Чтение 45–й страницы книги ~Муму~

ногах у нее были резиновые сапоги, мокрые от утренней росы.

- Ты что-нибудь понимаешь? - спросил Илья.

- Ни хрена я не понимаю, но знаю, что мать никогда не ошибается.

Наталья Евдокимовна вернулась через час. Братья уже были одеты и
старательно подметали двор, хотя там не виднелось ни соринки, ни пылинки.
Пластмассовое ведерко было накрыто лопухом, мать прошествовала с ним на
кухню, а затем с пластмассовым тазиком села и принялась перебирать грибы,
раскладывая их на две кучки.

От удивления Илья выпустил метлу из рук и стал как соляной столб.
Григорий осторожно, мелкими шажками подошел к матери и тронул ее за плечо.

- Мама, что вы, это же ядовитые грибы!

- Думаешь, я не знаю? - не оборачиваясь, ответила женщина, продолжая
сортировку.

- Их надо выбросить.

- Нет, их надо съесть. Вот эти съедите вы, - она показала на кучку
подберезовиков и сыроежек, - а эти съем я.

- Мама, как можно, вы же умрете! - братья уже готовы были схватить мать
за руки, чтобы остановить безумство.

Но она лишь звонко расхохоталась, запрокинув голову, демонстрируя белые,
без единой дырочки зубы. Затем Наталья Евдокимовна принялась за стряпню. Она
готовила грибы в двух кастрюлях, старательно следя за тем, чтобы не мешать
ядовитые и съедобные одной и той же ложкой. Она старательно сбрасывала пену
в умывальник и тут же смывала ее тугой струей. Зачерпнула ложкой бурый
отвар, подула, попробовала и сказала:

- Немного недосолены.

Взяла на кончик ножа соль и сбросила в кастрюлю. Тщательно размешала.
Опять продегустировала и довольно улыбнулась.

У братьев от страха дрожали руки. А потом, оставив хорошие грибы
вариться, мать принялась за еду. Она ела ядовитые грибы, тщательно их
разжевывая. Когда тарелка опустела, женщина тяжело вздохнула и приложила
руку к животу.

- Мама, может, не надо?

- Поздно, - ответила женщина, - готовь машину, сейчас едем. Пока
доберемся до Клина, мне станет плохо. Надеюсь, не надо учить тебя, Гриша,
что следует говорить?

- Что я должен сказать?

- Скажешь, мать наелась супа из грибов, которые собрала сама. А мать
видит неважно, и скорее всего ей попался ядовитый гриб. Ты же не видел, как
я их чистила и варила.

- Хорошо, хорошо, мама.

- Вам уже плохо? - с состраданием в голосе спросил Илья.

- Пока еще нет. Плохо будет сучке, мой желудок все это переварит.

Женщина забралась в машину, со страдальческим лицом сложила руки на
животе. Уже в дороге Григорий заметил, мать невероятно бледна, на лбу
высыпал крупный пот. Только взгляд оставался таким же твердым и жестким, как
прежде.

- Можно было, мама, грибы и не есть, я бы соврал.

- Нельзя, ты дурак, врать не умеешь. А так ты испугался, я же вижу.

- Мама, мама, я очень за вас боюсь, - Григорий гнал машину нещадно.

- Это все из-за вас, идиоты! Вы оба в отца, лучше бы я девчонок родила,
они куда смышленее, - Наталья Евдокимовна говорила эти слова, корчась от
сильной рези в животе.

Григорий не возражал. Стрелка спидометра подрагивала между сотней и ста
двадцатью. Микроавтобус с аляповатой надписью ?Живые цветы? влетел во двор
больницы на бешеной скорости и завизжал тормозами так истошно, что врачи и
больные бросились к окнам посмотреть, что там случилось.

Григорий бежал к двери, размахивая руками и громко вопя:

- Скорее, на помощь! Там моя мама умирает, ей плохо! - он влетел в
приемный покой и чуть не сбил с ног врача, оттолкнулся от одного из
санитаров, схватил носилки. - Скорее, она умирает! Что вы медлите, это же
мама, самый дорогой человек! Или вы своих матерей не любите? - прочувственно
выкрикивал мужчина.

Врачи уже спешили к микроавтобусу, помогая женщине выбраться из машины.
Наталье Евдокимовне не надо было притворяться, ей на самом деле было плохо.
Прямо у носилок началась рвота.

Врач потрогал пульс и выкрикнул:

- Сердцебиение слабое, пульс нитевидный! Вырезубову сразу же отправили в
реанимацию, а Григорий как заведенный рассказывал врачу то, о чем условился
с матерью: про ядовитый гриб, про суп и про слабое зрение пожилой женщины и
еще о том, какая она добрая.

Неподдельные слезы текли по его щекам, даже видавшие виды врачи
расчувствовались и принялись успокаивать рыдающего, отчаявшегося мужчину.
Кончилось тем, что ему сделали укол успокоительного, но он продолжал
плакать, правда уже не навзрыд, а молча.

Женщине сделали промывание желудка, поставили капельницу. Температура
была высокой, но, как понимал дежурный врач, состояние пациентки хоть и
тяжелое, но большой угрозы для жизни нет. Редко случается, когда так быстро
привозят человека, отравившегося грибами. Суп обычно едят в обед, а человека
привозят либо ночью, либо утром следующего дня, когда уже произошла полная
интоксикация организма и пациента приходится выводить из состояния
клинической смерти.

Григорий сидел закрыв голову руками. Доктор подошел, стал в шаге от него,
тронул за плечо.

Григорий вскинул голову.

- Доктор, она будет жить? - с мольбой в голосе прозвучал вопрос.

- Вы женаты? - задал вопрос доктор.

- Нет, еще не успел.

- Тогда можете быть уверены, она еще будет стол накрывать на вашей
свадьбе, будет танцевать. Только попросите, чтобы грибы гостям не готовила.

- Я прослежу, доктор-- и только сейчас до Григория дошло, что врач над
ним подшучивает. - Как она сейчас?

- Бывало и похуже. Вовремя вы ее привезли.

- Ей в машине стало плохо, - импровизировал Гриша. - Мы в город ехали, и
тут, на тебе, мама за живот схватилась, побледнела, говорит, грибы ела. Меня
как током ударило, сразу же в больницу. Вот оно как бывает-случается.

- Правильно поступили. Вам еще за руль садиться нельзя, можете уснуть:
вам укол успокоительного сделали. Кстати, как ее фамилия? Формуляр надо
заполнить, а то у нас одна пациентка третий день без фамилии лежит.

Григорий уже успокоился. Он понял, все сложилось именно так, как
задумывала мать.

- Ее в реанимацию положили? - допытывался он.

- А куда же. Вы же сами такой переполох подняли, что мать умирает.

- Это хорошо, - абсолютно искренне сказал Вырезубов.

С одной стороны, ему хотелось оставаться здесь, быть поближе к матери, но
с другой - он был напуган.

- Чего ей покушать привезти? - допытывался он у женщины в белом халате.

- Она сейчас под капельницей, ничего ей не надо. Ей еще пару раз желудок
промоют, и, думаю, скоро вы сможете ее забрать.

- К ней можно?

- Нет, в реанимацию у нас посетителей не пускают. Если вы слышали, у нас
несчастье случилось, так что теперь порядки стали строже.

- Какое несчастье? - тут же принялся разыгрывать из себя неосведомленного
Григорий.

Медсестра осмотрелась по сторонам, нет ли поблизости кого из начальства,
и шепотом рассказала Григорию об убийстве Федора Ивановича и о том, как муж
одной из сотрудниц, бывший каскадер, дрался с двумя злодеями. Григорий, хоть
был и глуп, труслив, но не до такой степени, чтобы не расспросить, кто эта
сотрудница и что за каскадер, который в одиночку вступил в схватку с двумя
злодеями, сильными, по выражению сестры, как медведи. Девушка с
удовольствием рассказывала, радуясь тому, что трагедия пойдет на пользу,
хоть как-то отвлечет сердобольного сына от беды, которая постигла его мать.

- У вашей мамы острое отравление, - сказал врач, входя в приемный покой.
- Но самое страшное позади, теперь ей нужен только покой. Если бы вы ее
привезли после обеда, даже не знаю, смогли бы мы ей помочь или же нет.

Григорий в уме восхитился сообразительностью матери, принялся благодарить
врачей. Когда он вышел на улицу и обернулся, то увидел на окне лаборатории
высокую розу в мерном стакане.

"Вот же черт, - выругался он про себя, - про нее-то мы с Ильей забыли!
Правильно все же мы завлабу цветы привезли, четное количество, а он еще
спорил.

Пойду порадую братца, а то извелся весь - по двору бегает, как Барон,
когда того блохи кусают."

Ощущение того, что он посвящен в происходящее, а брат - нет, придавало
Грише уверенность в себе. Братья всегда соперничали друг с другом во всем,
особенно в том, что касалось матери. Каждому хотелось показаться в ее глазах
умнее, выше, сильнее, лучше, каждому хотелось быть более ласковым и нежным,
ведь мать отдала им всю себя.

- Женаты ли вы... - бурчал Григорий, устраиваясь за рулем. - А зачем мне
жена, если мама так хорошо готовит? Приведи в дом чужого человека... - и
Григорий вспомнил о грибном супчике, который ждал его на плите.

Но тут же к горлу подкатил ком, в животе забурчало. Ему вспомнилась
кастрюлька с коричневым варевом, поверх которого плавала обильная пена,
будто в супчик сыпанули стирального порошка.

Глава 14

По факту убийства заведующего лабораторией больницы города Клина было
возбуждено уголовное дело. То, что это убийство, следователь не сомневался
ни минуты. Судебно-медицинская экспертиза подтвердила, что завлаб был
задушен удавкой.