Чтение 45–й страницы книги ~Там, где нас нет~

- Мы убедились в твоих возможностях, мастер с Востока, - сказал он нарочито
вежливо. - Осталось еще одно испытание - сможешь ли ты неживое учинить
живым?

- Ничтожный упражнялся в этом искусстве в течение трех царствований у
отшельников с горы Куньлунь, - и снова по своему обычаю Лю Седьмой
поклонился - видно, не боялся, что спина переломится.

"Хоть ты и Седьмой, а дурак! - вдруг подумал фарфоровый Жихарь и отметил,
что слова эти пришли откуда-то со стороны. - Разве же можно этим поганцам
верить? Бить надо, пока не опомнились!"

Но тут Лю Седьмой указал на него и на Яр-Тура.

- Перед вами изображения двух воителей древности - богатырей Вэнь Шу и
Ночжа, - сказал он. - А вот и третий их товарищ, известный Луаньняо, в
образе петуха. Сейчас я прикоснусь к ним чудесным мечом и...

Увеличиваться в размерах оказалось делом болезненным, и Жихарь чуть не
заорал, покуда все печенки-селезенки не стали на место.

А Яр-Тур не выдержал, рявкнул:

- Что за дурацкие шутки, сэр Лю?! Голова Принца при этом продолжала
качаться с боку на бок.

- С виду похожи на живых, - сказал Храпоидол. - Но нужно убедиться, вправду
ли они живые.

- Не шевелитесь, - тайком шепнул побратимам Бедный Монах. - И не сердите
чародеев попусту.

И стали подходить драбаданские колдуны, трогать и щупать Жихаря и Яр-Тура,
а один столь оказался любопытен, что насмелился пересчитать у Жихаря зубы
во рту, но в итоге пришлось ему пересчитывать собственные пальцы, отмечая
их убыток.

Не повезло и тем, кто попробовал погладить Будимира - на этом деле они
крепко обожглись.

- Мы вполне убедились, - поспешно сказал Храпоидол. - И мы безмерно
благодарны тебе, мастер с Востока, что ты осчастливил нашу землю своим
посещением да еще привел с собой двух молодых воинов и священную птицу.
Кровь мудреца, героя и петуха - этого вполне достаточно, чтобы вызвать из
бездны Беспредела даже самого Мироеда...

- Это он к чему? - насторожился Жихарь и вспомнил, что у Яр-Тура в ножнах
сломанный меч.

- Пусть извинят меня высокочтимые мудрецы Драбадана, - зазвенел доселе
мягкий голос Бедного Монаха, - но не в обычаях стремящихся к знанию такие
поступки. Недаром сказал Совершенномудрый Лохань: "Оправляться перед
изображениями богов - значит нарушать волю Неба..."

- Не ждал я такого вероломства от драбаданских друидов! - воскликнул.
Принц. - Состязание было честным, и сэр Лю как чародей на голову выше
любого из вашего вшивого сброда!

- Все по уму, - поддержал Жихарь. - Заработал косоглазенький свое звание,
давайте ему положенную отлику...

- Вас-то кто спрашивает, мешки с костями? - удивился Храпоидол. - Да,
мастер с Востока умудрен, но со всеми разом ему не справиться. Мы, чародеи
Драбадана, давно поняли, что вся сила - в купности и массовидности, этому
нас еще сам старый Калиф-Тиф учил, а уж он знал в общем деле толк...

Жихарь перебирал в уме собранные на Разнозельной Делянке травы - ни одна
сейчас помочь не могла, и рука сама потянулась не к мечу, но к золотой
ложке.

- А вот это - отдай! - поспешно потребовал главарь. - Это тебе ни к чему,
все равно ты с ней обращаться не умеешь...

- А тебе почем знать? - ощерился Жихарь. - Я самый первый неклюд на все
Многоборье был!

- С тобой у нас даже последний ведьмачишка управится. Ну-ка, Ёшкин Кот,
покажи ему!

Из кольца колдунов наружу выпихнулся ведьмачишка - должно быть, и вправду
последний, потому что хуже и гаже его тут не было, даже при таком выборе.

Жихарь поднял золотую ваджру над головой, но, что надлежит говорить и
делать, конечно, не знал. Тут и Медленное Слово не поможет - живо это слово
растерзают на мелкие звуки здешние лиходеи.

Между тем ведьмачишка приближался, наставив на Жихаря корявый немытый палец
с четырьмя суставами. Ведьмачишка долго шипел, готовился, наконец изронил
тонким голосом:

- Юэсньюсэндуорлдрипорт!

- Да подавись ты словом этим! - гаркнул Жихарь и ложкой показал на
оскорбителя.

Ведьмачишка охнул, схватился за крупный кадык, захрипел; и недолго хрипел,
умертвился.

Драбаданские колдуны охнули.

"Вот оно как! - обрадовался Жихарь. - Теперь терпите!"

Он ложкой ткнул в сторону первого приглянувшегося колдуна:

- У того лопнет глаз, кто не любит нас!

Глаз взял и лопнул.

Колдуны разом забыли про свою хваленую купность, стали каждый себя
ограждать тайными словами и знаками, а богатырь залютовал:

- Раздуй того живот, кто неправдой живет!

- Сип тебе в кадык, типун на язык, чирей во весь бок!

Еще пара колдунов завыла от боли.

- Чтоб тебя пополам да в черепья!

- Ступай пропадать; отойди да провались!

- Чтоб тебя повело да покоробило!

Жихарю словно кто подсказывал, кого из толпы надо покарать покруче, а кому
и послабление сделать.

- Чтоб тебе ни всходу, ни умолоту!

- В поле тебе лебеды да в дом три беды!

- Чтоб твой двор заглох, и крыльцо травой поросло, и никто бы к нему дороги
не торил!

- Будешь много колдовать - поломается кровать!

Еще несколько врагов покинули поляну с воплями: побежали восстанавливать
разоренные Жихаревым словом хозяйства. Яр-Тур глядел на побратима с
восхищением, Будимир подбоченился от гордости, а Бедный Монах кружился в
мудреной пляске, которая тоже действовала на драбаданцев самым пагубным
образом.

Из поредевшей толпы вырвался великан покрупнее давешнего одноглазого
поединщика и полез на богатыря, но и на великана доброе слово нашлось:

- Озеро тебе в рот!

Великан мгновенно раздулся, лопнул, и потоки воды с карасями и лягушками
окатили драбаданцев, все еще пытавшихся оказать противодействие, - Жихарь
почувствовал во всем теле страшный зуд.

"А ну-ка я их усыплю!" - решил он и заорал совсем не колыбельным голосом:

Спи, дитя, во мраке ночи,
Дай и мне поспать!
Твой отец - простой рабочий
И батрачка мать!

Много, много пострадали
Мы за жизнь свою,
Да и ту давно отдали
В классовом бою!

Но то ли запел он неласково, то ли происхождения колдуны были другого,
только спать они не повалились, стали кучковаться и шептаться, и от этого
шепота у богатыря что-то вступило в поясницу, да больно!

Он рассерчал и решил покончить со всеми разом:

Ай чи-чи, ай чи-чи,
Полетели кирпичи,
Полетели, полетели -
На головку сели!

И сам едва успел увернуться от удара сверху. Принца же и Будимира защитил
от кирпичного града Бедный Монах своим дырявым зонтиком.

Головы у многих колдунов оказались на диво прочными, но заклинать они уж
более не пытались.

И тут как будто невидимая лапа сжала богатырское сердце - про главного-то
колдуна он забыл! Только и хватило сил повернуться к нему.

Старик, старик, старик, Борода твоя горит!

Храпоидол стал шлепать руками по пылающей бороде, а сердце у Жихаря
отпустило.

- Ладно, - сказал Жихарь. - Берег я эти слова для лютейшего врага, да,
видно, такая твоя доля: чтоб тебе ежа против шерсти родить!

Долго, долго катался Всем Злым Делам Начальник по сухой траве - орал,
верещал, винился, каялся, но ведь у ежа никакая не шерсть, а колючки!

Лю Седьмой визгливо хохотал, а сердобольный Яр-Тур хотел было добить
несчастного кинжалом, но тут из-под хламиды Храпоидола выкатился
здоровенный ежик и сразу же деловито и шумно потопал в лес: на носу зима, а
ничего еще не заготовлено!

- Воистину, вы князь чародеев! - не упустил случая поклониться Лю Седьмой.
Жихарь покраснел.

- Да ну, куда мне. Это же просто поговорки ругательные, только ложка им
силу дала...

- Не ложка, высокочтимый, а чудесный жезл Жуй!

Такое название Жихарю не полюбилось: ваджра лучше, - хоть и неведомо, что
это слово означает.

Тем временем оправившийся роженик вытащил прямо из земли кривую трубку
вроде дверной скобы и стал в нее жаловаться и взывать:

- Айн, цвай - полицай, драй, фир - гренадир...

Слова были незнакомые, но все равно Жихарь понял, что вызывает главный
колдун на подмогу стражников и военную дружину.

И не замедлила явиться дружина.

От заклинаний и прочего устал Жихарь как собака, и вовсе не хотелось
связываться ему с доброй сотней варягов, словно только что покинувших