часто бывала Мария, чуть было не врезался в огромный, ощетинившийся вся-
кими скребущими приспособлениями, поставленный бог знает зачем в слепом
месте, грейдер. Верзяев даже отановил машину и некоторое время, тупо
упершись в грязное стекло, сидел, облокотившись подбородком на руль. По-
том вышел к монстру и медленно, - так ходят вокруг экспоната в палеонто-
логическом музее - обошел грейдер вокруг. Он раньше никогда не видел та-
ких машин, и эта казалась ему совершенно фантастической, и не столько
размерами, сколько бесполезностью своих размеров - невозможно было
представить ту цель, ради которой такое чудовище было произведено на
свет. Все в ней было нарочито сделано слишком, с ненужным запасом, пото-
му что, казалось, таким грейдером не то что холмы, горы можно разрезать
и утюжить, и страшно даже было представить себя на пути такого чудовища.
Верзяев даже поежился от мороза, пробежавшего по спине, впрочем, может
быть, это произошло не от переживаний, а чисто от одной температуры,
ведь была уже осень, и был вечер, и было прохладно на Земле.
ждала его звонка. И он позвонил, и назначил время и место, и она вдруг
успокоилась, успокоившись - задумалась, а задумавшись, снова занервнича-
ла. Но, конечно, не от того, что передумала заводить ребенка, а только,
именно, что так скоро все должно произойти, и почему-то вспомнила те
странные послания и решила сходить поделиться во храм. Тут же одела
поскромнее платочек и отправилась на исповедь. Впрочем, какая исповедь?
Да и что это такое - исповедь? Так, посоветоваться с каким-нибудь неиз-
вестным человеком, а где взять - ведь не на улице? Раньше, давно еще,
она ходила по всякому важному поводу советоваться к мертвому человеку на
Красную площадь. Тут она в свое время клятву давала пионерскую, и надо
сказать, никогда ее не преступала, ибо была у нее особая в характере
стойкость; здесь молилась перед последним экзаменом в университет, да и
после несколько раз приходила попросить чего-нибудь. Один раз, когда
совсем стало невмоготу, маленькая девочка Маша попросила папу у мертвого
человека, но тот не откликнулся. А теперь вроде как место перестало быть
святым, и Маша вслед за многими вернулась в лоно церкви.
студент Московского университета. Несмотря на свою относительную моло-
дость, а был он даже моложе Марии, отец Захарий прилежанием к молитве и
силой веры уже заслужил уважение у братства и на теле господнем занял
подобающее место. Некоторые думают, что всякое предание себя церкви соп-
ряжено с какой-нибудь болезнью или наклонностью. Кажется, это совсем не
так, и пожалуй, чаще встречается совсем другое. Более вероятна и харак-
терна для людей таких некоторая окончательность характера. Если нашему
сердцу более всего дорога нерешенность какого-нибудь вопроса, и именно
поскольку важен сам процесс, то для людей божьих все ж таки важнее ре-
зультат, чем достижение его. И особенно в основном вопросе о Его сущест-
вовании. Не дай бог живому человеку решить в любую сторону этот самый
проклятый вопрос, ведь он скорее удавится, а чтоб не удавиться, такое
количество Pro и Contra выдвинет, чтоб окончательно запутать вопрос и
свести его к вечному списку. Но есть и другие, которым истина, или, по-
жалуй, просто результат важнее всего прочего. Это люди решительные или,
точнее сказать, решившиеся решить этот самый вопрос. Таким и был отец
Захарий. Правда, опять же неизвестно до какой степени. Но вы уж не оби-
жайтесь, что опять как бы все запутывается, просто тому, кто сам есть
человек решительный, все сказанное и так давно известно, ну а другим же
тоже нужно оставить почву для разъяснений. Ведь решительные люди романов
не читают, а те, которые все-таки читают и мнят себя таковыми, все-таки
еще ошибаются. Кстати, если вернуться к Змею-Искусителю, так о нем точно
можно сказать, что он человек нерешительный, и уже по одному этому него-
дяй, и более того, фигура совершенно эпизодическая. А вот отец Захарий
есть фигура постоянная, надежная и во всяком мучительном вопросе полез-
ная. Впрочем, что мы знаем о другом человеке, кроме его поступков и дел,
а поступки человеческие всегда обманчивы, потому что на людях. Другое
дело - мысли, но кто же их ведает?
которых, впрочем, она нищими и нуждающимися не считала, и в другой раз
бы и не подала, потому что сама деньги зарабатывала с утра до ночи, и
знала цену деньгам, и лентяев очень не любила. Потом немного постояла в
темноте, привыкла к отсутствию дня и купила свечечку поставить ее к лику
рукотворному святой девы Марии. Ей вдруг показалось, что перед завтраш-
ним решительным днем она вправе рассчитывать хотя бы и на часть подвига
матери божией, впрочем, как и любая другая женщина, собравшаяся произ-
вести на свет новое дитя. В тот момент, когда Маша ставила свечку, отец
Захарий заметил ее и вспомнил, так как уже раньше обратил на нее внима-
ние. Так он смотрел некоторое время на нее, пока она его не почувствова-
ла и не подошла прямо к нему. Отец протянул руку и она, немного неуклю-
же, наклонившись, поцеловала розовую пухлую кожицу.
лосом попросила Мария. Отец жестом указал ей, и они отошли вбок, в полу-
темное место, из которого как раз виден был Христос на распятьи и рукот-
ворный лик Богородицы. Тут вдруг Маша замялась, не зная, с чего начать.
Ее особенно смутила рыжая, местами до красноты, борода отца Захария и
живые зеленые глазки. Издалека, когда он был весь одно черное платье, он
был совсем неживым символом, а теперь, особенно через моложавое лицо и
глаза превратился вдруг в обычного человека. Она, кажется, даже узнала
его, потому как они встречались где-то на Ленинских горах в студенческую
пору.
слегка заподозрив прошлое их знакомство.
и решилась - Просто даже не знаю, что сказать, а о чем умолчать, потому
что вдруг не важным окажется. Я люблю одного человека, давно, кажется,
что всю жизнь, и хотела бы стать ему женой, но он уже женат, и она хоро-
шая женщина, но, по моему, не любит его так, как надо. Нет, не то, не
знаю, но кажется, он ее не любит, иначе бы со мной не встречался, впро-
чем, он негодяй, простите за это слово, но я хочу от него ребенка.
ним, есть грех.
том, я знаю, что это грех, бог с ним, я готова покаяться потом, но отс-
тупить не могу, потому что слишком долго ждала, а дальше - я ведь ста-
рею. Но заводить ребенка не по любви - еще больший грех!
обще, чем конкретно над ее словами. Т.е. дело то было понятное, эта здо-
ровая привлекательная женщина решила как бы его припереть к стенке вот
такой вот дилеммой, тысячу раз уже решенной до нее, и сама-то для себя
все решила, а пришла выговорить наболевшее, и теперь его святой долг че-
ловека решительного и никогда уже не могущего попасть в тупиковую ситуа-
цию - выслушать ее сердцем, помолиться за спасение ее души, но на
грех-то все-таки указать. Судя по всему, она чиста и непорочна, раз не
хочет ни с кем связывать свою жизнь, кроме как с избранником, - заключил
отец, - она была бы хорошей женой всякому, даже святому человеку, а де-
тям его - прекрасной матерью. Отец Захарий глубоко вздохнул, введя в
заблуждение Марию, а сам подумал о своей супруге Лизе, с которой никак
не удавалось ему заиметь детей.
ясь сам себе, вдруг выдал отец Захарий.
может о таком говорить ему, ведь это издевательство - в божьем храме ог-
лашать прочтенное в царстве теней. Да и как будет выглядеть он, Змей-Ис-
куситель, отец будущего ее ребенка, со своими кривляниями в глазах свя-
щенного человека?
Нужно было просто прийти, постоять тихонько у богородицы и ни с кем не
делиться, ведь все равно не считала она грехом свой завтрашний поступок.
Разве может быть что-либо чище и безгрешнее ее любви, совершенно спра-
ведливо заключила сомнения Мария и вдруг вспомнила, как много лет назад
исключила, - не одна, конечно, а в составе, - рыжего студента-пятикурс-
ника из рядов всесоюзного комсомола за религиозный фанатизм и критику
руководства.
нечно, самым жизнелюбивым человеком, и уже по одному этому самым первым
негодяем. Он любил все земное, любил вкусные деликатесные вещи, напри-
мер, икру черную и красную, свежую и обязательно с водочкой, любил кра-
сивых женщин, любил свой авто и быструю езду на нем, особенно с кем-ни-
будь вдвоем, любил хорошие книги, с перцем, с контрапунктом, не любил,
однако, Чехова за неумение увидеть в жизни пронзительную сладостную цель
и изобразить истинно талантливых людей, кроме того, был сам весьма та-
лантлив, что было особенно несправедливо, и окончательно подчеркивало
всю его отъявленную бесспорную мерзость. Честно говоря, даже жаль, что
именно он во всей этой истории оказывается фигурой временной, краткос-
рочной, эпизодической, тем более, что после исторического разговора с
Марией что-то в нем даже стало еще более гадким и отвратительным. Имен-
но, вначале услышав о ребенке, он, как и полагается всякому низкому лю-
Роллинс Джеймс
Афанасьев Роман
Лондон Джек
Свержин Владимир
Белов Вольф
Самойлова Елена