островах. Порождения тьмы - покорные орудия в их руках. Ради власти
или за плату Красное братство нашлет мор и глад, убьет - хладнокровно
и умело. Я знаю. Я сам пять лет состоял в гаитянской La Sect Rouge и за
это время натворил немало зла. Я обучился искусству вылепливать
восковые подобия своих врагов или тех, кого подрядился убить;
медленно, один за другим вгонять гвозди в десны и под язык; туго
затягивать на шее удавку. Я в совершенстве постиг ~ванга~ - науку о
ядах - и узнал, как ничтожным их количеством отравить подушку
указанного человека или обмазать край стакана, чтобы смерть жертвы
была мучительной и растянулась на много недель. Я вызывал злобных
~лоа~ и вступал с ними в сговор, чтобы погубить души своих врагов.
Своими чарами я заставлял труп вопиять о мести, искажал время, рушил
преграды между жизнью и смертью, впускал в наш мир злобных тварей...
~хунгана~ - он угрожал донести на меня в полицию, и приехал сюда,
чтобы скрыться от тех, кто хотел отомстить за его смерть. Тогда я был
молод... и силен. Сейчас я не могу сдерживать их... не могу, я очень
устал...
когда тело и мозг изголодались по кислороду и каждая клетка корчится в
агонии, когда минуты растягиваются в часы, дни, годы, когда казнь
вечна и нет ей конца. Ссыхается на костях плоть, затвердевают
внутренности, сморщиваются мозг и кожа на голове, по нервам
растекается нестерпимая боль... Ни воздуха, ни солнца, ни спасения -
лишь страшные подруги, смертная мука и тьма. Но смерть не спешит
милосердно коснуться страдальцев своей рукой, она не освободит их,
покуда они сполна не расплатятся своей плотью. Их души обречены на
заточение в гниющем доме, и даже когда телесная оболочка начнет
распадаться на куски, им не обрести покоя. Нет, покуда тлен не пожрет
их целиком, или покуда не пронзят их черные злые сердца или не обратят
их в пепел. - Он поднял глаза: - Полулюди, живые мертвецы, безумные от
боли и ярости, алчущие жизненных соков в тщетной надежде угасить
свой пламень. Уж я-то знаю. Ведь это я сделал их такими...
уплощались, вновь рвались вверх.
Бонифаций, - здесь не было ни констебля, ни государственных
чиновников. В церкви царили разор и запустение - за несколько месяцев
до моего приезда здешний католический священник подхватил
лихорадку и умер. И я стал священником; лучшего способа приобрести
определенную власть над людьми и спрятаться от моих гаитянских
врагов не было. Священник ничего не смыслил в вуду, и мне оказалось
нетрудно найти последователей. Ко мне пошли за советом и помощью, я
стал их ~хунганом~ и одновременно законным защитником; я насаждал
суровые, пожалуй, даже чересчур суровые законы, и карал зло
единственным известным мне способом: око за око.
корабли и назначили констебля приглядывать за островом. И хотя это
был хороший, честный и справедливый человек, такой, как ты,
настоящий закон на Кокине представлял я. Власть - а значит, и
ответственность - была моей. Когда это проклятое железное чудище
явилось из глубин, обрушило на остров шквал огня и перебило тех, кого
я любил, я понял, что должен вмешаться.
убитые тянули руки из могил и звали меня, я слышал их шепот в мертвой
тишине, и я сломался. У меня была сила, я знал заклятия, которым
обучил меня ~зобоп~, верховный колдун, и с этой силой не могло
сравниться ни одно мирское оружие.
наркотическом сне я увидел, как Корабль Ночи приближается к Кокине,
увидел горящий грузовой корабль и смерть, плывущую по морю.
Чудовище возвращалось, я знал, что должен ждать.
над Бездной кипел бой, а корабли кружили над своей добычей, я развел
на берегу костер и принялся за дело. Я просил Дамбаллу заточить эту
лодку в море и Барона Субботу - лишить ее своей милости. Это было
нелегко... я трудился много часов, молясь про себя, чтобы лодка не
ускользнула раньше, чем я закончу.
черных потоков; я увидел, как ее засыпало песком. Они оказались в
ловушке и не могли вернуться, чтобы вновь причинять страдания моему
народу - никогда. Отныне им, позабытым смертью, предстояло вечно
сходить с ума от недостатка воздуха, вечно гнить заживо. Сквозь песок и
сталь, словно глаза у меня были повсюду, я видел их - сбившихся в кучу,
тяжело дышащих остатками мало-помалу убывающего воздуха.
Мысленно я увидел, как к ним протянулась узловатая черная рука; они
задрожали, точно их коснулся сам Дьявол. Я услышал голос - тихий,
мягкий как бархат, холодный и грозный как сталь, неведомо, мужской
или женский, - он шептал: ~началось~. Не знаю, когда я очнулся от
своего транса. Я сидел перед остывшими углями, а британские корабли
ушли. На колдовство я потратил два дня.
смертью, но я не могу ускорить их умирание, Кип, а кроме того, сейчас
за ними сила, которую я не предугадал. ~Ненависть~ - оттого, что они
страдают, оттого, что ~мы~ живые, а они... уже нет. Для них мы по-
прежнему враги, а на дворе все еще сорок второй год. Теперь ты
понимаешь, почему я хотел, чтобы ты утопил эту лодку...
эхом разнесся по церкви. - ТЫ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ, ЧТО ДЕЛАТЬ!
сильно, и я не знаю, что...
правый, кроме вас нам сейчас никто не поможет!
сможешь кое-что сделать. Oui, oui, ты. Твой дядя был одним из
величайших хунганов на островах! - Бонифаций схватил констебля за
рукав. - Он обучал тебя искусству... ты был его юным учеником... и
сейчас ты можешь помочь мне!
забыл все, чему он пытался научить меня!
Бонифаций, - иначе он не выбрал бы тебя своим преемником! Она в тебе,
только позволь ей проявиться, позволь себе распорядиться ею!
противоречивые чувства. Он повернулся к алтарю, воззрился на
разложенные там культовые предметы и вдруг в приступе ярости
ринулся на них и пинками стал расшвыривать горшки и склянки.
побери! - Он нагнулся, схватил с пола бутылку и разбил ее о дальнюю
стену, расплескав прозрачное содержимое, потом пнул какой-то горшок,
и тот с лязгом покатился по полу. Кип, злой как черт, остановился,
тяжело дыша, и прислушался к звуку собственного прерывистого
дыхания. - Это безумие, - наконец удалось ему сказать. - Чего им... от
нас... надо?
канаты, машинное масло, солярка... "Боже мой, не может быть!" Доски,
сваленные на палубе подлодки, словно ими пытались укрепить
переборки... Констебль содрогнулся. Он представил себе, что внутри
лодки кипит работа - час за часом, без перекуров, без конца. Нет, нет, ее
аккумуляторы давно сели, их проела соль - и Кип тут же вспомнил
сетования Лэнгстри на то, что украли аккумуляторы. Если из них удастся
выжать довольно энергии, если дизели заработают хоть в одну сотую
своей мощности... Воображение у Кипа разыгралось, и он встревожился
не на шутку. Если подводной лодке удастся добраться до судоходных
путей между Кокиной и Ямайкой...
соков, - сказал Бонифаций, - но не сумели, и теперь их ярость не
обуздать. Они постараются убить как можно больше народу.
примерно в миле от деревни.
медленно, чтобы спасти нас. - Он сумрачно и отчужденно уставился на
констебля.
глаза - вот так - и я вижу: близится мой смертный час, и та, что спешит за
мной, обретает облик, хочет схватить меня... - Старик повернул голову,
вгляделся в щели жалюзи и вновь собрался с силами. - Костер догорает.
Они боятся огня, нужно снова раздуть его. - Он набрал деревянных
обломков, отворил дверь и вышел. Пламя было опасно низким.
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Ларссон Стиг
Лукин Евгений
Плотников Александр
Сертаков Виталий