чил из кресла, которое всегда покидал крайне неохотно, как будто боялся,
что его тут же займут: "Я требую безоговорочного послушания!" Но она то-
же не смолчала: "Вам уже семьдесят лет все беспрекословно повинуются - и
куда вы нас завели?"
хоть убить, а смешное положение - все, уже запомнилось... Лучше уж до
поры до времени подержаться родным отцом.
щить ее ведущих специалистов, которых она же и превозносила на всех пе-
рекрестках. Но тут он действительно не понимал, что коллектив - это жи-
вой организм, а если могучие руки Ивана отдать одышливому Петру...
ретом предлагал повыситься или даже что-нибудь возглавить, но все отка-
зывались и немедленно шли закладывать Сударушкина матери-командирше. И
вдруг удар: милый, робкий Илюша согласился взять сектор в другом отделе
(ему была гарантирована возможность не расставаться ни на миг со своей
любимой системой КАРМАН и продавать ее во все концы света). Становым-то
хребтом был Сережа, а КАРМАН - это была больше реклама - эвон куда рас-
ходится наша продукция! Ну, еще с КАРМАН'а всем обламывались регулярные
премии, от которых Наталья железной рукой отстегивала Сереже хоть на пя-
терку, а больше, чем Илюше, чтобы все помнили: Сережа делает более фун-
даментальное дело, хотя и не годящееся на продажу в отдельности.
бы оформлявшая договоры плановичка, но нельзя же, чтобы страдал человек,
ничего от КАРМАН'а не получивший. В благодарность она-то и сообщила об
Илюшиной измене.
ближайшим друзьям, немедленно переставшим в упор замечать Илюшу, который
и без того натыкался на мебель и каждое слово выговаривал лишь с третьей
попытки, а на четвертый день, улучив в обеденный перерыв минутку, - обе-
дать ей было некогда, только кто-нибудь из женщин сжалится и заварит ей
чайку покрепче, - обратился к ней за отпущением греха: только чужое сло-
во, объяснял Андрюша, способно избавить нас от сомнений. Илюша лепетал,
что на нем лежит долг перед семьей: мать, жена и автомобиль "Волга".
"Мы никого не держим". Сердце колотилось прямо в ушах, но... миловать за
предательство коллектива - это не ее личное право. Через час ей позвони-
ла осведомительница и восторженным шепотом сообщила, что Илюша полчаса
просидел у Сударушкина среди громовых раскатов его фальцета и вышел весь
багровый, хоть прикуривай, и чуть ли не в слезах, однако приказ о его
назначении взбешенный Сударушкин изъял из подготовки.
терянный и бледный, что Наталья всерьез встревожилась за его хилое здо-
ровье и начала обращаться с ним поласковей, а за ней стронулись и ос-
тальные. Только Сережа остался непримирим: "Такие вещи прощать нельзя!"
И нужно было растолковывать ему, как трудно Илюше выдержать постоянный
нажим трех таких махровых мещанок, как мать, жена и "Волга".
рием. Наталья не преминула указать Сударушкину: "Вот оно - ваше умение
подбирать кадры. Это же позор: значит, ему абсолютно все равно, чем ру-
ководить!" Однако Сударушкин остался вполне серьезен и внушителен: "В
этом и заключается талант сильного организатора". Для своего незнания
ничего ни о чем они изобрели мифический термин - сильный организатор:
всех натравливать друг на друга, обещать одну и ту же должность сразу
десятерым, на подчиненных орать (кто побеззащитнее), а перед начальством
щелкать каблуками: "Будьт сделно!", а если что - созывать десятичасовые
совещания из таких же дураков, ибо знающего человека они ни распознать,
ни выносить не в состоянии.
замдиректора, пока и.о. - господи, на этом крючке думает ее удержать!
Разговор происходил наедине, но уже назавтра с ней начала почтительно
здороваться куча народу - жалкие личности! Мудрый Андрюша объяснял, что
раз она уважает не должность, а человека - то она злейшая анархистка.
Неужели правда?
рить ее:
человек не ушел?
Сударушкина (где человек жизнь прожил!) и ответила:
кую сладенькую липучку, на которую они же нас и ловят.
тись над своей внушительностью - карманный Наполеончик на вершковых каб-
луках (в связи с всеобщим страхом СПИДа его из-за них когда-нибудь лин-
чуют). Как многие карапузы, он налегает на вторичные признаки: усы и -
жилет под пиджаком... а жилетик-то вот такусенький, на куклу надевать.
Еще командуя Комиссией Прогресса, Сударушкин не любил вставать из-за
стола: вскочит, если очень уж раскипятится, но следом обязательно тоже
поднимется кто-нибудь, кто особенно перетрусит, и окажется, что Сударуш-
кин ему до подмышки, - Сударушкин сразу же и кидался обратно в кресло. А
сейчас он настолько боится обнаружить, что он тоже всего-навсего чело-
век, - даже в буфет не ходит. Как-то Наталья ворвалась к нему впопыхах,
а он ел, чуть не с головой влезши в ящик стола, - так едва нос не прище-
мил, когда ее увидел.
держится!.. Вдруг до нее дошел смысл вмонтированного во всю систему пра-
вила: плата за ум без должности не предусмотрена, распорядитель важнее
работника. Просто всюду след Его сапога... И руководить людьми оказалось
достаточно, чтобы отбить у них охоту к делу.
ботать с нами - это честь даже для директора.
ее подбрасывали, плющили и вальцевали в троллейбусе, вот только всей ла-
бораторией не уйдешь - нигде не найдешь столько вакансий разом, особенно
если Сударушкин через старые связи нажмет. Без Андрюшиного окончательно-
го слова душа ее походила на какой-то кусок теста, от которого крючки
сомнений отрывают тысячи тягучих нитей.
намного меньше. Ага, значит, можно таскать излишки на работу, для ребят,
по ночам перебивающихся сушками с чаем. У Сережи после ночи набрякают
мешки под глазами... А Илюша весь желтый, как китаец, без конца глотает
аллохол - а женушка его, барыня, не может дать ему с собой поесть по-че-
ловечески... Нужно ввести какой-то людской режим, а то их как детей -
спать не уложить... Мужское ночное братство... зато с Илюшей помирятся
быстрее.
возвращаться к жене.
отколотил ей все нутро своими костяными лопатками. Она оглянулась повы-
разительнее и чуть не передернулась: опять пьяный - с возрастом совсем
перестала их выносить! А этот - в набитом троллейбусе! - еще держал пла-
вящееся мороженое в бумажке и мычал чего-то немолодой, вполне приличной
женщине, над которой он навис со своим готовым протечь мороженым, а она
- не надивишься на них - вслушивалась и отвечала ему что-то ласково-вра-
зумляющее на его мерзкий мык, в котором только и можно разобрать: "Не, я
пралльно грю?.. не - я пралльно гврю?.."
что и так ясно: перестань глаза заливать, близких своих, окружающих из-
водить...
персницу.
ным! - не выдержала Наталья.
чуть не въехал ей своим мороженым в блузку.
наперсница, любовно отирая платком сладкое молоко, попавшее, к счастью,
на кожаную сумку.
мужиков, кажется, не было ни одного - или у них теперь вид всегда та-
кой?) на заднюю площадку, где на совершенно непроницаемом от искусно на-
пыленной грязи стекле было пальцем начертано слово "ZEX". Там она прев-
ратилась в цирковую наездницу, с двумя сумками в руках балансирующую на
спине галопирующего зверя.
стадиона. И все обходят, обходят слепого, с его невесомой тросточ-
кой-указкой пробирающегося среди опасного, в щебенчатых выбоинах ас-
фальта. Парни, которые сейчас пойдут часами маяться от безделья в парад-
няках, - им десяти минут не выкроить... да тут и люков открытых полно:
из одного косо торчит длинная доска, чтобы водителям издали было видно,
а из другого - так даже сухое деревце.
одну руку (превратившись в задыхающуюся женщину-богатыря с ломотой в по-
Сертаков Виталий
Юрьев Сергей
Орловский Гай Юлий
Корнев Павел
Орлов Алекс
Контровский Владимир