой, а то нареканий от Софьи
не оберешься, однако руки его продолжали деловито ша-рить по книжной полке.
Что он раньше сюда не заглянул? Библиоте-ка в доме была изрядной, но книг по
навигации не было, все больше по истории греческой и римской, по праву и
наукам юридическим. А вот и новые, недавно купленные в академической лавке:

"Марк Аврелий", цена один рубль, "Похождения Телемака, сына Улисова"--
полтора. Однако Сашка мот, денег на книги не жалеет, только когда он их
читает, интересно, если всегда занят.

А это что за старый фолиант? Батюшки-светы, да это же атлас!

Алеша с волнением открыл старую книгу: карты побережья Бал-тийского
моря, изданные в типографии Тессинга в Амстердаме. Ти-пографию эту основал
государь Петр в конце прошлого века во время поездки своей в Голландию.